С волками на Вы (СИ) - Горышина Ольга

— Должны скоро вернуться, — сказал Костя уверенно, решив не расстраивать Анну. Вдруг та не знает про его пропажу. Она и про машину может не помнить.

— Наколи дров на утро, — прохрипела Анна, не оборачиваясь от двери.

— Темно.

— А я фонарь принесу.

Пусть несёт. За работой время быстрее пройдёт. Главное, что ногами шевелить больше не надо. Только руками. Однако он оказался о себе слишком хорошего мнения. Пять минут он безуспешно пытался удержать один единственный чурбанчик на обледенелом пне. Фонарь, который Анна, всё так же без тулупа, держала в руке, не давал достаточно света, потому когда Костя, когда всё же попал топором куда надо, не успел увернуться от отскочившей щепки, и та больно полоснула его по щеке. Костя дёрнулся, но всё же поднял чурбан в воздух и ударил по пню.

— Какой же ты неловкий! — рука Анны в волчьей рукавице легла ему на ухо, чтобы убрать чёлку. Надо будет подстричь, как вернутся. Мешает ведь!

— Совсем как Богдан в юности. Я вот смотрю сейчас на тебя, а вижу его. Так странно…

Она приблизила лицо и мягко коснулась губами царапины. Костя не смог отстраниться, потому что топор вошёл в пень, когда две половинки чурбанчика упали на снег по обе его стороны. Он сглотнул подкативший к горлу ком и попытался вынуть топор.

— Анна, я боюсь вас ударить, — еле выдавил из себя Костя.

Сработало. Она отстранилась и поправила большой цветастый платок, который схватила вместе с фонарём. Костя прикрыл глаза и сосчитал до десяти, затем схватил первую половинку чурбана и расколол пополам, затем — другую. Анна вновь подошла к пню и нагнулась собрать поленья. Платок почти упал, но после поцелуя Костя побоялся поднимать его, а она будто и не замечала, что осталась с голой шеей.

— Анна, вам не холодно?

Она выпрямилась.

— Не так чтобы очень. Ко всему привыкаешь. Это вам, городским, холодно. Когда-то и я была мерзлячкой… Но, гляжу, Варвара освоилась быстрее.

Костя отлепил руки от топора.

— Куртка осталась на вешалке, — выдала Анна медленно, почти по слогам. — Когда-то и я вот так, без всего, побежала за Богданом.

Костя сделал шаг в сторону. Анна осталась стоять. Пусть стоит. Он вбежал на крыльцо и в дом. Действительно на вешалке. В чём же она ушла? В свитере? Или в тулупе? Может, Богдан решил, что так будет теплее?

В дверях появилась Анна с поленьями — Костя покраснел от досады и тепла. Здесь протоплено, но дыма из трубы он точно не видел. Видно, ушли не так давно. Богдан бы не оставил горящий очаг без присмотра. Костя попытался забрать дрова, но Анна оттолкнула его и прошла к камину. Может, она сама затопила? Спрашивать не хотелось — выдашь беспокойство и пропал. Она явно не в себе.

Костя с радостью избавился от валенок и куртки, прошёл к очагу, но вспомнив про Михея, пошёл в кухню.

— Тебе что-то нужно? Так скажи… — остановил его вопрос хозяйки.

— Узнать, как чувствует себя Михей, — ответил он, обернувшись.

— Великолепно с некоторых пор. Он мёртв.

Костя рванулся в каморку и чуть не запнулся о табурет. Лежанка оказалась пуста. Голова похолодела. Он вернулся в зал. Анна стояла на прежнем месте подле разложенных для просушки дров. Грелась, видимо.

— Богдан сказал, что ударил его слишком сильно.

Внутри Кости всё сжалось, и он едва смог спросить:

— А где тело?

Анна на секунду задержала взгляд на его лице.

— Где и следует быть трупу, — ответила она бесцветным голосом. — На кладбище. Михей давно вырыл для себя могилу. Что ты там встал? Иди к теплу. Продрог, дуралей. И где ж тебя носило?

И когда Костя подошёл, её волчья лапа прошлась вдоль его руки, задержавшись на локте.

— Они пошли на кладбище? — прошептал Костя мучивший его вопрос.

— Я не знаю, куда они пошли!

Из голоса Анны исчезла нежность, и глаза сузились. Костя хотел отступить, но почувствовал, как когти на варежке впились ему в кожу.

— У вас есть лыжи? — спросил он в надежде, что его отпустят.

