Сделка с профессором (СИ) - Краншевская Полина

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Последка замолчала и прикрыла глаза. Беатрис смотрела на нее в немом изумлении и не знала, что ответить.

– Я тогда далеко уехала, – снова заговорила Фиби. – Места были дикие и пустынные, одни леса да холмы. Соскочила с повозки и осталась в чаще. Боялась к людям выйти. Думала, что опять начнут меня, как мать, мытарить кому не лень. Так и жила, трясясь от страха, пока один старичок не нашел и не отвез в магическую комиссию, мне с голодухи уже все равно было куда идти. У меня резервуар приличный обнаружили, старику награду отвалили, а меня сюда засунули. Думала, хоть до выпуска спокойно доживу. А тут этот полез. Не суждено видно.

– Лавинас что ли тебя поприжал дуреху? – хмыкнула со своей постели Фулн. – И как только позарился на такое чучело?

– Замолчи! – напустилась на нее Беатрис. – Без тебя разберемся.

Гренда зло рассмеялась своим каркающим, жутким смехом.

– Уже разобрались, как я погляжу, – продолжала зубоскалить она. – Он ведь и ко мне лез, да только я таких типов нутром чую. Сразу ему всю охоту со мной связываться отбила. А ты, последка, тупица и никчемная клуша. Нюни распустила и думаешь, тебя кто пожалеет. Им только дай почувствовать твою слабость, так они тебя на куски порвут. Скоты похотливые.

Чем больше она говорила, тем яростнее выкрикивала слова, будто это все напрямую касалось ее лично, а вовсе не Фиби. Потом она вдруг замолчала и снова откинулась на подушку.

– Не слушай ты ее, – сказала Беатрис, заметив, что Эфрад опять беззвучно плачет. – Она просто не знает, на ком злость сорвать. Вот и брешет попусту, как шавка подзаборная.

– Дуры вы обе, – бросила Гренда и отвернулась к окну, укрываясь одеялом. – Вот достанутся вам такие максисы, как Лавинас, посмотрим, как вы запоете. Смотрины-то совсем скоро.

– Если у меня будет такой хозяин, я руки на себя наложу. Не стану терпеть, как мать, – прошептала последка и заревела в голос.

– Что у вас тут? – влетела перепуганная мединна Замас. – Что с ней?

Беатрис подскочила со стула и выпалила:

– Да вот пришла в себя и разрыдалась. Ума не приложу, что с ней делать.

– Ты ступай в дортуар. Нечего тут всю ночь сидеть, – отозвалась лекарка, откупоривая новый флакон, на этот раз с желтой жидкостью. – Я дальше сама управлюсь.

– Доброй ночи, мединна Замас, – кивнула Бетти и поспешила убраться восвояси.

Идя по мрачному, полутемному переходу, она вспоминала разговор с девчонками и думала о том, что уж с ней-то такого никогда не случится. Она не для того столько трудилась, чтобы какой-то негодяй ей всю жизнь переломал. Если придется, она будет защищать себя до последнего.

Глава 22

Анализ остатков вина из бокала Лавинаса показал, что Сонар раздобыла снадобье, где были нарушены пропорции стандартных ингредиентов и добавлен один лишний компонент. В итоге обычное очищающее средство с кратковременным быстрым эффектом превратилось в лекарство с продолжительным мощным воздействием, да еще и побочным свойством в виде подавлении потенции у мужчин. Где девчонка смогла такое достать, оставалось загадкой, но учитывая, что покинуть стены Камелии она никак не могла, скорее всего, сварила самостоятельно.

«Когда только успела? И где? – думал он, сидя за бюро в спальне и записывая рецепт нового снадобья, чтобы использовать его в своих целях в будущем, если понадобится. – Да уж, разносторонних талантов ей не занимать. Жаль, что все это канет втуне, как только она заключит контракт с одним из максисов».

Эта мысль неожиданно показалась Эдману крайне неприятной, и он постарался поскорее выбросить ее из головы. Закончив с вином, он проверил портативную почтовую коробку и достал несколько писем.

Вилмор прислал результаты наблюдений за теми типами, что приезжали к патронессе в один из дней отдыха. Оказалось, что мединна Пигирд сбывала местным перекупщикам часть приобретенных школой товаров, предназначенных для адепток: продукты, банные принадлежности, ткани на пошив одежды и постельного белья и многое другое. Никакого отношения к пропавшей ученице или к тем девушкам, что сейчас обучались в Камелии, эти люди не имели.

