Укротительница попугаев - Наталья Александрова

Пу И тоненько тявкнул – должно быть, он хотел этим сказать, что Лола излишне строга к себе.

– И не убеждай меня, – сердито возразила песику Лола, – и, пожалуйста, не уговаривай! Я сама все отлично вижу! Нет, в таком виде я не могу появиться в приличном месте! Да еще этот ужасный сиреневый цвет! Он меня бледнит!

Она еще раз взглянула в зеркало и вздрогнула:

– Нет, это просто невозможно! Это какой-то кошмар! Конечно, Ленька готов выпустить меня в город в отрепьях! Да его воля – он бы вообще надел на меня паранджу! Нет, я просто обязана привести себя в приличный вид! А для этого мне необходимо наведаться в нашу квартиру… Я приведу себя в порядок и прихвачу кое-какие вещи, чтобы слежка прошла успешно.

Пу И снова подал голос, и Лоле показалось, что таким образом он выражает несогласие с ее решением.

– Вот ты как, – воскликнула она возмущенно, – ты спелся с Ленькой. Поешь… то есть лаешь с его голоса! Тебе безразличны мои нравственные страдания! Небось сам обожаешь красивые попонки, нарядные комбинезончики и дорогие ошейники с инкрустацией. Нет, ты как хочешь, а я поеду домой и приведу себя в порядок. Я уверена, что это совершенно безопасно, никто нас там не поджидает. Этот Ленька вечно преувеличивает опасность, чтобы убедить меня в своем неоспоримом мужском превосходстве. И ты, Пу И, спелся с ним из пресловутой мужской солидарности.

Пу И устыдился и прикрыл мордочку лапами.

Лола повернула ключ в зажигании, и бирюзовый «Фольксваген», как птица, полетел на Петроградскую сторону.

Возле дома по-прежнему красовалась бездонная траншея. Бульдозерист временно отсутствовал – должно быть, отправился обедать. Его могучая машина возвышалась на краю ямы, задрав к небу ковш и напоминая какое-то доисторическое чудовище. Лола поставила машину неподалеку на единственный свободный пятачок и проскользнула в парадную.

Консьержка, к счастью, отвернулась, чтобы заварить чай, который она пила не меньше двадцати раз за день. Лола стремительно промчалась мимо нее и влетела в свою квартиру.

Здесь она перевела дух, с отвращением избавилась от своей ужасной куртки и не менее ужасного парика и наконец попала в собственную горячо любимую ванную.

Только теперь она поняла, как ей хотелось сюда попасть! Нет, конечно, в той ее однокомнатной квартирке, где отсиживались они с Маркизом, ванная тоже была, но сравнивать эти две ванные было так же невозможно, как Букингемский дворец и одноэтажный щитовой домик в кооперативном садоводстве Девятой макаронной фабрики!

Все неопровержимые аргументы, приведенные во взволнованном разговоре с Пу И, служили Лоле только для того, чтобы попасть сюда, наполнить огромную ванну горячей водой и откупорить многочисленные, дивно пахнущие флаконы…

К сожалению, она не могла позволить себе понежиться в ароматной пене два-три часа, как ей хотелось бы, – вскоре под дверью заскулил Пу И, напоминая, что у них запланировано еще очень много дел, и Лола с сожалением поднялась из пены, как Афродита. Взглянув на крошечные швейцарские часики, она с удивлением убедилась, что провела в ванной полтора часа, и заторопилась.

В результате не прошло и трех часов с того момента, когда она вошла в свою квартиру, как она уже покидала ее – в чудесном брючном костюме от Burberry, очаровательных ботиночках от Gucci из кожи сетчатого питона, с сумочкой из кожи того же питона или его родича в левой руке и с Пу И – в правой. При этом она благоухала последней новинкой от Лагерфельда и наконец-то чувствовала себя вполне комфортно.

– Вот видишь, Пу И, – спускаясь по лестнице, назидательно говорила она песику, который преданно смотрел на прекрасную хозяйку своими живыми выпуклыми глазками, – вот видишь, и ничего страшного не случилось! Это Ленька все время паникует и перестраховывается! На самом деле никто нас здесь не подкарауливал, и нечего было так бояться!

Она прошла мимо консьержки, которая чуть не поперхнулась своим чаем.

– Здрассте, – проблеяла тетка, отдышавшись, – а я думала, вы куда-то уехали!

– А мы, наоборот, откуда-то приехали, – ответила Лола и гордо прошествовала мимо.

Приближаясь к своему «Фольксвагену», Лола с удовольствием подумала, как прекрасно будет сочетаться сетчатый питон с зеленой кожей сидений.

Она уже хотела открыть дверь машины, как вдруг Пу И, зажатый под мышкой, завизжал и начал вырываться. Лола повернулась, чтобы посмотреть, что так взволновало песика, и увидела мирно шествующего вдоль дома черного котяру.

