Карусель невозврата (СИ) - Шумаева Екатерина

Мы ругаемся, она уходит и пытается захлопнуть передо мной дверь.

Мы смотрим ее любимый фильм и едим сыр с плесенью.

Мы лежим, а она накручивает мои кудряшки на палец и улыбается.

Она спит, а я смотрю на нее, на то, какая она красивая и понимаю, насколько сильно люблю ее.

Мы сидим на крыше и встречаем рассвет. Она смеется, укутавшись в свою джинсовку и не признается, что замерзла.

Она уходит от меня и говорит, что больше никогда не хочет меня видеть.

Я поздравляю ее с Днем рождения, по телефону, а она говорит, что любит меня.

Волны воспоминаний накрывают одна за другой, и я не замечаю, как мы доезжаем. Сжимаю руки в кулаки, чтобы унять дрожь, мы выходим из такси.

Войдя в больницу, первое, что бросается мне в глаза — это плачущая мама ребят. Я понимаю, что случилось что-то страшное, но не хочу в это верить. Мари останавливается при виде них.

— Нет. Не. Пожалуйста. Скажите, что все нормально. — Говорит подруга.

— Ник не пережил новой операции. — Говорит мама ребят. И начинает рыдать.

Мари падает. Падает на пол и кричит от бессилия.

Я остаюсь стоять все так же неподвижно. Жизнь останавливается в этот миг. Он умер. Он больше никогда не будет с нами. Смотреть футбол, фильмы, ездить куда-то. Больше его нет в нашей жизни. А нам придется продолжать жить. Я собираюсь с мыслями, чтобы произнести то, что я боюсь спрашивать больше всего на свете. Я уже потерял лучшего друга. Я не могу потерять и ее.

— Диана? — Шепчу я, сквозь слезы.

— В коме. Ближайшие три дня будут решающими. — Отвечает отец Ди.

— Извините, мы пойдем. Извините меня. — Говорю я, потому что не могу смотреть в их глаза. Полные горя. Я не могу смотреть и понимать, что я тоже виноват в этом.

Я подхватываю Мари и практически несу на выход. Я не помню, ни как мы садились в такси, ни как они попали ко мне домой.

Я сбрасываю очередной звонок Макса, кладу Мари на кровать и иду на кухню. Сажусь и жду. Я не знаю, чего я жду, но я не могу ничего делать. Я не могу говорить, думать, и, даже кажется, дышать. Каждый вздох отдает сильной болью в моем сердце.

***

За окном уже глубокая ночь, я замечаю это, когда Мари просыпается и садится на кровать. Я просидел тут целую вечность.

— Ник. — Произносит она.

— Да. — Отвечаю я. На моих глазах слезы.

— Ненавижу вас! — Говорит Мари.

— Кого нас? — Уточняю я, не понимая, что происходит.

— Вас с Дианой! Вы его убили! Вы! Я вас ненавижу!!! Вы постоянно то ссорились, то мирились, вы постоянно катаетесь на этих качелях отношений! Вы сами не знаете, чего хотите! К чему это привело? Зачем ты вообще вчера приехал? Ведь она сидела дома. — Она кричит. Кричит так, что голос срывается. Слезы катятся по щекам, трясутся руки. В душе нет ничего, кроме боли. — Если бы она не поехала, то они были бы живы! Зачем ты пришел? Зачем ты вообще приехал к нам в город! Его кровь на ваших с Дианой руках! Довольны? Чего вы добились своей любовью? Ненавижу вас! Вы оба виноваты! Вы!

Мари бежит в коридор и обувается. Она хлопает дверью с такой силой, что слышит весь подъезд. Она уходит и оставляет меня совсем одного.

Она оставляет меня наедине с моими мыслями. Я иду на кухню и вижу на столе пачку сигарет. Ту, которую оставила у меня моя девушка.

Беря одну я закуриваю. Да, я курил в юношестве, но никогда не начинал курить серьезно, ведь я спортсмен и это запрещено.

Но сейчас эта сигарета, словно та самая ниточка, которая связывает меня с моей девушкой. С той, которую я люблю. С той, которая сейчас борется за свою жизнь.

Я обдумываю слова Мари и понимаю, что она права. Это мы виноваты. Только она поплатилась за все сполна, а я не смогу жить так. Я не смогу смотреть в глаза ей, нашим друзьям, я не смогу смотреть в глаза ее родителям. Я знаю только один выход. Нужно оставить ее и больше никогда к ней не приближаться. Больше никогда не рушить ее жизнь.

