Путь II. Тьма сердец - Аморе Д'Лиссен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как что? Это же церковь…» – с недоумением ответила Соколова, уточнив – «Обычная православная церковь, конечно, же…».
«Мария, за последние пять лет я ни разу не была в церкви. Столько всего недавно произошло, возможно, сейчас самое время вспомнить о чём-то более высоком…» – тихо произнесла Дарк и, притормаживая у обочины возле ворот храма, попросила – «Мария, Вы же не будете против, подождать меня немного в машине?»…
«Габриэль, разумеется, нет. Идите» – понимающе кивнув, с улыбкой ответила Соколова, доставая папку материалов по новым благотворительным проектам в регионе.
Габриэль вошла в кирпичную церквушку с чёрными куполами, и сделала небольшой круг по помещению, с любопытством разглядывая темные своды потолка, непривычный интерьер и немногочисленных посетителей православной твердыни. По привычке оглянувшись вокруг и, к своему большому, удивлению не найдя ни одной скамьи для посетителей, столь привычных для католических церквей, Габриэль прислонилась спиной к одной из колонн, с интересом наблюдая за происходящим.
Возле входа местные послушницы продавали свечи и мелкий церковный инвентарь для проведения обрядов. На противоположной стене помещения под двумя разными иконами, висевшими поодаль друг от друга, стояли подставки для зажжённых свечей, возле каждой из которых стояла небольшая деревянная коробка с прорезью, отдалённо напоминавшая почтовый ящик.
Одна из прихожанок, к большому удивлению Габриэль, записав что-то на клочке бумаги, аккуратно свернула заветную записку, после чего, подойдя к одному из ящичков, зажгла свечу и, поставив её на подставку, опустила своё послание в ящик.
Габриэль, полностью заинтригованная только что увиденным таинством, мгновенно сориентировалась и быстрыми шагами направилась к святому отцу, вышедшему из подсобного помещения.
«Падре!» – громко окликнула его Дарк, подойдя почти вплотную.
Пожилой священник с седыми волосами, облачённый рясу, едва не выронил из рук писание от неожиданности, после чего восстановив пошатнувшееся самообладание, уверенно произнёс – «Что Вам угодно, дитя?».
«Я католичка и почти пять лет не была в церкви…» – с грустью в голосе с едва заметным акцентом начала свою историю Габриэль.
«Нет никакой разницы, католичка Вы или православная, ибо Бог един…» – размеренно произнёс святой отец, добавив – «Вы правильно сделали, что пришли».
«В последнее время в моей жизни произошло столько всего плохого. Мне кажется, что Бог покинул меня и больше не слышит моих молитв» – виноватым голосом продолжила свою исповедь Дарк.
«Бог всеведущ и всегда слышит голос рабов божьих…» – успокаивающе произнёс священник и, положив руку на плечо девушки, тихо добавил – «Порой каждому из нас выпадают испытания на жизненном пути, которые закаляют нашу душу и веру, но это вовсе не повод сомневаться в Боге…».
«В мире столько зла и несправедливости, Падре… Сложно продолжать верить в Него, видя всё это…» – с грустью в голосе риторически произнесла Габриэль, рассудительно добавив – «В этом мире глупость человеческая есть мера всех вещей, и никакие испытания на жизненном пути ничего её не изменят…».
«Плохие или хорошие, но все мы, дитя, рабы Божьи… И на всё воля Божья» – успокаивающе подытожил святой отец, переспросив – «Вы, полагаю, хотели бы исповедаться?».
«Падре, я бы с удовольствием, но пока совершенно нет времени…» – грустно пожала плечами Габриэль и, показывая на два ящика под иконами, добавила – «Вот если бы написать ему письмо, напрямую, возможно, это был бы действительно более эффективный метод коммуникации…».
«Письмо?» – с удивлением переспросил священник и, увидев объекты на которые указывала девушка, с улыбкой добавил – «Разумеется, дитя, Вы можете написать молитвенную записку и зажечь свечу…».
«А почему их два?» – продолжила расспрос Габриэль.
«Возле той иконы Вы можете зажечь свечу и положить в ящик записку с молитвой за здоровье и благополучие» – с улыбкой проинструктировал девушку святой отец, показывая рукой в направлении одной из икон, и добавил – «Возле другой – записку за упокой души».
«А можно записка будет на английском языке?» – полюбопытствовала Габриэль.
«Разумеется, дитя. Бог всеведущ и ему не нужны переводчики» – спокойно ответил священник, любезно добавив – «Давайте я Вам помогу …».
Через несколько минут Габриэль, сделав пожертвование сиротам, купила несколько свечей и, мелким аккуратным шрифтом написав абзац текста на небольшой записке, подошла к иконе, зажигая и устанавливая свечи одну за другой.
