Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика) - Исай Лемберик

Росли боевые трофей парашютистов. Они захватили много автомашин, мотоциклов, минометов, винтовок. Однажды десантникам удалось задержать огромный обоз, состоящий из ста двадцати подвод. Лошадей выпрягли и угнали в лес. Обоз остался на дороге, а потом его передали армейским частям.

Очень не хотелось, чтобы у читателя создалось впечатление, чтo малые и большие победы легко доставались отряду Старчака.

Нет, недаром указывают, что предельный срок пребывания десантной группы в расположении вражеских войск - три дня. Так велика физическая и нервная нагрузка.

А ведь шла уже третья неделя...

Тридцать пять километров от станции Мятлево, которую захватил отряд Старчака, до Юхнова, всего тридцать пять... И была у командира парашютистов мечта: вместе с передовыми частями войти в этот городок. К сожалению, она не сбылась...

Чтобы вывести свою боевую технику из-под удара, немецкие инженерные подразделения возводили на реках ледяные переправы. Старчак решил помешать противнику. Он и его товарищи устраивали препятствия в виде наледей и полыней, расположенных в шахматном порядке, вскрывали участки льда на реках, взрывали ледяные мосты. Десантники не давали себе ни минуты передышки, пробивая пешнями проруби.

Работали, стоя по колено в ледяной воде. Старчак первым вошел в воду, увлекая за собой других, - иного выхода не было: разведчики доносили, что приближается огромная колонна вражеских танков, и надо было во что бы то ни стало преградить ей путь.

Коченели ноги. Но капитан не мог разуться: чтобы снять, валенки, покрытые коркой льда, их пришлось бы разрезать. Он мечтал о том, что, закончив устройство препятствий для танков, пойдет вместе с товарищами в лес, разведет костер, согреется, обсушится. Потом Иван Георгиевич перестал ощущать боль в ногах. Это немного успокоило его.

Близился рассвет. Снег из черного сделался синим, потом голубым. Старчак почувствовал, что не может стоять, покачнулся и упал. Бедрин подбежал к нему:

- Что с вами, товарищ командир?

Старчак махнул рукой:

- Ничего, обойдется, видно, устал... Бедрин побежал за Петровым и Авдеенко. Когда он вернулся, Старчак был без сознания. Парашютисты, сделав из досок, отодранных от снегозащитных щитов, носилки, положили на них командира. Разрезали валенки Старчака и смерзшиеся портянки, стали растирать его побелевшие ноги спиртом. Старчак не приходила себя.

- Плохо дело, - сказал Борис чуть не плача. Потерять командира теперь, когда вот-вот придут наши войска, теперь, после стольких испытаний, выпавших на долю парашютистов!

Бойцы понесли Старчака в лес. По глубокому снегу идти было тяжело, и четверки через несколько минут менялись.

Кузьмина пыталась привести Старчака в сознание. Он глухо стонал, а потом умолкал, стискивая зубы.

Парашютисты уложили командира в домике лесника, натопили печь и сидели молча, чтобы не потревожить больного.

Старчак бредил.

Радист связался со Штабом Военно-воздушных сил, и через несколько часов на опушке приземлился санитарный самолет. Летчик каким-то чудом нашел ночью лесок, где расположились десантники. Петров и Бедрин уложили Старчака в фюзеляж самолета, укутав командире теплыми куртками. Саша Кузьмина устроилась на сиденье, расположенном позади пилотского, и самолет, разбежавшись на лыжах, поднялся в воздух. Это было на восемнадцатый день боевых действий десантников во вражеском тылу близ шоссе Медынь - Мятлево- Юхнов. Тогда-то и сообщили в первый бомбардировочный полк о гибели Старчака.

Отряд вернулся из вражеского тыла без командира, отряд, где роты стали взводами, а взводы - отделениями. Было четыреста шестнадцать парашютистов, осталось восемьдесят семь.

Я попросил генерала, с которым беседовал о юхновском десанте, сказать, какую роль сыграли парашютисты Старчака в разгроме укрепленного района.

Воздушный десант под командованием Старчака затруднял врагу маневрирование резервами, а временами вовсе исключал это маневрирование. Парашютисты нарушили нормальную работу вражеского тыла, облегчили наступательные действия войск, ускорили окружение [ 122] кондрово-юхновско-мятлевской группировки противника. Все это позволило нашим войскам быстрее продвинуться вперед и легче сбить противостоящие им вражеские части.

Лучшим концом этой главы, как, впрочем, и всей повести, было бы возвращение отряда в Юхнов.

Но в повести о действительно случившихся событиях нет места вымыслу, пусть даже самому прекрасному. Поэтому приходится оставить все так, как было на самом деле.

Весна

1

В этих записях будет сказано и о весне. О весне, какой она виделась Старчаку из окна Главного военного госпиталя в Москве.

Накануне двадцать четвертой годовщины Советской Армии, в сорок втором году, Центральное радио подготовило передачу в честь славной даты. У микрофона выступали рабочие, колхозники, ученые...

Но вот диктор объявил: "Несколько слов скажет бесстрашный командир парашютистов майор Иван Георгиевич Старчак".

Пленка с записью этой речи не нашлась, не оказалось ее и в Центральном архиве, где хранятся множество кинолент, фотоснимков, записей радиопередач. К слову сказать, там был обнаружен киножурнал, снятый в отряде Старчака в сентябре сорок первого года. А вот пленка с записью речи в Центральном архиве так и не нашлась.

Но не в этом дело. Важно, что через месяц с небольшим после того, как его привезли из-под Юхнова, Старчак был уже в состоянии сказать несколько слов перед микрофоном. Мастерство врачей и воля к жизни, присущая Старчаку, сделали то, что называют чудом.

Не берусь описывать госпитальную жизнь. Расскажу лишь о нескольких событиях, о которых узнал от Старчака и его жены, Наталии Петровны, от Бедрина и других парашютистов.

Что было до шестнадцатого февраля, Старчак не помнит: то и дело впадал он в забытье. А вот шестнадцатое февраля...

- Не знаю, откуда разузнали в госпитале, что у меня день рождения, вспоминает Старчак. - Подарков разных понанесли, бутылку кагора на тумбочку поставили, апельсины где-то раздобыли... А мне, сказать по совести, не до подарков...

Хирурги сказали Старчаку, что у него гангрена и надо отрезать ноги - иначе смерть.

Он отказался:

- А прыгать как я буду?

Врачи послали телеграмму Наталии Петровне, чтобы срочно приезжала. Она не знала, что Старчак в госпитале: он не хотел ее тревожить, думал, обойдется, и тогда-то можно будет рассказать все.

Наталия Петровна прилетела на самолете - помогли товарищи из Штаба Военно-воздушных сил.

Невесёлым было свидание Старчака с женой. Но она удержалась и не заплакала при нем.

Хирурги рассказали Наталии Петровне все, и она помогла уложить Старчака на операционный стол.