Обманчивая внешность - Вирджиния Браун

Но эти мысли Ханна оставила при себе, ни словом не обмолвившись о них, и продолжала его упрекать. Но он даже не посмотрел в ее сторону, лишь сказал:

– Стоит ли волноваться, когда дело уже сделано?

Ханна не нашла что ответить, втайне досадуя на его бесчувственность. Когда же они подошли к лагерю, она сказала:

– Пусть Господь простит вас, мистер Брэттон. Но я никогда не прощу.

Крид промолчал. Да и что он мог ответить, если ему все время не везло.

Глава 11

Ханна проснулась, когда все еще спали. Восходящее солнце едва окрасило багрянцем восточный край неба. Ночь отступила.

С сосны сорвалась шишка, упала на одеяло и, подпрыгивая, скатилась на землю. Ханна дотянулась до шишки и поранила об нее палец. Машинально поднесла палец к губам и почувствовала, как они горят. Подумать только! Она никак не может успокоиться. Надо быть сильнее и не поддаваться окружающим ее соблазнам.

Ханна боролась со слезами, которые комком подступили к горлу. Воспоминания о прошедшей ночи не покидали ее ни па минуту. В самом дальнем уголке ее души жила слабая надежда, что Крид позаботится о ней и семена его желания превратятся в прекрасный цветок любви. Но утро развеяло ее иллюзии: Крид просто хотел овладеть ею.

Ее платье было изорвано и помято, в волосах запутались иголки и листья. Она выглядела как падшая женщина. Но разве она не была такой? Эти мысли не давали Ханне покоя. Все тело ломило. Но физические муки не шли ни в какое сравнение с душевными. Разве могла она отрицать, что хотела его? Нет, не могла. Ханна Элизабет Магуайр лгала не только Криду Брэттону, хотя он и заслужил это, но и самой себе, что было гораздо хуже. Ее с детства учили быть честной и справедливой. Но, встретив мужчину своей мечты, она забыла об этом.

Прошлой ночью, когда она поддалась искушению, Крид не объяснялся ей в любви. Она, конечно, сопротивлялась, но только для виду. Он понимал это и вел себя нагло.

А чего, собственно, можно было от него ожидать? Признания в вечной любви? Но Крида трудно было заподозрить в подобного рода чувствах, судя по его образу жизни. Он не собирался обзаводиться семьей, жил один, скитался по свету. Но несмотря ни на что, Ханну он буквально околдовал. Стройный, высокий, мужественный. Она не упускала случая исподтишка полюбоваться им. Смотрела, как он бреется: как наполняет небольшую чашу водой и счищает трехдневную щетину со щек. Замирала от восхищения, глядя на его мускулы, когда утром он был без рубашки. Он наверняка знал, что нравится ей, и это подтолкнуло его на столь опрометчивый поступок.

Прошлой ночью она не устояла перед соблазном. И, упрекая его, на самом деле упрекала себя. Он это тоже знал.

По дороге в лагерь оба молчали. Крид знал, каково ей сейчас, но не счел нужным ее утешать. Что хотела, то и получила. Он пошел навстречу ее желанию. Она и сейчас хотела его.

Одно ласковое слово или нежный взгляд, и она снова оказалась бы в его объятиях. Но этого не случилось. Потому что он не хотел. Ханна совершенно забыла о своих обязанностях и, когда они пришли в лагерь, стала поправлять на детях одеяла, чувствуя на себе пристальный взгляд Крида. Он сидел у костра, и даже ни разу не приложился к своей фляжке. Она расстелила свое одеяло поближе к костру и улеглась, отвернувшись от Крида.

Ну почему в гамме ее цветов, размышляла девушка, существует только иссиня-черный и ослепительно белый, промежуточных нет? Ханна тяжело вздохнула. Либо да, либо нет. Либо правильно, либо неправильно. Ничего среднего. Среднее Ханну не интересовало, чего не скажешь о Криде. Он, видимо, хорошо знал именно эту сторону жизни, бесцветную, серую, неизвестную Ханне. Крида никогда не терзали сомнения, он был уверен в своей правоте и сразу уснул. Забыв о случившемся ночью. Но к Ханне сон не шел. Замучили мысли: если бы она сделала так, а не эдак, ничего бы не случилось. Или же случилось, но совсем по-другому. Она не хотела понять, что так устроена жизнь – не по правилам, а вопреки им.

И все же она поняла наконец, что теперь уже ничего нельзя изменить. Зря она терзает себя. Особенно ей становилось обидно, когда она смотрела на Крида: он спал как убитый.

Как ни гнала Ханна мысли о нем, все было напрасно. Перед глазами стояло его смеющееся лицо, густые темные волосы, сверкающие глаза. Она вспоминала его ласки, нежный шепот, страстные объятия, вспоминала все, что случилось, до мельчайших подробностей.

Она устремила на него взгляд, и со вздохом смахнула слезу. «Хватит думать о нем, – приказала себе Ханна. – Надо жить так, будто ничего не произошло».

Ханна поднялась и, накинув на себя одеяло, пошла к костру, чтобы раздуть его. Ранним утром было прохладно, и девушка дрожала. Присев рядом со сложенной кучкой хвороста, она палкой разворошила тлеющие угли и протянула руки к огню, чтобы погреться.

Погода в Айдахо неустойчивая: сегодня тепло, а завтра дует северный ледяной ветер и снег посыпает землю, на следующий день пригреет солнышко и снега как не бывало – растаял. Зачем только Джошуа Магуайр привел их в эти края? Его затея была обречена с самого начала, с грустью размышляла Ханна. Бог их покинул…

Скоро рассветет, дети проснутся. Ребекка спокойно спала всю; ночь, лихорадка отпустила ее, цвет лица стал нормальным. Возможно, тут их последняя остановка, пройти осталось всего пару миль до Кер-д'Алена. Там Ханна и дети начнут новую жизнь. Крид Брэттон оставит их и поскачет прочь, вдогонку за своими преступниками, и забудет о ней, о днях, проведенных вместе. Возможно, когда-нибудь он все же вспомнит о ней. И о той ночи, которую Ханна никогда не забудет.

Сердце девушки болезненно сжалось, пальцы крепко вцепились в котелок с кофе, который она держала. Теперь уже ничего не изменишь. Она должна идти дальше, вперед. Ханна встала и пошла доставать чашку из сумки.

– Куда направилась? – прозвучал прямо ей в ухо до боли знакомый голос, и девушка, вздрогнув, чуть не уронила котелок с кофе прямо на землю.

– Крид! Прошу прощения, мистер Брэттон. Вы уже проснулись? А… а я думала, вы еще спите, – смущенно пробормотала она, чувствуя себя провинившейся школьницей. Облегченно вздохнув, она выпрямилась и с сильно бьющимся сердцем взглянула на Крида. Он смотрел на нее оценивающим взглядом. На его губах, тех губах, которые покрывали страстными поцелуями се тело, появилась мерзкая ухмылочка, но Ханна, будто не заметив, приветливо улыбнулась. – Хотите кофе?

– Кофе? Может, да, а может, нет. – Сейчас в нем было еще меньше дружелюбия, чем обычно. Ханна насторожилась. Вдруг он обнял ее за талию. Девушка вздрогнула. – Это что, новая мода, или тебе показалось, что слишком жарко для этого времени года?