Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Столкнувшись, они отступили и подняли мечи.

Конрад еще ни разу не дрался мечом, однако умело парировал каждый удар, заранее зная, куда станет целиться тварь. При этом он только защищался, не переходя в атаку.

Решив, что противник у нее слабый, тварь разъярилась еще больше; удары ее меча сыпались один за другим, слева, справа, сверху, снизу. Она рычала, ревела, щелкала зубами и начала его теснить, заставляя отступать.

Он чувствовал смрадное дыхание чудовища, видел, как в предвкушении победы трепещут его ноздри.

Держа меч в левой руке, Конрад, напрягая силы, пытался остановить чудовище правой.

Когда он схватился за нож, который торчал у него за поясом, тварь ударила его щитом, намереваясь сбить с ног. Увернувшись от удара и отпрыгнув в сторону, Конрад выхватил нож и бросился вперед, всадив крис прямо в морду твари; пройдя сквозь нижнюю челюсть, кинжал проткнул ей язык и вонзился в мозг.

Еще не понимая, что проиграла, тварь продолжала теснить Конрада. Тогда он просто отступил, и монстр грохнулся на землю. Его конечности судорожно цеплялись за меч и щит, пальцы взрывали песок, словно он намеревался выкопать себе могилу. Но вот движения замедлились. Воздушный налетчик издох, пропитав своей кровью сухую почву.

— Впечатляет, — изрек Вольф, который наблюдал за поединком, стоя в стороне и опираясь на меч.

Конрад застыл, приготовившись к следующему удару.

— Брось меч, — сказал Вольф.

Едва сознавая, что делает, Конрад сделал шаг к Вольфу.

— Брось меч, я сказал!

Конрад повиновался; он разжал пальцы, и меч упал на землю. Взглянув на мертвое чудовище, он подошел к нему, чтобы вытащить свой нож.

— Ох! — вскрикнул он, когда плечо пронзила острая боль. По спине потекли три струйки крови — по числу когтей ранившей его твари.

— Снимай рубаху, — сказал Вольф.

Подойдя к вьючной лошади, он развязал один из нагруженных на нее тюков, достал оттуда кусок ткани и оторвал несколько полос. Промыв рану водой, он начал перевязывать ее.

— Интересно, с чего это они к тебе привязались? — спросил воин.

— Ко мне?

— Конечно. Они же тебя хотели убить, не меня.

Конрад не ответил.

— И как это ты их увидел еще до того, как они появились? — спросил Вольф, закончив перевязку.

Конрад уставился в землю, потому что заметил, что Вольф смотрит ему в глаза — в его разные глаза…

— Вот, — сказал Вольф, протягивая ему свой меч, — я думаю, ты уже знаешь, что нужно сделать.

Взяв меч, Конрад бросил взгляд на трех дохлых монстров.

— Кто это?

— Зверолюди.

— Содрать с них шкуру?

— Нет! Даже не прикасайся. Возьми тряпку, которой ты пользовался утром.

Теперь Конрад понял, из чего были сделаны его бинты: из рубашки Карла. Пока он чистил меч, Вольф подобрал свой щит.

Вскоре они покинули пепелище, еще недавно бывшее деревней, оставив трупы трех зверолюдей лежать там, где их настигла смерть.

— А здесь безопасно? — спросил Конрад, когда они, наконец, остановились на ночлег.

Весь день они ехали без остановки. Вольф больше не рассказывал ни о своем брате, ни о тварях, напавших на них, поэтому Конрад не осмелился задать ему такой глупый вопрос, как, например, куда же они едут.

Провести ночь в лесу ему не очень-то хотелось, но выбора не было.

Вольф пожал плечами:

— Может быть, один будет стеречь, а другой спать?

— Стереги, если хочешь, только зачем? Между прочим, мне всегда хотелось умереть именно во сне.

Конрад бросил на него удивленный взгляд. Трудно было сказать, когда Вольф шутит, а когда нет. Казалось, он вообще не может подолгу оставаться серьезным.

Конрад подумал, что было бы неплохо разжечь костер. Он, конечно, отпугнет хищников, но как быть с теми, кто гораздо опаснее любых хищников? Наоборот, огонь только привлечет их внимание.

— Тяжелый у тебя был день, — заметил Вольф.

Конрад кивнул, осторожно потрогав повязку на плече. Рана еще ныла, но боль начала стихать.

Потом он задумчиво потрогал горло, вспомнив, что совсем недавно его чуть не повесили. В прошлом году у них в деревне было совершено убийство, виновным признали сына мельника. Кто-то видел, как он спорил с одним фермером по поводу веса мешка с мукой, а потом этого фермера нашли мертвым. Вильгельм Кастринг приговорил сына мельника к смерти, и его повесили.

И все же быть повешенным за убийство — это одно, а за двух кроликов…

— Как вы думаете, меня бы в самом деле повесили?

— Ты же слышал, что сказал Крейшмер.

— За двух кроликов?

— А что еще они могли сделать? Посадить тебя в тюрьму? Тогда пришлось бы тебя кормить, нанимать тюремщиков. Куда дешевле убить — и деньга тратить не надо. — Вольф зевнул. — Но они не успели привести приговор в исполнение. Со мной такое было уже не помню сколько раз. В нескольких местах выдан приказ о моем аресте и назначена награда за мою голову. И уж поверь мне, быть приговоренным к смерти лучше, чем сидеть в тюрьме.

Вольф развязал тесемки на своей кожаной безрукавке, и даже в темноте Конрад разглядел, что вся его грудь покрыта шрамами. Их было так много, что, казалось, нетронутой кожи было меньше, чем рваной и зажившей. По сравнению с этим все старые ссадины и порезы Конрада были просто легкими царапинами.

— Смотри, как развлекались мои тюремщики, — только мне тогда было почему-то не до смеха.

Вольф тронул цепь на своей шее.

— Когда-то я сидел вот на этой самой цепи. С тех пор я ее так и ношу — чтобы не забывать. И больше никогда, никогда не дам посадить себя, в темницу. — Он внимательно взглянул на Конрада. — И запомни: если когда-нибудь над тобой нависнет опасность попасть в плен — а так оно, скорее всего, и будет, — лучше перережь себе горло. Говорят, что пока есть жизнь, есть надежда. Так вот, это неправда.

— Но ведь вы живы, — сказал Конрад. — Вы сумели спастись, вы выжили.

— Иногда мне кажется, что это не так.

Это была еще одна из загадочных фраз Вольфа. Чтобы перевести разговор на другую тему, Конрад спросил:

— Только кто же станет меня преследовать? Кому я нужен?

Вольф завязывал свою безрукавку.

— Они попытаются тебя поймать, если не смогут убить, — за нынешний день это случилось уже дважды. Нет, трижды. Сначала тебя пытались повесить, потом убить, потом на тебя напали зверолюди. У тебя всегда такая бурная жизнь?

— Может быть, те летающие твари набросились на меня потому, что я последний выживший житель деревни, — сказал Конрад. — Только среди армии зверолюдей я таких не видел.