Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству - Кэти Летт

Слово «воссоединяться» так и отдавало галльской учтивостью. Единственным же, что хотя бы смутно отдавало французским во мне самой, были пучки волос под мышками, отросшие за зиму.

Лежа в шезлонге, Ханна устроила мне сущий допрос:

— И где же конкретно она нашла этого своего любовника?

— В интернет-чате, — промычала я.

— Надо же, как романтично. То есть мы говорим о совершенно незнакомом человеке?

— Только я сомневаюсь, что он такой уж совершенный. В разделе «хобби» он указал «чистка ауры». Ах да, и еще там, кажется, был указан знак зодиака.

Ханна скорчила гримаску:

— Некоторые женщины просто кидают в сумку запасные трусики, красят губы, идут в бар и дожидаются, пока бог любви не подбросит кого-нибудь им в объятия, а затем отправляются с добычей домой в предвкушении дикого, необузданного секса… Большинство таких женщин больше никто никогда не видел.

— Джаз говорит, что его письма такие милые и вежливые.

— Ах, как обнадеживающе! Значит, она нашла себе самого милого и вежливого лондонского маньяка. Обалдеть.

— Вот почему она и хочет, чтобы я отвезла ее. На рандеву. Просто из осторожности.

Пространство вокруг бассейна заполнялось суетливыми мамашами с их едва выучившимися ходить чадами. Начинался урок плавания для дошколят, и Ханне пришлось замолчать — до тех пор, пока мы не оказались в соседних душевых кабинках, лавируя между квадратиками использованных пластырей и вирусами бородавок. Над перегородкой, вся в пене, возникла голова Ханны.

— Это какое-то безумие. Она совсем чокнулась. И мы должны остановить ее, Кэсси.

Мы? Пожалуй, это слово скоро станет самым ненавистным для меня словом в родном языке. Ни за что, подумала я. И ответила:

— Конечно.

Хотя охотнее слизала бы брызги, которые простуженные посетители оставили на салатной стойке в каком-нибудь ресторане.

— Ты что хочешь сказать? Чтобы я отказалась от секса?

Ханна приурочила конфронтацию с Джаз к нашей утренней воскресной пробежке по Хэмстед-Хит. Переводя дух, мы стояли на самой вершине Парламент-Хилл. На фоне чернильной каллиграфии деревьев город казался небрежной мазней. Плотный лондонский смог был гуще бульона. Хоть бери ложку и черпай.

— Еженедельный трехразовый секс сжигает примерно семь тысяч пятьсот калорий в год, что эквивалентно пробежке длиной в семьдесят пять миль, — восторженно объявила Джаз.

— Дать мужику, с которым ты познакомилась по Интернету, — это так же весело, как пробежать семьдесят пять миль, — парировала Ханна, ритмично отжимаясь от земли.

— Мужику? Разве я что-то говорила про «мужика»? — Джаз улыбнулась, почти по-царски. — Ему всего двадцать два.

Ханна прыжком вскочила на ноги.

— О боже! А если он тебя изнасилует? Или изобьет? Или вообще убьет?!

— Знаешь, есть гораздо более эффективные способы уничтожить женщину. Например, жениться на ней. — В тоне Джаз проступила агрессия. — Да и вообще, по статистике, большинство женщин погибают от рук собственных мужей. Парень прислал свое фото. У него бицепсы как два футбольных мяча.

— Твою мать! Вы только поглядите на эту «миссис Робинсон»![35] — Ханна впилась в Джаз острым взглядом. — Кэсси, ты знала, что наша Джаз охоча до малолеток?

Я прервала свои упражнения на пресс и откинулась на спину — прямо на траву, густо покрытую желтыми нарциссами, точно бутерброд маслом.

— Ну… Наверное, в нашем возрасте уже поздновато изображать из себя Мисси Элиотт.

Джаз смерила нас обеих косым, испепеляющим взглядом.

— Еще один плюс женщины, даже женщины «нашего возраста», — уточнила она ехидным тоненьким голоском, — в том, что, в отличие от мужчин «нашего возраста», нам не приходится платить за секс. — Она поставила ногу на скамейку и сделала наклон на растяжку. — Мы можем просто завести молодого любовника.

— Завести молодого любовника — значит платить за все: ужины, театр, путешествия, — необдуманно заметила я, любуясь переплетенными ветвями деревьев. — Намного дешевле заплатить только за секс!

Однако, несмотря на наши жалкие потуги распилить фантазии Джасмин, точно буханку хлеба, вытащенную из морозилки, она оставалась непоколебимой. Ханна подстегнула меня взглядом.

— И потом, — добавила я, — неужто тебе действительно хочется снова таскаться по студенческим клубам? Слушать всю эту молодежную фигню про озоновый слой всякий раз, когда ты пшикнешь лаком на волосы?

— Кто сказал, что я собираюсь с ним разговаривать?

И с этими словами Джасмин резво заскакала по склону, дерзким взмахом руки освобождая нас от дальнейших увещеваний.

— Ты не будешь ей помогать. Ясно? — приказала Ханна и, явно обиженная, последовала за Джаз.

О да, ясно как вид с холма Парламент-Хилл.

И вот в один из поздних мартовских дней Джасмин Джардин, сорокатрехлетняя домохозяйка и мать взрослого сына, покинула свой особняк в зеленом Хэмпстеде, села в семейный «вольво»-универсал и покатила в грязные окрестности Саутуорка. Муж Джасмин пребывал в полной уверенности, что супруга едет в кино. Но та проехала мимо киноцентра в Суисс-Коттедже — и дальше, дальше, через реку, пока не достигла полуразвалившейся улочки, где припарковала машину, поправила прическу, подтянула чулки и скользнула к двери с облупившейся краской. Впервые за последние более чем двадцать лет у Джаз было свидание. И впервые за всю ее жизнь — с человеком, который мог вылизать собственные брови (последнее интернет-откровение юного донжуана).

Откуда мне все это известно? Да оттуда, что я сидела в машине — вооруженная баллончиком со слезоточивым газом и номером телефона местного полицейского участка. Достаточно того, что нам пришлось забираться на юг от Темзы — в район, который северные лондонцы называют не иначе как «территория апачей». Местная промышленность ограничивается всего двумя отраслями: дроблением коленных чашечек и торговлей наркотиками. Тараканы здесь такие огромные, что можно не напрягаясь услышать топот их волосатых ножищ. Пока я ждала в машине, а время ползло медленнее улитки — час… другой… — я вдруг подумала, что оберегаю здоровье Джаз уже так долго, что пора заводить белый халат со стетоскопом. Спустя четыре кроссворда, три компакт-диска Моцарта и две пачки шоколадного печенья Джаз вывалилась на улицу: одежда растрепана, глаза широченные, волосы торчком.

— С тобой все в порядке? — Я выскочила из машины, готовая к самому худшему. — Может, вызвать полицию?