Понять Путина. Политика здравого смысла - Генри Киссинджер

Конструктивность недавней сочинской встречи двух президентов не отрицает и Збигнев Бжезинский. Однако господин Бжезинский, являющийся советником по внешней политике в штабе кандидата в президенты США Барака Обамы, исповедует более жесткий подход к России. По его словам, «если Россия хочет достичь экономического успеха и обеспечить свою безопасность, у нее нет другого выбора, кроме как двигаться в сторону Запада».

— Мы должны создать политические условия для движения России в сторону Запада, — сказал господин Бжезинский. — Например, если Украина будет частью Запада, частью ЕС, вероятность того, что Россия ускорит свое сближение с Западом, возрастет. Если же Украину исключат из процесса европейской интеграции, в России усилятся имперские настроения. Снова возобладает идея, что Украина, Грузия, Центральная Азия должны быть российской зоной влияния.

Советник Барака Обамы не хотел бы, чтобы лидеры США создавали бы иллюзию личной дружбы с российскими лидерами:

— В то же время мы должны быть очень уважительны с российскими лидерами. Поэтому с новым президентом Медведевым, который был, по сути, назначен на эту должность, я бы общался так, как будто он был действительно избран.

К этому моменту юбиляр говорил уже 45 минут. Неожиданно Генри Киссинджер, который отпразднует в этом году свой 85-летний юбилей, встал прямо посредине речи своего давнего соперника и демонстративно направился к выходу.

— Постой, Генри, ты же уходишь не из-за того, что я говорю? — прервал свое выступление господин Бжезинский.

— Я ждал такого момента 30 лет, — ответил Генри Киссинджер с немецким акцентом и направился к двери.

2008 г.

(Из статьи Г. Киссинджера, распространенной Tribune Media Services)

Инаугурацию Дмитрия Медведева и его вступление на посту президента Российской Федерации логично оценивать как продолжение двух сроков президента Владимира Путина, господства одной и той же кремлевской элиты, а также проведения агрессивной внешней политики.

Я убежден, что подобная оценка является упрощенной и преждевременной.

С одной стороны, структура власти в Москве является намного более сложной, чем принято считать на Западе. Это всегда казалось достаточно странным, почему при основной задаче — удержать власть — Путин на пике популярности, которая позволила бы ему внести поправки в конституцию, чтобы продлить срок своего пребывания на посту президента России, выбрал сложный и извилистый пусть пересесть в кресло премьер-министра.

У меня сложилось впечатление, что в российской политике настал новый этап и изменения уже идут полным ходом. Переезд Путина из Кремля в здание российского правительства в этом смысле символичен. Медведев заявил, что он собирается возглавить Совет Национальной Безопасности как гарант российской конституции. Он заявил также о том, что его действия способствуют укреплению имиджа российской внешней политики. Утверждение, что президент разрабатывает внешнюю политику и политику безопасности, а премьер-министр ее реализует, стало мантрой российских чиновников от Медведева и Путина вниз. Я не столкнулся ни с одним из российских политиков или правительственных чиновников, кто бы сомневался, что происходит перераспределение власти. Все они в этом были полностью уверены.

Путин остался мощным и весьма влиятельным лидером. Он рассматривается большинством россиян как лидер, который преодолел унижение и хаос 1990-х годов, когда русское государство, его экономика и идеология рухнули после распада Советской империи. Восстановление экономики России зависело в тот момент от иностранной помощи, а внешняя политика России была пассивной.

Вполне вероятно, что Путин присвоил себе право следить за действиями своего преемника; вполне возможно, что он держит открытой возможность стать кандидатом на будущих президентских выборах.

Каким бы ни был конечный результат, русские выборы знаменует собой переход от фазы консолидации к периоду модернизации. Добровольная уступка власти правителем, который не был обязан это сделать, послужило беспрецедентным событием в истории России. Растущая сложность российской экономики породила необходимость в строгом регулировании правовых процессов и четких правовых процедурах, что уже и предзнаменовало появление нового лидера — Дмитрия Медведева. Работа российского правительства — по крайней мере первоначально — с двумя центрами власти может в перспективе эволюционировать в систему сдержек и противовесов, аналогов которой до сих пор не существовало.