«Неудивительно, что девицы здесь сплошь тощие, как полудохлые курицы во дворе разорившегося фермера», – с негодованием подумал Эдман.

Закончив читать письмо, он написал Вилмору ответное с просьбой устроить в школе внеочередную проверку имущества и счетов, а также выяснить, замешана ли директриса в этом деле, или патронесса действует на свой страх и риск. Он, конечно, понимал, что пока идет расследование, ни о каких разбирательствах и речи быть не могло, но в то же время хотел, чтобы его друг имел это в виду и позже пресек творящиеся нарушения. По этой же причине Эдман не стал писать насчет Жуля и Лавинаса. Когда вопрос с исчезновением Виктории будет закрыт, он добьется того, чтобы эти преподаватели навсегда исчезли из Камелии. Но пока ему лично предстоит заняться ими, чтобы ни одна адептка больше не пострадала.

«Жуль, скорее всего, и сам впредь не станет заниматься всякой ерундой, – размышлял Эдман. – Он до ужаса боится магической комиссии в моем лице. А вот с Лавинасом придется повозиться. И на этот счет есть одна подходящая идея».

Еще в почтовой коробке оказалось послание от знакомого профессора. В нем он сообщал, что нашел нужную книгу и отправил ее в ближайшее отделение пересылки вещей в Финар. Эдман написал ему ответ с искренней благодарностью и прикинул сроки доставки. Курьер раз в неделю доставлял посылки в Камелию, так что скоро книга будет здесь.

Следующим утром, встав раньше обычного, Эдман отправился в лазарет и попросил мединну Замас сварить зелье по особому рецепту. Он изменил пропорции тех трав, что использовала Сонар, и надеялся, что теперь эффект ослабления физического влечения и потенции усилится, а очищающий – почти сойдет на нет. Лекарка заинтересовалась новым средством и уточнила для кого оно. Он поделился с ней по секрету, что снадобье для Лавинаса, поскольку у него есть определенные проблемы интимного свойства, именно поэтому преподаватель истории попросил об услуге Эдмана, а не сам напрямую обратился к мединне. Замас покивала, сделав вид, что все понимает, и обещала принести готовое лекарство в столовую к завтраку.

К утренней трапезе Лавинас явился позже всех, и лекарка уже успела уйти. Он выглядел осунувшимся и бледным, под глазами залегли темные тени, руки немного подрагивали, ссадину на лбу скрывала тканевая повязка. Лавинас отказался от каши и омлета, удовлетворившись исключительно сладким чаем и двумя кусочками серого хлеба. Эдман сидел возле него и ждал, когда тот покончит с едой.

– Плохова-то выглядишь, – небрежно заметил он, когда они остались за столом вдвоем.

Лавинас насторожился и с подозрением покосился на Эдмана, но тот сделал вид, что искренне сочувствует ему и готов забыть их небольшую стычку, хотя в душе испытывал отвращение.

‒ Зря я вчера не сдержался, ‒ продолжил Эдман, хлопнув его по плечу тяжелой ладонью. ‒ Но ты сам виноват. Нечего было адепток к себе таскать.

Преподаватель истории с облегчением выдохнул, поняв, что Привис больше на него не сердится, и ощутив себя в безопасности, принялся стонать на все лады, подперев тяжелой ладонью обвисшую щеку:

– Ох, Привис, не напоминай! Все из-за этих девок, будь они прокляты. Думал, отправлюсь в обитель божественной пары. Всю ночь живот крутило, только под утро немного полегче стало. Сейчас подкреплюсь и схожу в лазарет, попрошу у Замас лекарство.

– Не стоит утруждаться, – отозвался Эдман и достал из кармана переданный лекаркой флакон. – Держи. Я перед завтраком заглянул к ней, объяснил твою ситуацию и попросил для тебя снадобье.

Лавинас просиял, схватил Эдмана за руку и принялся ее трясти.

– Привис, спасибо! Вовек не забуду! Давай его сюда.

– Держи, принимать нужно каждый день по три капли после завтрака. Минимум три месяца.

– Сколько? – изумился Лавинас, округлив ввалившиеся глаза. – А почему так долго?