Муравейник Хеллстрома - Фрэнк Херберт

Слова Нильса Хеллстрома: «Живой прототип компьютера был сконструирован природой задолго до появления на Земле человека. Им является не что иное, как термитник, один из первых экспериментов социальной организации. Это живое напоминание о том, что все может быть не так, как того желает человек, среди жизненных форм, разделяющих с ним эту планету. Мы все знаем, конечно, что в сравнении с человеком насекомые отнюдь не демонстрируют того, что мы называем интеллектом. Но почему мы должны им гордиться? Где нет интеллекта, не обязательно должна быть глупость. И термиты являют собой живое обвинение, указующее пальцем на нашу гордость. Компьютер есть механизм, запрограммированный тысячами крошечных бит информации. Он манипулирует информацией, констатируя логическую форму. Вдумайтесь в это. Не является ли прекрасно функционирующее общество логической формой? Я хочу сказать, что обитатели термитника, каждый бит целого, двигаются по собственным неявным траекториям, тысячи крошечных частиц информации, самоорганизующихся в бесспорную логическую форму. Источник их силы — Праматерь-королева. Она представляет огромную пульсирующую энергетическую массу, наполняя все вокруг себя ненасытным желанием. В пульсации ее тела — будущее всей семьи. Внутри наших камер воспроизводства — наше будущее и, без сомнения, будущее всего человеческого рода».

Крафт позвонил на ферму сразу, как только Перуджи повесил трубку. Через минуту на связи с ним был Хеллстром.

— Нильс, тут в мотеле парень по имени Перуджи. Говорит, что он из Голубых Поджигателей… и что он ищет пропавшего комиссионера и его жену. Пропавшего в твоей зоне. Говорит, у него есть письмо от этого комиссионера, где упоминается Неприступная долина. Как нам следует себя вести?

— Я предупреждал тебя, что этого надо ожидать, — сказал Хеллстром.

— Да, я помню, но этот парень не прост. Он уже говорил с патрулем, и меня не удивит, если он свяжется с ФБР.

— Полагаешь, он тебе не по зубам?

— Возможно, я вызвал у него кое-какие подозрения.

— Каким образом?

— Я пытался прощупать на предмет признания того, что это не просто обычный случай исчезновения. Его прибытие сюда, фотографии пропавшей пары. Говорит, что копия имеется и у патруля. ФБР, очевидно, получит свою. Кто-то наверняка их видел, и, скорее всего, они выйдут на ферму.

— На ней они ничего не найдут, — сказал Хеллстром. В его голосе слышалась печаль и усталость, и Крафт ощутил и первые признаки более глубокого беспокойства.

— Надеюсь, что ты прав. Что мне делать?

— Делать? Помогать ему во всем. Возьми фотографию. Приезжай сюда с официальным запросом.

— Нильс, мне это не нравится. Надеюсь…

— Я стараюсь по возможности уменьшить конфликт, Линк. Он доставляет мне наибольшее беспокойство.

— Ну а если парень захочет приехать со мной?

— Я надеюсь на это.

— Но…

— Возьми его с собой!

— Нильс, если он приедет со мной, надеюсь, он и вернется назад со мной.

— Это в наших интересах, Линк.

— Нильс, я действительно сильно обеспокоен. Если он…

— Я беру это на себя, Линк. У нас все будет как надо, только приезжайте.

— Надеюсь, что так.

— Каким способом он добирался до Фостервилля, Линк?

— Взял напрокат машину.

— Он один?

— Не думаю. В горах видели несколько новых людей.

— Мы заметили. Машина напрокат, хм…

— Послушай, Нильс, этому парню лучше не попадать в аварию. У меня странное предчувствие. Он нам доставит большие неприятности.

— Нет сомнений, — согласился Хеллстром. — Это первая команда.

Из бридинг-записей: «Эту новую группу следует наблюдать с особым тщанием. Она включает весь бридинг-пакет, названный серией ФЭНСИ (Фракционированный…). Хотя в ней заложен огромный потенциал по нескольким специализациям, предельно необходимым Муравейнику, в них есть элемент нестабильности. Эта нестабильность может проявляться в возросшем бридинг-стремлении и в этом случае способствовать процветанию Муравейника. Однако возможны и другие симптомы, о которых следует докладывать Бридинг-Централу».

Хеллстром сидел в задумчивости после чрезвычайного совещания Совета. Он чувствовал, что весь Муравейник становился похожим на атакуемую субмарину: все подчинено одному — бесшумному ходу. Все силовые системы, включая вентиляцию, сбрасывали до минимума обороты; система водоснабжения, включая подземную реку, вращающую турбины и являющуюся главным источником воды, переводились в специальный режим контроля с целью предотвращения выноса наружу чего-либо, что может возбудить подозрения Внешних, когда вода достигнет земной речки.

Хеллстром думал, сколько же Перуджи и его команде известно о «Проекте 40»? Этот вопрос остался без ответа и после окончания Совета. Внешние не могли знать всего о «Проекте 40» и вообще ничего о Муравейнике. Хеллстром был в этом уверен. При малейшем подозрении о существовании чего-либо подобного сюда прибыла бы целая армия. Некоторый компромисс требовался с Внешними, прежде чем они узнают слишком много. Смерти достойны сожаления, но они явились неизбежным следствием смерти Портера. В этом заключалась ошибка.

«Мы жили слишком долго в безопасности, — подумал он. — Мы стали слишком смелыми. Фильмы нас сделали такими, необходимое и тесное сотрудничество с Внешними в процессе подготовки фильмов. Мы недооценили Внешних».

Хеллстром подавил усталый вздох. Ему не хватало Харви. Нынешняя группа, обеспечивающая безопасность, была хорошей, но Харви обладал особой, взвешенной мудростью. Муравейник нуждался сейчас в нем более, чем когда-либо, но все, что осталось от него в наследство, был его протеже Салдо. Был ли Салдо тем, кто вышел новым из Котла? Салдо заметно повзрослел после той ночной охоты. Трансформация в некоторых отношениях казалась Хеллстрому настоящей метаморфозой, словно в ту фатальную ночь Салдо действительно унаследовал опыт и мудрость старого Харви. Хеллстром понимал, что ищет в Салдо той же опоры, какую он находил в Харви. Оправдает ли Салдо его ожидания, покажет время. Пока он проявил себя с лучшей стороны, но… Хеллстром встряхнул головой. Трудно полагаться на молодого и неопытного члена из новой ветви во время кризиса, подобного этому. Но на кого еще мог он рассчитывать?

Совет собрался в полдень в экранированной комнате, занимавшей целиком один угол сарая-студии. Внешне вид у этой комнаты был вполне обычный: овальный стол, окруженный массивными стульями, отделка пластиком, имитирующим тик. Экран во всю стену закрывал один конец комнаты, громкоговоритель с каждого края под потолком и маленькое двойное окно с другого конца, ведущее в проекционную комнату. Стены были драпированы толстой и тяжелой тканью, заглушающей посторонние звуки.