Голодные игры: Из пепла (СИ) - Яна Ясинская

Об этом я, признаться, не подумал. До меня только сейчас в полном объёме доходит, какую глупость я сморозил с обиды, так просто отпустив её.

- Убьёт меня?

- Хуже, - Хэймитч плюхается в кресло напротив меня. – Зная Китнисс… Главное, чтобы она на себя после этого руки не наложила.

Слов Хэймитча хватает, чтобы я моментально сорвался с места.

- За детьми…

- … да присмотрю я, присмотрю, - ворчит ментор, закрывая за мной дверь.

***

Я прибегаю на вокзал слишком поздно. Поезд уже ушел. И увёз мою Китнисс. Меня охватывает дикое отчаяние. Бегу к кассе. Следующий поезд в Четвёртый Дистрикт только завтра вечером.

Дурак! Идиот! Как я мог такое допустить?!

От отчаяния и бессилия готов убить себя, поэтому…

… не сразу замечаю Китнисс, которая сидит в зале ожидания в самом уголке и… взахлёб ревёт.

- Китнисс! – из меня вырывается вздох облегчения, бросаюсь к ней. Не выдерживаю, расцеловываю её. – Родная моя, любимая! Ты здесь… Ты со мной. Прости… Прости меня дурака… Я не должен был тебя отпускать. Никогда.

Китнисс продолжает плакать, не обращая внимания ни на меня, ни на мои поцелуи. Она даже не пытается меня оттолкнуть

- Я как представила, что он такой маленький… Беззащитный… И без мамы… А если молоко в бутылочке испортится? - ревёт навзрыд моя жена. – Мэтью же голодным останется. А Прим… Кто ей утром косички заплетёт, как надо? Ей же завтра в подготовительный класс… А ты же не умеешь нормально заплетать... А вдруг ей страшный сон опять приснится… А мамы рядом нет… Я такая… такая плохая мать. Как я могла их бросить?!

Я сажусь рядом, прижимаю Китнисс к себе. Она, в свою очередь, судорожно обхватывает меня руками, цепляясь за меня, как за спасательный круг. У самого в глазах слёзы.

- Всё хорошо. Всё. Всё, любимая. Успокойся. Я рядом. Я с тобой. Всегда.

- Всегда? – неожиданно тихо переспрашивает меня Китнисс, поднимает на меня свои зарёванные глаза, словно силясь что-то вспомнить. Но, увы, так ничего и не вспоминает.

***

Первое, что делает Китнисс, оказавшись дома, бежит проверять спящую дочку – на месте ли та. Целует её. Затем кормит Мэтью. Лишь когда наш довольный толстячок, вдоволь наевшись маминого молока, засыпает у себя в кроватке, Китнисс, с лёгким сердцем, принимается распаковывать чемодан

- Ты прости меня, что я оказался таким нелюбимым мужем, - с горечью извиняюсь я. – Честно, Китнисс, я не знаю, как нам жить дальше. Я не хочу навязывать тебе себя. Но и отпустить тебя – это выше моих сил.

- Я слышала твой разговор с доктором Аврелием, - тихо говорит она, стараясь не смотреть мне в глаза. – Что он там говорил про тактильную память?

Такого поворота событий, я, признаться, не ожидал.

- Это так… Глупость.

- Нет. Не глупость. По крайней мере, я думаю, что это может сработать. С детьми же сработало. – Китнисс поднимает на меня взгляд. – Пит Мелларк, пойми меня правильно. Я хочу всё вспомнить. Нет! Даже не так! Я должна всё вспомнить! Ради наших детей, ради нас, в конце концов! Тем более, что ты говоришь, что я тебя любила… Детям нужна нормальная семья. Поэтому…  Хочу я этого, или нет, но ради их счастья мы должны будем жить вместе. Всегда. Потому что вряд ли они скажут мне спасибо, если я приведу им другого папу.

- Даже если это будет Гейл? - не выдерживаю, ревниво интересуюсь я, и тут же ругаю себя за столь каверзный вопрос.

-Да, - спокойно отвечает Китнисс. – Даже если это будет Гейл. Отец моих детей ты, а не он. Мне надо понять и принять это. Поэтому я думаю, что нам надо попробовать…

Китнисс отворачивается. Заметно, что она смущена.

- Попробовать что? – на всякий случай уточняю я, хотя прекрасно понимаю, о чём речь.

- Когда ты поцеловал меня, там… На кухне… Я ответила тебе. Точнее… - Китнисс несколько теряется, не зная, как более точно мне всё объяснить.  – Тебе ответила не я, а та, другая, которая спит где-то глубоко во мне. И эта другая…

Китнисс смущается, но всё же находит в себе силы продолжить.

