Сыновья - Пэрл Бак

Случилось так, что в тот день выпал дождь, и ночь была темная, с туманом и ветром, но бандиты сдержали свое слово и пришли в своих лучших одеждах, наточив оружие и начистив его до блеска, и каждый из них держал в руке обнаженный и сверкающий меч. Дворы ямыня наполнились часовыми, которых привели с собой и расставили бандиты, а несколько человек стали на улице у ворот на случай предательства. Однако старый правитель очень хорошо играл свою роль, и если дряхлые колени его дрожали, то лицо было приветливо и голос звучал спокойно; он велел всем людям снять оружие и отложить его в сторону, и бандиты, видя, что все, кроме них, безоружны, стали остерегаться меньше.

Старый правитель велел своим поварам приготовить самое лучшее угощение и накрыть пиршественные столы для главарей во внутреннем зале, а стоявшие на страже бандиты должны были угощаться во дворах. Когда все было готово, старый правитель повел бандитов в пиршественный зал и усадил Леопарда на почетное место, и тот много раз отказывался, учтиво кланяясь, и напоследок занял его, а старый правитель сел на хозяйское место. Но он заранее позаботился о том, чтобы это место пришлось поближе к двери, так как рассчитывал скрыться, как только подаст знак, уронив чашу с вином, и не выходить до тех пор, пока все не будет кончено.

Так началось пиршество, и сначала Леопард пил осторожно, бросая гневные взгляды на тех бандитов, которые пили неумеренно. Но вино было очень хорошее, лучшее вино во всей области, а кушанья подавали искусно приправленные, возбуждавшие жажду, и таких кушаний бандиты, знавшие только простую и грубую пищу, никогда не пробовали. Такие тонкие и пряные блюда им и во сне не снились, потому что они были простые люди и не привыкли к хорошей еде. И наконец, забыв всякую осторожность, они набросились на еду и питье, а часовые во дворах не только от них не отставали, но ели и пили еще неумеренней, так как были гораздо менее разумны, чем их начальники.

Ван Тигр со своими верными людьми следил из-за занавески на решетчатом окне возле двери, откуда они должны были напасть на бандитов. Каждый из них держал наготове обнаженный меч, прислушиваясь, не подадут ли знак, не зазвенит ли, падая, фарфоровая чаша. Пиршество длилось уже три часа и более того, и настала минута, когда вино лилось рекой, слуги сновали взад и вперед и бандиты пресытились едой, упились вином и отяжелели оттого, что утробы их были полны. Вдруг старый правитель задрожал, лицо его стало пепельно-серым, и, задыхаясь, он прошептал:

— Я чувствую страшную боль в сердце!

Он торопливо поднес к губам чашу с вином, но руки его так тряслись, что хрупкая чаша выскользнула из них и упала на плиты пола, а он, пошатываясь, поднялся с места и скрылся за дверью.

И не успел никто опомниться от изумления, как Ван Тигр громко засвистал, потом коротко скомандовал своим людям, и, ворвавшись в двери, они бросились на бандитов, и каждый из них напал на того из главарей, кого заранее указал им Ван Тигр. А Леопарда Ван Тигр хотел убить сам.

Заслышав крик, слуги стали запирать на засовы все двери, как им было приказано, и, заметив это, Леопард вскочил и бросился к той двери, в которую, шатаясь, выбежал старый правитель. Но Ван Тигр прянул на него и схватил его за плечи, а у Леопарда был только короткий меч, который он поднял, вскакивая с места, чужой, а не его собственный, и он был беспомощен. Каждый из верных людей Вана Тигра напал на своего противника, и зал наполнился криками, проклятиями и шумом борьбы, и никто не смотрел, что делают другие, пока его противник не был убит. Некоторых бандитов было нетрудно убить, они были пьяны, оружие валилось у них из рук, и каждый из верных людей, покончив с врагом, спешил к Вану Тигру — узнать, что с ним, и помочь ему.

