Ищите Солнце в глухую полночь - Борис Бондаренко

– Почему ты молчишь?

Валентин так резко обернулся, что Николай чуть не налетел на него.

– А ты что-нибудь сказал?

Валентин усмехнулся.

– Ничего. Я только хотел сказать, что терпеть не могу самонадеянных петухов, которые воображают, что все остальные должны жить по их уставу. Кажется, ты раскаиваешься, что пошел со мной, и готов обвинять меня. Так вот, можешь вернуться, мы еще недалеко ушли. Я и один как-нибудь доберусь...

И он опять зашагал вперед, Николай – за ним...

Вечером Андрей и Олег не пришли.

На рассвете Николай разбудил Валентина.

– Собирайся, надо идти, – сказал он.

– Куда?

– К ним, на Толью.

– Еще рано. К двум часам они придут сюда.

– Они не придут.

– Придут.

– Сворачивай палатку, Валя.

Валентин не двинулся с места.

Николай вылез наружу и выдернул колышки. Палатка повисла на стойках. Валентин выбрался, свернул спальный мешок, палатку, затолкал все в рюкзак. Николай пошел вперед, не оглядываясь.

На вчерашней стоянке они нашли только кучки золы и мусора. Николай пошел вниз по реке, почти не задерживаясь, и тут же обнаружил, что на берегу нет никаких следов. Николай вернулся к стоянке и сразу понял, в чем дело, – следы были на другом берегу, и уходили они в сторону от Тольи, на юг.

«Значит, они изменили маршрут и пошли прямо по тайге, но почему?»

– Ты помнишь карту? – спросил он Валентина.

– Нет.

Николай тоже не мог вспомнить, что было южнее Тольи. Что заставило их изменить направление? Ведь идти прямо по тайге труднее. Он ничего не мог придумать и решил пойти по следам. Валентин неохотно плелся следом, но на него Николай уже не обращал внимания. Они несколько раз теряли следы, возвращались назад, и, наконец, следы привели их к болоту. И здесь уже окончательно исчезли.

Николай сел на поваленное дерево и в отчаянии огляделся. Было сумрачно и очень сыро. Болото негромко дышало гнилью и застоявшейся водой. И в этой вонючей жиже исчезали следы двух человек.

Николай повыше подтянул бродни. Валентин тронул его за руку.

– Не дури, Николай. Их уже не найдешь. Карты у нас нет, а ты же знаешь, что на болотах по прямой не ходят. И ничего с ними не случится.

Николай ничего не сказал ему и шагнул в жидко-зеленую грязь и тут же провалился по пояс. Забрал влево, потом вправо, потом опять влево. Несколько раз пришлось возвращаться. Он остервенело лез вперед, словно жизнь его зависела от того, пройдут они это болото или нет. Валентин покорно шел следом и молчал.

Болото они не прошли.

Они сидели на крошечном травяном островке, вслушиваясь в глухое чавканье и бормотанье, доносившееся со всех сторон.

Николай посмотрел на Валентина – тот сидел, низко опустив на руки кудлатую голову.

– Сволочь, – сказал Николай и, когда Валентин поднял голову, повторил, глядя в его красивое, заросшее черной курчавой бородкой лицо: – Сволочь. Самая натуральная, в масштабе один к одному, как ты любишь выражаться. Ну и я тоже, конечно, падло.

Валентин жалко сморщился и опустил голову на руки.

Николай вскинул двустволку и выстрелил вверх – сначала раз, потом другой. Дико захохотало и заухало эхо, вернулось, заплуталось где-то рядом, насмешливо выдохнуло ему в лицо:

– Сволочь.

– Сволочи, – пробормотал он.

43

Потом Андрей думал – надо было попросить их остаться. Надо было найти какие-то слова и убедить их, что они могут и должны идти вперед.

Надо было...

А он отвернулся от них и стал укладывать гравиметр в рюкзак.

Он не верил, что они уйдут. Не верил, потому что это было бы преступлением.

Четыре человека остались одни в пустыне, и каждый из четырех был в ответе за жизнь остальных. Андрей знал, верил, что иначе не могло и быть. А двое заявили, что они в ответе только за самих себя, и решили уйти.

– Они ушли, – сказал Олег.

Андрей промолчал.

– Ты слышишь? – спросил Олег.

– Да, – сказал Андрей. – Они ушли. И что же?

– Как твои ноги?

– Хорошо.

– Будто бы?

– А что? – Андрей критически оглядел свои ноги и улыбнулся. – Отличные ноги. Они меня не подведут.

Олег понял, что ничего не должен сейчас говорить. Здесь, в тайге, они вообще мало разговаривали. Они были слишком заняты и слишком уставали. Да и не было нужды в этих разговорах – каждый знал, что другой всегда рядом и никогда не оставит его. А сейчас Олег боялся, что одно нечаянное слово может выдать его страх. А ему было страшно, очень страшно, несмотря на его насмешливый тон и бодрый голос. Он не хотел признаваться себе в этом, пока не понял, что Николай и Валентин действительно уходят.