Эволюция российской формы правления в демократическую отнюдь не предопределена, разумеется, и мотив для подобной эволюции никак не связан с нашими теоретическими представлениями о природе демократии. Но и на Западе не было предпосылок для эволюции демократии. В конце концов, Великая хартия вольностей была документом, предназначенным для гарантии прав аристократии, а не большинства людей.

Каковы могут быть последствия для американской внешней политики? В течение нескольких последующих месяцев Россия будет занята выработкой практических средств для разработки и реализации политики национальной безопасности. Администрации Буша и аппарату президента было бы целесообразно дать России некоторую возможность выработать свою концепцию путем ограничения публичных обсуждений.

Что касается долгосрочной перспективы, то после распада Советского Союза в 1991 году череда американских администраций действовали так, как будто создание российской демократии было основной американской задачей. Часто звучали выступления, осуждающие российские действия в разных ситуациях, и демонстрировались жесты времен холодной войны.

Сторонники такой политики утверждают, что трансформация российского общества является предпосылкой для создания более гармоничного международного порядка. Они утверждают, что если нынешняя власть в России находится под международным давлением, то страна постепенно развалится так же, как это случилось с Советским Союзом. Политика диктовать россиянам свою волю и вторгаться в их суверенные дела ошибочна как с точки зрения геополитики, так и с точки зрения морали.

Есть, несомненно, отдельные группы и люди в России, которые смотрят на Америку как на тех, кто поможет им ускорить построение демократии. Но почти все наблюдатели сходятся во мнении, что подавляющее большинство россиян считают, что Америка слишком самонадеянно лезет во внутренние дела России. Такая среда, скорее всего, способствует националистическим настроениям и очень враждебна.

Было бы жаль, если эти настроения сохранятся, потому что во многом мы являемся свидетелями одного из самых перспективных периодов в истории России. Воздействие современных открытых обществ и взаимодействие с ними является более длительным и интенсивным, чем в любой предыдущий период русской истории — даже перед лицом некоторых репрессивных мер. Чем дольше это продолжается, тем большее влияние это окажет на политическую эволюцию России.

Значение нашего общества диктует американская приверженность демократической эволюции. Но темпы ее неизбежно будут русскими. Мы можем повлиять на это лишь спокойным терпением и пониманием темпов исторического процесса, чем попытками обиженного разъединения и каких-то общественных призывов.

Это тем более важно, что геополитические реалии предоставляют необычную возможность для стратегического сотрудничества между бывшими противниками по холодной войне. США и Россия контролируют 90 процентов ядерного оружия в мире. Россия содержит наибольшую часть суши той или иной страны, примыкающей к Европе, Азии и Ближнему Востоку. Прогресс в достижении стабильности относительно ядерного оружия на Ближнем Востоке и в Иране требуется — или в значительной степени способствует — российско-американскому сотрудничеству. Империалистическая внешняя политика царской и советской России была связана со слабостью почти всех стран, примыкающих к границам России. Это позволило России в ходе полутора веков неумолимо продвигаться, почти как естественной силе, от Волги до Эльбы, вдоль берегов Черного моря, на Кавказ и на подходах к Индии. В Азии она проникла до Тихого океана, в Маньчжурию и в Корею. Русский импульс способствовал формированию характера самодержавной власти в Кремле, что позволило царю и советским правителям вести политику без особых ограничений. Безопасность стала синонимом дальнейшего расширения, и внутренняя законность была достигнута в основном за счет демонстраций власти за рубежом.

Эти условия коренным образом изменены. Соседи России преодолели слабость. 2500 миль границы с Китаем является демографической проблемой; к востоку от озера Байкал 6,8 млн. россиян сталкиваются с 120 млн. китайцев в провинции вдоль общей границы. На столь же протяженной границе Россия имеет дело с воинствующим исламизмом, расширяющим зоны своего влияния в южной России. На западе лежит западная граница России, где Россия должна адаптироваться к потере имперской истории, ведь за западной границей лежат территории, связанные с Россией в течение сотен лет. Но русская стратегическая инициатива была ограничена возникающими реалиями, в том числе новыми членами НАТО — бывшими странами Варшавского договора.