- … мне кажется, она хочет тебя. И, наверное, даже любит…

- Интересное чередование, - на автомате невесело иронизируя я.

Китнисс хмурится. Снова закрывается от меня в своей «раковине».

- Но если ты не хочешь попробовать…

Вместо ответа я подхожу и целую свою жену.

- Сумасшедшая! Это я-то не хочу? Да я уже две недели как весь сгораю от желания.

***

- Только учти, я не помню, как это делается, поэтому уж будь добр, как-нибудь сам, - смущённо ворчу я.

- Хорошо, - шутит Пит Мелларк, - так и быть я лишу тебя девственности ещё раз. Поверь, у меня неплохо это получается.

Краснею. Нашёл время для шуточек – шутник!

Это какой-то кошмар. Я в качестве эксперимента, в надежде, что память ко мне всё-таки вернётся, разрешила своему бывшему однокласснику Питу Мелларку заняться со мной сексом.

Без любви.

Без привязанности.

Хотя всё же с долей желания – этого я не могу отрицать. Не знаю почему, но, когда Пит, например, переодевается при мне ко сну, я с трудом сдерживаю себя, чтобы не подойти и не прикоснуться к нему. Да и ночью… Практически каждое утро я обнаруживаю, что сплю в его объятьях, сложив на него ноги, как на подушку.

Сейчас самое главное для меня – вспомнить всё. Это надо сделать ради меня, ради наших детей и даже ради Пита. Я же не слепая, вижу, как ему нелегко со мной. Похоже, что он, и правда, меня любит.

Перед тем, как отправиться в постель, долго принимаю душ. Интересно, сколько раз я уже занималась любовью с Мелларком? Десять? Двадцать? Сто? Вспоминаю, что мы женаты почти двадцать лет. Тысячу? Или ещё больше?! При мысли об этом мне даже слегка плохеет. Если это так, то моё тело просто обязано помнить его!

И тело действительно помнит Пита Мелларка. Его тёплые ладони, его запах. Лёгкий аромат хлеба, укропа, корицы. Вот что значит, быть женой пекаря. Всё такое родное. Такое моё! Я не жалею, что провожу эту ночь с Питом. Напротив, в его объятьях я схожу с ума, забывая обо всём.

В середине ночи просыпается наш сын. Кутаясь в простыню, беру его на руки, кормлю. Украдкой смотрю на Пита. Сколько же любви и нежности в его взгляде. Мне кажется, будь его воля, он всю жизнь бы смотрел, как я кормлю его ребёнка. Мэтью снова засыпает. Укладываю сынишку в кроватку. Возвращаюсь к мужу, который снова не даёт мне заснуть. И так почти до самого утра.

Утром нас будит голосок Прим.

- Мам, пап! Ну, вы чего длыхните?! Мне же в школу пола! Мам, заплети мне косичку! – наша гипер-ответственная дочка, которой не терпится пойти в подготовительный класс, уже тащит расчёску и ленточки.

Лохматенькая Прим забирается к нам на кровать, садится передо мной. Я с удовольствием заплетаю дочку. Счастливый Пит с улыбкой ассистирует: держит ленточки.

На душе покой.

В памяти – всё та же пустота.

Я так ничего и не вспомнила.

========== 6. Жена пекаря ==========

Я учусь быть женой пекаря. Признаться, мне даётся это не просто. Нелегко  жить под одной крышей с мужчиной, которого я толком даже не знаю. Которого не люблю. Спасают лишь дети и доброе сердце Пита. Его терпение. Он хороший человек – хоть в этом мне повезло. Однако, каким бы не был хорошим Пит Мелларк, я дико скучаю по маме, по Прим, по Гейлу. Не понимаю, почему мама так редко звонит мне и практически никогда нечего не рассказывает про мою сестру. Как только я спрашиваю её про Прим, наш разговор на этом сразу же и заканчивается.

- Расскажи мне про Прим, - в очередной раз пристаю я с расспросами к Питу. – Почему она мне не звонит?

- Ты же знаешь, в Дистрикте-13 её выучили на врача, теперь у твоей сестры очень много миссионерской работы, она постоянно в разъездах. Её редко можно застать дома, - Пит произносит эти слова уже в десятый раз, как заученный текст. В глаза не смотрит.

И хотя у меня нет причин ему не верить, меня всё же одолевают сомнения.

Всё ли рассказывает мне Мелларк?

Я почти не бываю в городе. Мы ездили с мужем туда только раз и то лишь потому, что я настояла. Мне надоело торчать дома. К тому же я очень хотела посмотреть, как изменился наш дистрикт за эти годы. Двенадцатый действительно не узнать. Он расцвёл!