Я люблю ее, но сможет ли она любить меня после всего, что я сделал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мой контракт закончился, и его продление я должен был обсудить с ней. Но теперь мне не с кем обсуждать.

Я беру спортивную сумку и начинаю скидывать все вещи. Я не могу больше оставаться здесь. Заказываю билет на ближайший рейс до своего города, я закрываю дверь в эту квартиру. Ту, в которой все пропитано ее запахом, все пропитано воспоминаниями, в которой теперь все пропитано болью за смерть лучшего друга. Я должен уехать навсегда.

Глава 18. Предательство

H In New England — Max Richter

Диана.

— Ник! — Кричу я. — Ник!

Ник выкручивает руль, чтобы избежать столкновения с собакой и начинает тормозить. Машину заносит. Я начинаю кричать. Удар. Выбивается подушка безопасности и больно бьет в грудь и лицо. Удар. Машину выносит с трассы. Голова начинает кружиться, в груди сильная боль, кричать нет сил. Машина переворачивается и мы вместе с ней. Мы летим в пропасть. Темнота.

Я открываю глаза и вижу свет. Кто-то светит фонарем прямо в лицо.

— Диана. — Слышу я голос брата. — Прости.

Мои глаза закрываются.

Открываю глаза, вижу людей. Они кричат, пытаются открыть дверь и вытащить меня, но сильная боль пронзает все мое тело. Я не могу пошевелиться.

— Я не хочу умирать. — Шепчу я. И проваливаюсь в темноту.

***

Открываю глаза. Вокруг все белое. Я не могу пошевелиться, все тело пронзает сильная боль. Ноги не двигаются. Я пытаюсь сказать что-то, но не могу. В горле ком. Я пытаюсь хватать воздух ртом, но ко мне подбегает медсестра.

— Тише, тише, девочка. Не шевелись. Ты на аппарате. Сейчас придет врач и вытащит трубку из горла. — Говорит она.

Я вращаю глазами и не могу пошевелиться. Что случилось? Где я? Где Ник?

Приходит врач, вытаскивает трубку из горла и дышать становится заметно легче.

— Здравствуй, Диана. Ты меня слышишь? Если да, то моргни. — Говорит он.

Я моргаю.

— Ты была в коме, но очнулась, считай ты счастливчик. Пожалуйста, не говори ни слова. Не трать силы. Поняла? Моргни.

Я моргаю.

— Молодец. А сейчас отдыхай.

Он вставляет в капельницу шприц, и я снова проваливаюсь в сон.

***

Мы сидим дома, слушаем Red hot chili peppers, я нарезаю греческий салат.

Ник улыбается, Мари учит меня нарезать правильно сыр для салата, Ден пританцовывает.

— Я никогда не умела готовить. — Говорю я.

— Ничего. Я научу. — Улыбается Мари.

— О, моя любимая песня. — Говорит Ник и делает громче.

— Вы сходили на Узи вместе с Лизой? — Обращаюсь я к Дену.

— Какое Узи? — Удивляется он.

— Узи вашего ребенка. — Отвечаю я.

— У нас нет ребенка. Я люблю только тебя. — Он подходит и целует меня в щеку.

— Я не могу разрезать этот огурец так, как ты мне сказала. — Возмущаюсь я.

Ник улыбается и говорит:

— Главное не сбивай собак. И вообще проснись.

Все происходящее начинает казаться мне нереальным, я делаю шаг назад. Нож падает на пол, я закрываю глаза.

***

Открываю и вижу фонарик.

— Я не хочу умирать. — Шепчу я и проваливаюсь в темноту.

***

Глаза открываются, спать больше не хочется, но очень хочется воды.

— Пить. — Шепчу я.

Мама подбегает ко мне, и я понимаю, что сейчас совсем не сон. Она протягивает мне стакан с трубочкой, и я жадно начинаю глотать воду.

— Ник. Где Ник?

Мама смотрит на меня глазами полными слез, только сейчас я замечаю, что она выглядит как-то не так. Словно она постарела лет на десять. Огромные мешки под глазами, заплаканный вид, грязные волосы. Такой я ее не видела никогда.

Она гладит меня по голове и произносит:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Девочка, моя маленькая девочка, спасибо, что ты боролась. Милая, спасибо, что ты осталась с нами.

— Мама. — Шепчу я.

Горло очень сильно болит, словно кошки расцарапали его изнутри. Каждый вдох сопровождается сильной болью в груди, я не могу пошевелить ногой.