«Я всё правильно делаю?» – поинтересовалась Габриэль у святого отца.
«Да, дитя, всё правильно – опустите записку и мысленно повторите про себя свою просьбу…» – одобрительно кивнул священник, удовлетворённый быстрой обучаемостью рабы божьей.
«А быстро подействует молитва?» – уточнила Габриэль, опуская аккуратно сложенную записку в щель ящика.
«Всё зависит от силы Вашей веры…» – едва не опешив от удивления, произнёс святой отец и добавил – «Да и куда усопшим торопиться…».
«Тогда я буду верить! Сильно верить!» – с убеждением в голосе произнесла Габриэль, и, по всей видимости, напрочь позабыв о прошедшем инструктаже, обращаясь к иконе, достаточно громко вслух повторила свою молитву – «Господи, я знаю, что недостойна твоего внимания! Но прошу тебя, услышь мою праведную молитву и ради веры людской в твою высшую силу, упокой души Николая Никифоровича Батина, Сипатого, всех их бизнес – партнёров и других участников созданной ими организованной преступной группы».
«Неужели, сам Сипатый представился?!» – с удивлением пролепетала одна из старушек и, перекрестившись, поспешно добавила – «Слава, тебе, Господи!». Несколько прихожан выдохнули с облегчением – «Слава Богу!».
Святой отец оглянулся вокруг, с удивлением обозревая свою паству столь дружелюбно настроенную к местному криминальному авторитету…
«Ещё пока не представился, но я буду верить! Сильно верить!» – с убеждением в голосе повторила Габриэль, обращаясь к старушке.
Лицо священника вытянулось в шоке от осознания всего произошедшего. Он побледнел и, нервным голосом, заикаясь, недоверчиво переспросил – «Вы положили молитву об упокоении души ещё живых людей?!».
«Да, а разве нельзя?» – с непониманием переспросила Габриэль.
«Что Вы?! Да как можно-то?!» – искренне возмутился святой отец и дрожащими руками быстро принялся открывать небольшой замок на ящике, чтобы извлечь злополучную записку.
«Но это ведь отъявленные негодяи…» – рассудительно подметила Габриэль и, постепенно ретируясь к двери, добавила – «А значит дело вполне богоугодное…».
«Да как можно судить других людей?! Как можно равнять себя с Богом?! Да это богохульство!» – во весь голос завопил священник, наконец-таки открыв ящик.
«Простите, падре! Простите!» – извиняющимся голосом крикнула Габриэль, поспешно выбегая из церкви…
Святой отец быстро перебрал молитвенные записки и вытащил злополучный молебен с английскими иероглифами Габриэль.
«Давайте я Вам помогу, отец» – тихо услужливо произнёс подошедший молодой человек, постепенно гася свечи, установленные Габриэль, после чего взял из его дрожащих рук священника записку, распрямил её и поднёс к огню горящей свечи…
Языки пламени быстро уничтожили еретический манускрипт.
«Спасибо, дитя…» – слабо дрожащим голосом произнёс священник.
«Видимо сильно наши её достали…» – подметил молодой человек и переспросил – «Отец, а кто была эта девушка?».
«Не знаю, ни разу не видел этого изверга в моём приходе… Видимо, какая-то иностранка. Понаехали, варвары, понимаешь…» – проворчал священник и поспешно удалился.
Соколова, наблюдая за стремительно приближавшейся к машине подругой, закрыла папку с документами и сняла очки. Габриэль быстро села в машину и отдышалась.
«Всё в порядке?» – полюбопытствовала Соколова, с интересом глядя на растерянный вид коллеги.
«Всего-то немного напутала с ритуалом…» – с улыбкой пожала, плечами Габриэль, со смущением добавив – «Впрочем, вышло, действительно, как-то очень неловко…».
Мария Алексеевна от души рассмеялась, представляя себе, что именно могла там выкинуть Габриэль, не особо знакомая с местными православными традициями и даже отдалённо не подававшая никаких признаков религиозности…
Ветер перемен
(23.08.2011, Нью-Йорк, 10–00)
Хайнц с ворохом бумаг и ноутбуком торопливой нервной походкой подошёл к массивной двери из красного дерева, заметно выделявшейся из общего интерьера офиса компании и, формально постучавшись для приличия, быстро вошёл внутрь.
«Заходи, Хайнц!» – с радостью приветливо на беглом английском отозвался Алик, с улыбкой разглядывая раскинувшийся за окном городской пейзаж, некогда ненавистного ему Манхеттена.
«Давно я не видел тебя в таком приподнятом настроении!» – обрадованно произнёс вице-президент, располагаясь за столом и раскладывая материалы, после чего добавил – «Вижу, даже и мрачный неприветливый вид вечно неспящего города тебя более не тяготит…».