Леопард был противник не из слабых, и, хотя был пьян, так проворно пинал Вана Тигра ногами и так искусно дрался мечом, отражая нападение, что Ван Тигр не мог прикончить его одним ударом меча. Но он не хотел ничьей помощи и один боролся с Леопардом, чтобы слава победы досталась только ему. И в самом деле, когда он увидел, как храбро и отчаянно тот сражается оружием, которое успел захватить, Ван Тигр почувствовал к нему уважение, какое храбрец чувствует даже к врагу, если он не менее храбр, и жалел о том, что должен его убить. Однако он должен был его убить, и своим летающим мечом загнал Леопарда в угол, а тот слишком отяжелел от еды и вина и не вполне владел своими силами. И еще потому не оставалось для Леопарда надежды, что он сам научился всему, что знал, а Вана Тигра учили в армии, и ему известно было искусство владеть оружием и всякие выпады и приемы. Наступила минута, когда Леопард не мог уже достаточно быстро отражать удары, и Ван Тигр вонзил ему меч в живот и с силой повернул его; оттуда разом хлынули кровь и моча. Но, падая, Леопард так взглянул на Вана Тигра, что тот во всю свою жизнь не мог забыть этого взгляда, — такой он был свирепый и злобный. Он впрямь походил на леопарда, глаза у него были не черные, как у всех людей, а светлые, желтые, словно янтарь. И когда Ван Тигр увидел его мертвым и неподвижным с остановившимся взглядом желтых глаз, он подумал, что перед ним настоящий леопард, — не только глаза у него были звериные, но и голова, широкая на макушке, была странно по-звериному скошена к затылку. Помощники Вана Тигра сбежались к нему, восхваляя своего начальника, но Ван Тигр все еще держал в руке окровавленный меч и, забыв про него, смотрел, не отрывая глаз, на убитого и говорил печально:

— Жаль, что мне пришлось убить его, — он был человек сильный и смелый, и взгляд у него был отважный, как у героя.

И в то время, как он стоял и смотрел печально на дело рук своих, Мясник вдруг закричал, что сердце Леопарда еще не остыло. Прежде чем кто-нибудь успел понять, что он собирается делать, он протянул руку, схватил чашу со стола и с умением, которое странным образом скрывалось в его руке, одним ударом вскрыл левую грудь Леопарда и прижал ребра. И когда сердце Леопарда выскочило из разреза, Мясник поймал его в чашу. И правда, сердце его еще не остыло и трепетало в чаше, и, протягивая ее Вану Тигру, Мясник сказал громко и весело:

— Возьми и съешь его, начальник. В старину говаривали, что если съесть сердце храброго врага еще теплым, сам станешь вдвое храбрее.

Но Ван Тигр не захотел. Он отвернулся и надменно сказал:

— Мне это не нужно.

И опустив глаза, он увидел на полу, возле стула, на котором сидел Леопард, его сверкающий меч. Он шагнул вперед и поднял его. Это был меч из лучшей стали, каких уже не умеют делать в наше время, такой острый, что им можно было разрубить штуку шелковой материи, и такой закаленный, что мог рассечь облако надвое. Ван Тигр хотел было попробовать лезвие на халате одного из убитых бандитов, лежавшего возле, но оно прошло до самых костей без всякого усилия. И Ван Тигр сказал:

— Я возьму только этот меч. Такого меча мне еще не приходилось видеть.

Как раз в эту минуту он услышал тихие звуки, словно кто-то давился. Это был Рябой, который стоял, глядя на Мясника, и от всего, что ему пришлось увидеть, его вдруг затошнило и стало рвать. Тогда Ван Тигр сказал ласково, зная, что мальчик в первый раз видел, как убивают людей:

— Хорошо, что тебя затошнило сейчас, а не раньше. Ступай во двор, там прохладнее.

Но мальчик не хотел уходить и упрямо стоял на месте, и Ван Тигр, довольный этим, сказал:

— Если я Тигр, так ты годишься в тигрята!

И мальчик широко улыбнулся от удовольствия, и зубы его сверкнули на побледневшем лице.

Когда Ван Тигр исполнил таким образом, что обещал, он вышел во двор посмотреть, что сделали его люди с остальными бандитами. Ночь была облачная и темная, а фигуры людей были чуть темнее и гуще ночного мрака. Они ждали его, и он приказал зажечь факелы. И когда факелы запылали, увидел, что убитых немного, и был этому рад, так как приказывал не убивать людей зря, а спрашивать, если это люди храбрые, не захотят ли они перейти под его знамя.

Однако дело было еще не кончено. Ван Тигр решил напасть на становище бандитов, пока оно было слабее всего и пока оставшиеся в живых бандиты не успели его укрепить. Он не повидался даже со старым повелителем, а послал ему сказать: «Я не стану требовать награды, пока не растопчу все это змеиное гнездо». Ван Тигр созвал своих людей, и во тьме ночи они двинулись через поля к горе Двуглавого Дракона.

Теперь люди Вана Тигра следовали за ним без большой охоты, потому что в эту ночь они уже сражались, а впереди — переход на три добрых мили и более того; им нужно было снова биться с врагом, а многие из них надеялись, что им позволят разграбить город в награду за то, что они храбро сражались. И они стали жаловаться Вану Тигру:

— Мы сражались за тебя, не жалея жизни, а ты даже не дал нам захватить хоть какую-нибудь добычу. Нет, нам не приходилось еще служить такому строгому начальнику! Где это слыхано, чтобы солдату после битвы не доставалась добыча, — ты даже не позволил нам дотронуться до женщин, а мы столько времени воздерживались; и теперь сражались за тебя, а ты все не даешь нам воли.