Написать президента - Лев Горький

— Одно другому не мешает! — отрезала Ленка. — Предыдущая была, бррр… «поэтэссой»! — В последнее слово она вложила пару тонн презрения. — Взбалмошной, эгоистичной, ни на что не годной!

— И вовсе нет! — Мне стало обидно, не столько за Машу, сколько за себя, ведь я с ней встречался, и если она никуда не годится, то и я как мужчина не особо разборчив. — Не мешает! Много ты знаешь!

Признаться, кто именно и зачем приставил ко мне Вику, я не мог, как и сказать, что вся забота этой красотки, вооруженной кроваворежимными творожниками, — напускная, профессиональная, и что если ей отдадут приказ, она с той же милой улыбкой отрежет мне нос или пустит пулю в голову.

— Побольше тебя. Не будь идиотом! — сварливо буркнула Ленка, обняла меня и исчезла.

О, родственники, желающие тебе счастья и лезущие в судьбу твою, в душу твою толстыми и грязными нечуткими руками! Нет от них спасения, нет убежища, и никакого смирения не хватит, чтобы выдержать благодеяния их!

Глава 12

Про Автор. Забей я вспомнил через два дня… или через пять?… от избытка работы и нехватки сна внутри головы все смешалось, я совершенно потерялся в числах и днях недели, помнил только, что вроде бы еще сентябрь. Но тут я проснулся рано, чуть ли не в восемь, и решил за кружкой кофе посмотреть, каковы мои успехи на сайте, куда затащил меня Петька.

Что удивительно, на страничке вовсю кипела жизнь.

У меня оказалось больше сотни подписчиков, среди них сам Петр Патриот с российским флагом на аватарке и израильской фигой в кармане, про которую ведал только я. Почитав комментарии к своим текстам, я узнал от некоего Доктора Шмульке, что я мудак и рассказы мои никуда не годятся, после чего немедленно забанил этого доброго и искреннего человека.

Все как в любой соцсети — в толпе всегда найдется идиот-другой.

Но самое удивительное — мне кинули несколько наград, в сумме почти на тысячу рублей, а «Хтонь подзаборная», без моего участия добавлявшаяся по главе в три дня, вызывала настоящий шквал просьб — «где продолжение?», «прочитал, хочу еще», «автор, проду!» Плюс в почте нашелся одобренный коммерческий статус в виде бумажки, которую нужно было распечатать, подписать и отправить скан обратно.

От изумления я даже сделал все это немедленно.

Воистину, укреплю его как гвоздь большой в твердом месте, когда он менее всего ожидает, и будет он как седалище славы для дома отца своего, и будет висеть на нем вся слава отца его, детей и внуков, и правнуков, всей домашней приблуды до последних кухонных орудий, и будут висеть там и овцы его, и бараны, и козлы с козами, и также куры с утками…

Вредно читать книгу Исайи на ночь, а то и не такое в голову придет.

В девять затрезвонил телефон, и в трубке обнаружилась девочка-пиарщица из ИЕП.

— Доброе! Утро! Лев! Николаевич! — понесла она, ухитряясь ставить восклицательные знаки не только после каждого слова, но и внутри слов. — Для вас! Приглашение! Отличное!

Девочка эта славилась тем, что писала с грубыми ошибками, над которыми ржал весь литературный мир. Но тем не менее ее не увольняли, поскольку она была из хорошей, правильной семьи, и она продолжала хлопать наивными глазками, извещая писателей, что «присс-канфиренция будит в 6 часов» (кого она будит, неведомо), и что «наш стэнд на выставке сразу справа, как вывнутрь» (редкий и дикий зверь вывнутрь, собрат выхухоли).

— Что за приглашение? — Я попытался вспомнить, не пообещал ли в суматохе явиться куда-нибудь.

Вроде нет, с девочкой из пиара я общался последний раз в июне, когда шло продвижение «Крыльев последней Надежды», а потом все предсказуемо затихло на лето.

— Дискуссия! На площадке! Библиотеки Гомера! Сам Олег Копай! Будет!

«Будет» даже прозвучало как «будит».

— О чем? — уточнил я.

Надо же, в Москве есть всё, даже библиотека имени Гомера, и сексапильные библиотекарши там наверняка ходят в коротеньких хитонах, услаждают слух посетителей игрой на арфах, и всюду стоят амфоры с вином, и особый сертифицированный виночерпий… Что-то я размечтался.

— О том, как сочинять книги, — сообщила мне девочка. — Открытый мастер-класс!

Я едва не подавился кофе.

Олег Копай был красавцем-мужчиной, а по совместительству автором многочисленных бестселлеров. Вот только сам он их не писал, это делали специально обученные литературные негры, получавшие в рамках проекта «Копай» хорошие деньги… Слава же доставалась фронтмену, который вообще не участвовал в творческом процессе, зато раздавал автографы и умело звездил на всяких мероприятиях.

Учиться у него сочинять книги?

С таким же успехом можно принимать наставления в парикмахерском искусстве от аккуратно подстриженной болонки.

— Лев! Николаевич! Все?! Хорошо?! — уловив в трубке булькающие звуки, девочка наверняка решила, что я захлебнулся от счастья.

— О да… — Я схватил со стола лист договора с АЗ, и помахал на себя, точно веером. — Когда это произойдет? — В дату я вслушиваться не стал, все равно не собирался идти. — Невероятно сожалею, но именно в этот день я очень занят, увы-увы, мне так жаль…

— Евгения Захаровна очень хотела, чтобы вы были, — сообщила девочка обиженно. — Журналисты придут.

Конечно, слетятся на Копая, точно мухи на гов… на говенное варенье!

Случись все это еще месяц назад, я бы сдался и уступил, и потащился на дискуссию, она же открытый мастер-класс, чтобы впустую потратить вечер. Но теперь все иначе — я взялся за самый опасный в своей жизни заказ, перешел все красные, бесцветные и даже ультрафиолетовые линии.

— Очень жаль, что я не смогу, — сказал я без истеричной надрывности «право имею», спокойно и уверенно. — Но полагаю, что Копай и без меня справится, и что Евгения Захаровна с легкостью найдет ему в пару автора из ИЕП.

Девочка еще что-то пищала в трубку, но я не стал слушать, выключил связь, и очень вовремя, поскольку входная дверь как раз открылась.

Вечером Вика сообщила, что если раньше мы катались по людям, хорошо относившимся к президенту, то сегодня начнем беседовать с его врагами. От такой новости я ошалел — всем же известно, что кровавый тиран не выносит критики, ценит лесть и уничтожает всех, кто осмеливается говорить ему правду — и в первый момент не поверил.

— Готов? — спросила она, заглядывая в комнату, и тут же нахмурилась. — Еще нет? Давай!

Телефон мой ожил снова, девочка-пиарщица решила, что я понял ее неверно или не расслышал, и что она должна пересказать все еще раз, чтобы я зарыдал от счастья и