Мир и радость в Духе Святом - Старец Фаддей Витовницкий

36. Рассеянное сердце холодно, и душа блуждает, словно бездомная. Когда она возвращается домой, она согревает сердце. А стоит ей выйти из дома — ее бьют, бьют мысленно. Одну мысль она принимает, другую гонит, третью… и, конечно, сердце не выдерживает, каменеет. И говорит: «И это нехорошо, и то мне не нравится…» Все это ранит изнутри, и сердце терзается. А когда душа придет в себя, когда примирится с Господом, тогда Господь занимает центр жизни, и нам становится тепло и блаженно. Мы рассеянны и нецелостны, и только Господь может исцелить нас Своей благодатью.

37. Господь смотрит вглубь нашего сердца — о чем это сердце печалится, чего хочет. И если душа не может сразу придти в себя, Господь в свое время очистит ее и снова привлечет к центру, чтобы она отрезвела, и душа успокоится. Если в глубине нашего сердца есть что‑то нечистое, что‑то вожделеющее этого мира, привязанное к земной жизни, тогда наши скитания будут долгими и будет у нас много мучений и страданий. У нас, верующих, страданий будет больше, чем у неверующих, потому что у неверующих нет той внутренней боли, они не думают о вечности, для них главное — здесь, на земле, иметь возможность есть и пить, наслаждаться жизнью. Тут все их внимание, а мы раздвоены: хотим быть с Христом, а не разобрались со своими земными делами, с которыми наше сердце все еще связано, все еще в плену. Поэтому мы так много страдаем.

38. Итак, мы — такие верующие страдаем сильнее, чем неверующие. Сердце должно отделиться от своих внутренних желаний. Если мы поймем, что все земные планы, земная жизнь, все отношения с близкими и родными привязывают нас и наше сердце прилепляется к ним, тогда лучше отвергнуться и отца, и матери, и брата, и мужа, и сестры — все напрасно, если это разоряет в нас мир Божий. Нужно все отвергнуть, соединиться с Господом, просить у Него помощи, смириться — и только тогда установить новые правильные отношения. Первое — соединиться с Господом, и Он нас научит, как любить близких, потому что мы не умеем этого, и наша любовь сразу же превращается во что- то материальное, так как она не очищена изнутри.

39. Нужно исторгнуть из сердца земные планы и желания, и только тогда мы сможем с помощью Божией искренне любить ближнего своего. Иначе наша земная любовь прилепляется то к одному, то к другому; все непостоянно и преходяще. Нас постоянно разрывает, разбивает это непостоянство. Жизнь мы воспринимаем поверхностно, без понимания.

40. Все, что мы планируем делать, должно быть освящено общим желанием, общей мыслью, ибо так угодно Богу, чтобы все были единомысленны. Господь хотел, чтобы мы были — одно. А мы постоянно разъединяемся, даже в своем семейном кругу разъединяемся. Это плохо; человек хочет, чтобы все совершалось по его воле. Когда случится так, что в доме атеиста Господь призовет к вере кого‑то из членов его семьи, та душа, которую Господь призвал, должна мудро действовать; она ни в коем случае не должна мысленно воевать с главой семьи, иначе не будет развития. Потому что он тогда становится разбойником, убивающим своих родных мыслями и желаниями. Другое дело, если мы идем к Богу, а родитель скажет: «Отрекись!» Тогда он нам не родитель и не ближний: «Я не могу отречься от Господа, я сердцем соединен с Ним, я принадлежу Ему, и Его Божественная жизнь во мне. Я не могу отречься от Бога, а ты как хочешь». Но и тут мы не смеем подумать о нем в сердце ничего обидного, потому что даже малейшая дурная мысль нарушает наш мир. Наше состояние ухудшается и отношения обостряются, потому что и малейшая мысль, не основанная на любви, разоряет мир, разрушает все доброе.

41. Когда в большой семье чем‑то недоволен хоть один из ее членов, даже если он никак это не выражает, — достаточно того, что он думает, что с ним поступают несправедливо, — мир в семье нарушается, от этих мыслей разрушается мир в семье. И тогда все недовольны, а почему, не понимают.

42. К ближним надо относиться одинаково. Нельзя делить людей: этот мне симпатичен, а тот нет, потому что тогда мы объявляем тому, кто нам несимпатичен, войну, и он не будет нас выносить. Хотя внешне мы и не дали никакого повода — ни словом, ни движением, только мыслью, в себе так подумали.

43. Мы христиане, крещением облеклись во Христа, облеклись в Бога, а Бог — Любовь. И как же это — в крещении с Богом соединились, а на самом деле воюем с Ним? Как воюем? Мыслями, потому что плохо думаем о ближних и дальних.

