Стирая границы - Зара Нэльсон

– Я понимаю – шепчу я, обнимая его сбоку и поглаживая ему спину – У каждого человека есть источник силы и поддержки из окружающего мира. Вот я люблю дождь, то есть воду, как и ты. Усядусь на подоконнике и смотрю, как медленно стекают капельки со стекла. В такие моменты, ко мне чаще всего приходит вдохновение. Если мне грустно, а за окном дождь, то от этого мне не становится хуже как большинству людей, а наоборот намного легче и лучше. Мартин не отводит от меня взгляд.

– Глупо, да?– продолжаю я.

–Конечно, нет. Ты ведь сама говоришь у каждого своё. Я тоже люблю дождь – произнёс он, и наконец, на его лице промелькнула улыбка.

Сейчас я перевела взгляд на море. Оно прекрасно. Лунный свет отражается на нём ровной гладью. Вокруг воцаряется волшебная атмосфера. Волны прибиваются к нашим ногам. И я ощущаю слегка прохладную воду, и от этого на лице появляется непроизвольная улыбка. Мартин всё ещё тяжело дышит, я ощущаю это, прислонившись к его груди. Она быстро приподнимается и опускается. Я жду, когда он заговорит. Но Мартин повернул меня прямо к себе и крепче обнял, утыкаясь мне в голову. Запустил руки в мои волосы и поцеловал меня в лоб. Прижавшись к нему ближе, я лучше ощущала его тяжёлое дыхание. Он тревожился сейчас, а я не понимала почему. Теряясь в догадках, я решила ничего не предполагать и просто насладиться моментом. Я в объятиях Мартина, вокруг нас волнующее море. Что может быть прекрасней? Я вновь ощутила, как моё тело наполняется теплом. Сердце колотиться, сама не понимаю почему. Видимо беспокойство Мартина не давало мне покоя.

– Ты мне нужна сейчас, как никогда, Хлоя – полушёпотом произносит Мартин.

– Я здесь, Мартин – шепчу я – Рядом с тобой.

Раньше он такого не говорил, но я чувствую, что он действительно во мне нуждается, ведь так странно он себя ещё не вёл. Мы отстранились друг от друга. Мартин отошёл на шаг от меня.

– Мартин, что с тобой происходит?– решилась я спросить – Расскажи мне.

– Я…в общем, я болен – выдавил Мартин пиная песок под ногами.

В смысле болен? Господи это что-то серьёзное? Я набираюсь воздуха, чтобы суметь что-то сказать.

– Чем? То есть, это серьезно?– мой голос дрожал, но я пыталась себя успокоить.

– Не волнуйся – спокойным голосом сказал он – это не смертельно.

– Боже! Тогда что это? Ты так взволнован, что с тобой?– заикаясь, произношу я.

– Я сам не знаю точно – опустив голову, пробубнил он – Мне тяжело об этом говорить, да и вспоминать. Чёрт. Я просто тюфяк.

– Не говори так! Мартин, тяжёлые воспоминания и трудности, которые были в твоей жизни, они оставляют за собой следы. То, что тебе тяжело вспоминать о них, это не слабость!– почти выкрикиваю я – Просто расскажи правду, Мартин! – перевожу дыхание, пытаясь сдержать слёзы, которыми наполнились мои глаза. Мартин подошёл чуть ближе, его дыхание участилось.

– Помнишь, я говорил тебе, что отец поднимал на меня руку – сжав кулаки, выдавил он.

– Да – тихо ответила я, не отводя глаз от Мартина.

– Однажды он явился домой не только пьяный, но и обкуренный, ко всему этому он проиграл деньги своим дружкам. Так вот, я был тогда в гостиной и смотрел телевизор, мама была в саду. Я попался под горячую руку – в глазах у него что-то померкло, он тяжело вздохнул и продолжил – Он ударил меня сильнее че когда-либо, я отлетел в сторону и…– в глазах Мартина заблестели, слёзы, которые он яро сдерживал, они блестели. Мартин сглотнул, и вытер со лба, подступающую каплю пота – я ударился об стену, и рядом стоящий шкаф, мне повезло, что ударился я не об угол. Собственно, благодаря этому я и выжил.

– О господи – я приложила ладонь ко рту, Мартин сжал губы и продолжил.

– Я ударился затылком. Повредилась нервная система, но не совсем сильно, хуже повредилась та часть мозга, которая отвечает за память.

Я слушала, переводя дыхание, это всё ужасно. Но чувствую, что самое страшное известие ждёт меня ещё впереди. Пока Мартин отдышался, я теребила кулон. Подловив себя на той мысли, что всегда так делаю, когда жутко нервничаю.

– Мартин? Всё в порядке?– запинаясь, произнесла я.

– Да, – выпалил он, ёрзая рукой по волосам – я продолжу. Я очнулся через день, после случившегося. Во мне была пустота, я ничего не помнил! Совсем! Понимаешь?!– его голос перешёл на крик, но так ему было легче, поэтому я продолжала молча стоять и слушать.

–Амнезия. Она была временной. Память вернулась ко мне через четыре дня. Врачи сказали, что в подростковом возрасте, есть вероятность, что она может проявиться уже в полной стадии, но она обошла меня стороной. Нервная система, она повредилась, как я уже сказал. В последнее время я чувствую, как немеют пальцы на ногах. Не смотри на меня так, я ходил к врачам.

– И что? Что с тобой будет?– слёзы уже лились рекой с моих глаз.

– Паралич нижней конечностей – Мартин выдохнул, и приблизился ко мне, чтобы стереть слезинки с моих щёк.

–Боже! Ну, ведь ты будешь жить, ведь так?– мой голос дрожал так сильно, что я с трудом выговаривала слова.

– Разве это жизнь, Хлоя?!– вскинул руки он – Я не хочу так! Я не могу этого представить! Чёрт – он скрестил руки за шеей.

– Это не важно. К тому же, всё может обойтись, всё будет хорошо!– я еле сдерживалась, чтобы не заплакать в голос, но сейчас я не имела права на это.

– Я на это надеюсь, но шансы мизерны.

– Почему!? Почему, ты раньше мне не сказал?! Чёрт! Как ты мог скрыть от меня это?– мне не хватало воздуха, я вновь ощутила досадную боль в груди.

– Я не посчитал это нужным. Боже! Я даже об этом не думал. Все мои мысли были заняты тобой, я и забыл об этой участи – он хотел меня обнять, но я отмахнулась.

– Врачи. Что сказали врачи – пыталась спокойным голосом произнести я.

– Тогда они сказали, что паралич может настигнуть со временем, а именно они назвали примерный возраст 16-17 лет. Именно в этом возрасте, когда что-то там заканчивает формироваться, я не уточнял…и вообще мало этим интересовался. В общем если в этом возрасте не настигнет, то всё может обойтись.

– Всё обойдётся, поверь!– кричу я.

– Никто не может быть в этом уверен – рычит он – Лет в 10-12, стопы и голени часто немели, это меня пугало, но тогда мама ещё мне не рассказала, что может со мной произойти. Она призналась три года назад, когда мне было 14.

– Нельзя это