— Зачем тебе лыжи?

— Темно. Думаю, они ищут меня и машину. Хочу их догнать и вернуть…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Машину? Зачем её искать?

В голос Анны вернулись тёплые нотки. Вот и ответ — она её не угоняла. Богдан действительно спрятал «Тойоту». И, возможно, именно для того, чтобы не допустить её бегства.

— Анна, вы ведь не просто так нас сюда пригласили? — Вот он момент истины. Разговору никто не помешает. — Не ради сказок…

— Конечно, не ради сказок…

Губы Анны сложились в вызывающе-развязную улыбку, а волчья рука прошлась по вспотевшей шее остолбеневшего Кости.

— Мы только не ждали тебя. Ты нам всё испортил, глупый…

Анна сжала пальцы, точно хватала за загривок щенка. Больно. Только Костя не дёрнулся.

— Ив чём же моя глупость? — Скорее всего в том, что он забыл, что некоторые сумасшедшие обладают нечеловеческой силой.

— В том, что ты приехал к нам.

Анна не убирала руки. Лицо её с каждой секундой становилось всё ближе и ближе и вдруг превратилось в волчью морду. Всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы найти силы и отскочить. Анна опустила руку, и теперь обе её руки плетьми висели вдоль тела.

— Неужто вы думали, что девушка приедет к вам одна?

Костя потёр шею. Надо продолжать разговор. Только теперь на безопасном расстоянии. Может, Анна и выболтает что-нибудь интересное.

— Мы ждали её с родителями. Просили кого поскромнее. А тут появляешься ты…

— Чем я вам мешаю?

— Именем ты нам мешаешь, — она так зло хохотнула, что Костя вздрогнул.

— Богдан никогда не называл тебя Костей, верно? Только Константином? Хочешь знать почему? Так мы назвали нашего последнего сына.

Анна замолчала, и Костя тоже решил молчать — в такой беседе молчание

— золото. Она явно поехала головой из-за смерти детей, да и этот не лучше со своими чучелами.

— Анна, — позвал Костя, когда она больше минуты простояла без движения. — Может вам прилечь?

В ответ она расхохоталась совсем дико. Даже как-то подвывая.

— Скоро прилягу. Не боись. Навсегда, — и вдруг замолчала, а потом выдала едва различимые шёпотом: — Ты не слушай меня, дуру… Не слушай. Подходи к огню. Погрейся.

— Огня нет.

Анна дико улыбнулась, обнажив все зубы, и сказала уже достаточно твёрдо:

— И то верно. Так тепло осталось. Без огня оно всяко лучше. От огня шерсть скатывается и палёным воняет. А ты подходи ближе. На тебе гореть нечему. Ты, может, ещё и согреешься, а мне пора к могильному холоду привыкать, — сказала она с грустью, и в этот момент морщины ярко прорисовались на усталом лице.

Костя сделал только один шаг, решив сохранять дистанцию, но Анна проворно ухватила его за руку и притянула к себе. Минуту они стояли плечо к плечу, и Костя боялся заговорить — залезть в голову этой женщины невозможно. Лучше удержать её в смирительной рубахе молчания до возвращения Богдана. Что же они так долго? Что же? Может, набрели на грузовик и пытаются вытащить? Только даже Богдану не под силу вытолкать его из сугроба. Он должен взять лыжи и идти к ним. Как они разминулись, как?!

— Анна, дайте мне лыжи, пожалуйста.

Она медленно повернула к нему лицо. Волосы растрепались и торчали вокруг лица во все стороны. Как же раньше он не заметил такой обильной седины? Нельзя же поседеть за одну ночь… Или можно?

— Я загнал ваш грузовик в сугроб, — пояснил Костя, не вынеся пристального колючего взгляда. — Мне надо помочь Богдану…

— Богдана там нет, — отчеканила Анна. — Я отдам тебе ключи и покажу, где твоя машина, — Костя вздрогнул. У Анны, кажется, наступило просветление. — Ты сядешь за руль и уедешь. А если вернёшься, я перегрызу тебе глотку, понял?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По твёрдости голоса Костя понял, что Анна не шутит. Только если прикончить его она не сможет даже при большом желании, то машину лучше забрать, пока она вновь не забыла о ней.

— Хорошо. Мы с Варей уедем сегодня же, — и чуть не добавил, что такими и были их утренние планы. Утра у Анны не было. Он помнил её остекленевший взгляд на дороге.