44. Как только в нас зародится один помысел, в котором нет любви, знайте, что мы приняли духа злобы. Принимая злую мысль, мы принимаем в свою душу и тело самого врага. Духи невидимы, а мы даем собой им тело, чтобы они были видимы.

45. Духи злобы поднебесные, духи зла, невидимы. Мы даем им тела, и вот — они видимы миру. Когда дух захватывает человека, во всем дурном, что проявляется через него, — сквернословие, гнев — мы видим духа зла, которым одержим человек. Не душа поносит Господа, потому что она от рождения христианка, а тот дух, которым одержима душа, которой он вертит, как хочет. И вместо того, чтобы понимать это, мы противимся и мысленно восстаем против человека, и сами становимся злыми, потому что как только принимаем в себя такой помысел, принимаем и врага, так как он — мысленная сила; и как только мы согласились с ним, все, он тут как тут. Сколько раз он уже входил в нас, занимал в нас свои позиции, в нас, верующих, не говоря уже о других. Сколько раз мы гневались на того, чье отношение к нам было неучтивым и обидным! Думали о нем плохо, а значит, убили его душу. Господь все это видит — и доброе и злое, что мысленно соединено с нашими сердечными чувствами.

46. Поэтому с рассуждением нужно замечать зло и с пониманием принимать добро. Будем на страже, не будет впускать в нашу клеть тех, кто не желает нам добра, всегда будем хранить внимание. Всегда будем настороже.

47. Хранение внимания, трезвение важнее подвига, поста и трудов.

48. «Непрестанно молитесь», — заповедал апостол. Внутренняя молитва — вот самый великий труд, который может совершать человек. Потому что наш враг — сила мысленная — знает, что в молитве человек сердцем и чувствами приближается к Богу, а духи злобы стараются привязать человека к земным предметам.

49. В молитве прежде всего необходимо внимание, молитва без внимания ничего не стоит. Но если молитва совсем оставлена, тогда еще труднее. Значит, необходим труд!

50. Святые отцы постоянно просили Господа, чтобы Он избавил их от рассеянности на молитве, а мы постоянно думаем о чем‑то постороннем.

51. Ко всякому делу нужно приступать с мыслью о Боге. А враг непрестанно отвлекает наш ум (рассеивает) воспоминаниями о том, где мы когда‑то были, что делали, что слышали, начиная с детства; враг комбинирует эти мысли, и мы думаем, что это все наше. У него целая опись нашей жизни — все, что мы делали, как поступали… Они не знают наших внутренних мыслей, но видят образ души. Поэтому нам необходимо огромное усилие, чтобы сердцем приблизиться к Господу и не разлучаться с Ним. Это — трудовая молитва.

52. Кроме трудовой, существует благодатная молитва. Она обретается как дар от Господа. Видя наш труд, видя, что мы всем своим существом хотим соединиться с Ним, отвергая от себя все мирские желания, Он постепенно очищает нас от мирских забот, от привязанности к земным вещам, приводит душу к смирению и простоте. И душа уже не принимает к сердцу обид; что бы ни происходило, она спокойна, говоря: «Так должно быть». Это значит, что душа очищается, чтобы принять Божественный огонь и непрерывно молиться в Духе Святом.

53. Простодушные, невинные, не обремененные заботами мира быстро принимают Божественный огонь непрестанной молитвы. Но мы, которые хотим узнать все: что вот это такое, а что вон то такое — настолько завалили себя мирскими интересами и тяготами, что должно пройти время, чтобы мы могли возродиться, отвергнуть все, чтобы родиться заново… Но нам самим это не под силу, Дух Святой должен сойти в наше сердце, чтобы мудрость мира сего больше не могла заполнить его до тех пор, пока мы в простодушии не соединимся с Господом. Только тогда приходит от Него истинная мудрость и истинное знание обо всем сущем, глубокое понимание всего происходящего. Насколько душа смирится, настолько ей открываются тайны Небесные, потому что только смиренному и кроткому открываются глубины всего, что нас окружает. Он познает это духовным знанием и понимает все намного глубже тех, кто годами изучал мирскую мудрость. Потому что в Боге тайна, и до тех пор, пока человек не освободится от мудрости мира, он не может проникнуть в глубину (понимания). Он думает, что много приобрел, много знает, но до тех пор, пока он так думает, мудрость Божия не может войти в него, но лишь поверхностно, по усердию, дает откровение в науках, медицине, физике.

54. В духовном мире мысли понятны так же, как слова. Они слышны. Поэтому труд над своей душой драгоценней любого дара в этом мире. Если человек, не очистившись, перейдет в вечность с плохими качествами характера, то он не сможет находиться среди ангелов и святых. И он уйдет в вечность, в вечную жизнь, с этими своими недостатками.