– Иди-ка сюда, – позвал его Андрей.

Олег подошел. Андрей показал ему карту.

– Кажется, мы можем сократить путь. Если идти по Толье, будет сто километров с лишним. А если на юг, в верховья Маньи, и по ней добираться до Няксимволя – не больше восьмидесяти пяти. А в Няксимволе тоже есть опорная точка. Какова идея, а?

– Но ведь придется идти через болото.

– Проходимое болото.

– Ну что ж, пойдем на Манью...

Андрей посмотрел на него и улыбнулся.

– Помнишь, мы когда-то мечтали попасть в тайгу? Может, в самом деле все мечты сбываются?

– Нашел чему радоваться, – хмуро сказал Олег.

– А почему бы и нет?

Олегу было не до веселья... Андрей уже давно хромал, и кто знает, сумеют ли они одни добраться до людей. И даже сказать об этом нельзя – ведь он и сам все видит...

Они спрятали магнитометр, немного постояли, прежде чем уйти. Было ясно и солнечно. Потом они перешли Толью и вступили во мрак. Небо и солнце остались где-то далеко, тайга обступила их со всех сторон...

Болото оказалось глубже, чем показывала карта. Трижды в тот день им пришлось перейти его. Заночевали они в сырой низине, под покровом двух огромных лохматых елей. И кажется, еще ни разу не казалась Олегу тайга такой зловещей, как в тот августовский вечер. Словно болото отрезало их от всего мира...

Подходил к концу тридцать шестой день их пути в неизвестное, и с этого пути уже некуда было отступать.

...Через три дня они дошли до верховьев Маньи. На последнем переходе Андрей уже не смог пойти с Олегом в обратный рейс. Каждый шаг давался ему с мучительным трудом, и Олег заставил его отлежаться. К вечеру, когда он вернулся, Андрею стало лучше, но на следующий день Олег все-таки решил пойти один. Ушел он рано утром, когда Андрей еще спал.

Это был несчастнейший день. Еще с ночи зачастил мелкий, настоящий осенний дождь, и зарядил основательно, дня на два, на три. Было очень холодно, Олега с самого утра знобило – во время мытарств в болоте он изрядно простыл, – и при одной мысли о том, что придется лезть в воду, он уже начинал коченеть. Но ему как будто везло – он все время шел берегом и, казалось, так благополучно и дойдет до точки и не придется мокнуть. И когда он дошел до этой проклятой скалы... Что ему было делать? Он долго стоял перед ней, прикидывая, как лучше перебраться через узкую горловину. Проще всего пройти по воде, но в этом месте было глубоко, и наверняка пришлось бы вымокнуть по грудь. Идти верхом Олег отказался – уж очень высока была гора, а он слишком устал для таких предприятий.

И Олег пошел берегом.

Берег был очень крут, изрезан расщелинами, а в одном месте словно взломан гигантским тараном, и осколки горы забили пробоину, ненадежно осели на негостеприимном склоне, ожидая случайного толчка, чтобы свалиться вниз, в кипящую воду.

Когда Олег почувствовал, как камень уходит из-под ног, и попытался схватиться за что-нибудь, было уже поздно – пальцы сжимали пустоту. От двух ударов в голову и бедро он потерял сознание. Очнулся в воде, чувствуя, как тащит его по дну могучее течение и ледяная волна врывается в его легкие, сердце, мозг... Он попытался выпрямиться, это удалось ему, и вместе со своим телом, сплющенным и раздробленным, он вытащил на берег жгучий клубок боли. Освободившись от рюкзака, он перевернулся на спину, увидел осколок белого, нестерпимо яркого неба н снова потерял сознание...

44

Олега я нашел только к вечеру. «Конец», – подумал я, увидев его распростертое на земле тело, запрокинутую голову и струйку запекшейся крови на щеке. Одежда его была разорвана в клочья, на боку виднелась большая багрово-фиолетовая опухоль. Он пошевелился, заслышав мои шаги.

– Ты, старик... – услышал я его шепот.

Он улыбнулся.

– Который час?

– Без четверти семь.

– Я не ждал тебя так скоро... Что со мной?

– Почти ничего. Голова очень болит?

– Терпимо... А что гравиметр?

– Ах, гравиметр...

Я совсем забыл о нем. Вытащил его из Олегова рюкзака – что-то загремело внутри. Я не стал открывать его и отбросил в сторону.

– Гравиметр в порядке.

Он опять улыбнулся:

– Понятно.

И закрыл глаза.

Я оттащил его на сухое место, закутал в спальный мешок и телогрейки, потом поставил палатку. Накормил Олега и заставил его выпить спирта. Вскоре он заснул.