– Аскольд! – радостно воскликнула Лола, бросаясь вслед за беглецом. – Аскольд, вернись! Куда же ты!

Кот делал вид, что не слышит ее призывов, и удалялся, впрочем, не слишком быстро.

– Отлично, – бормотала Лола, прибавляя шаг, – мы с тобой, Пу И, не только расследуем все дело, но еще и Аскольда вернем! Пусть тогда Ленька попробует смотреть на нас свысока!

Кот шел довольно неторопливо, но странным образом преследователям не удавалось к нему приблизиться. Лола перешла на бег, но расстояние между ней и нахальным котом постепенно возрастало. Кот свернул за угол, пересек газон и нырнул под скамейку.

Питоновые ботиночки не очень подходили для бега по пересеченной местности. Лола перешла на шаг, приблизилась к скамейке и заглянула под нее.

Как и следовало ожидать, кот исчез. Испарился. Растворился в воздухе, как это умеют делать только коты и кошки.

– Аскольд, мерзавец, – жалобно воззвала Лола к кошачьей совести, – ну что же ты вытворяешь! Почему не хочешь вернуться домой? Ведь мы делали для тебя все, заботились о тебе, любили и лелеяли, а ты отплатил нам черной неблагодарностью!

Ответом ей была тишина.

Лола присела на скамью, чтобы выкурить сигаретку и немного успокоиться.

– Все вы, мужчины, такие, – проговорила она, обращаясь на этот раз к Пу И, – неблагодарность – ваше второе имя!

Пу И тоненько заскулил, стараясь показать, что он совсем не такой.

Лола докурила сигарету и вскочила со скамейки, вспомнив, что на ней костюм от Burberry, которому такой контакт может не понравиться, и решительно направилась в обратный путь, к своему «Фольксвагену».

Выйдя из-за угла, она увидела, что обстановка около ее машины изменилась и накалилась, как ситуация на Ближнем Востоке.

Дело в том, что бульдозерист вернулся из длительной отлучки и теперь сидел в кабине своего могучего агрегата, издавая яростные крики:

– На пять минут нельзя отойти, как какая-нибудь зараза свою тачку прямо перед носом впихнет! Теперь мне ни отъехать, ни развернуться! Что прикажешь делать? Рабочему человеку вздохнуть нельзя! Чей «гольф»? Щас толкану его ковшом, к чертовой матери!

Лола кинулась к очаровательной машинке, испугавшись, что бульдозерист приведет в исполнение свою угрозу.

– Ничего себе, на пять минут отходил, – закричала она издали, – да тебя несколько часов не было! Что же мне делать, когда ты всю площадку разрыл, машину приткнуть некуда!

Бульдозерист, увидев приближающуюся дамочку, разряженную, как фотомодель на каникулах, окончательно рассвирепел и вместо ответа дернул за рычаг, заставив ковш своего железного монстра толкнуть в бок нарядную бирюзовую иномарку.

Результат превзошел все его ожидания.

«Фольксваген» покачнулся и неожиданно взорвался, полыхнув оранжевым пламенем и издав такой грохот, что в доме лопнуло несколько стекол, а у Лолы заложило уши.

Самое интересное, что у бульдозера взрывом оторвало ковш.

Водитель в полном потрясении озирал последствия своего решительного поступка. Наконец он выскочил из кабины и подбежал к догорающим останкам «Фольксвагена».

– Ё-моё! – проговорил он наконец севшим от изумления голосом. – Это что же творится-то, а? Это что же деется?

Лола, у которой наконец прорезался слух, подумала, что ей надо скорее уносить ноги, пока бульдозерист не очухался и не решил, что именно она виновата во всех его несчастьях. Кроме того, она услышала, как зажатый у нее под мышкой Пу И скулит от страха, и поняла, что для его нежной психики перенесенный стресс может оказаться роковым, его нужно скорее успокоить, применив такое сильное и испытанное средство, как ореховое печенье.

Она развернулась и на максимально возможной скорости припустила к Малому проспекту, где надеялась поймать машину.

До проспекта Лола долетела в считанные секунды, подгоняемая несущимся вслед отборным матом опомнившегося бульдозериста.

Она подняла руку, однако, к ее удивлению, восхищенные водители не спешили покорно останавливаться у ее ног. Напротив, завидев девушку на краю тротуара, они прибавляли скорость и проносились мимо, испуганно оглядываясь.

Наконец, когда Лола уже собралась воспользоваться общественным транспортом, около нее затормозили ржавые, полуживые «Жигули».

Водитель, седенький дедок, чем-то напоминающий весенний гриб-сморчок, открыл перед ней проржавевшую насквозь дверцу и с тяжелым вздохом сказал: