Unyoku (СИ) - Unknown

  Народ на арене начал заводиться все сильнее. Не знаю, как это выглядело со стороны, но я ощущал свое полное превосходство на площадке, и лишь въевшийся с годами буквально в кости инстинкт самосохранения не давал моей эйфории взять власть над разумом. Дото, кашляя и шипя проклятья, поднялся на ноги только со второй попытки. Его ухоженные длинные волосы выбились местами наружу и растрепались по лицу, а общий вид был уже довольно помятым и совсем не таким "величественным", как раньше. И далеко не сразу Рёманмару заметил, что слово, начертанное на его повязке, уже больше не видно так хорошо, как раньше, полностью скрывшись в темно-красном влажном пятне. Только лишь когда крупная багряная капля скатилась из-под края материи до самой переносицы, Дото ошарашено сморгнул, провел рукой по лицу и уставился не верящим взглядом на свои окровавленные пальцы. Команда моего соперника угрожающе загудела, а судья, суетливо подскочив к Рёманмару, отдал мне команду вернуться на разметку. Кто-то осуждающе свистнул, но арбитр остался непреклонен, а "костюмы" за столом хранили молчание.

  Нехотя заняв свое место, я вынужден был наблюдать за тем, как врач чужой команды, умело обрабатывает "страшную рану" моего соперника. При этом заботливый медик не слишком торопился, давая Дото достаточно времени, чтобы снова передохнуть. Когда эта ничем не обоснованная пауза затянулась на совсем неприличный срок, с трибун, кажется, как раз из того сектора, где засели мои особые фанаты, снова раздался оглушительный свист. Но этим эпизод не исчерпался. Стоило только Дото вернуться на татами, как судья поднял веер и, указав в мою сторону, неожиданно огласил.

  - Одавара Моэясу, спортивный клуб Изясо. Вам выносится первое предупреждение за чрезмерную жестокость.

  Два предупреждения - штраф пять очков. Три - техническое поражение. Наш поединок определенно становился все веселее. А главное понятно это было не только мне. Зрители, например, встретили заявление судьи недовольным гулом, причем не только те, что были изначально на моей стороне, но и из числа болельщиков самого Рёманмару немало людей открыто демонстрировали сейчас свое неудовольствие. Гендо, едва не взорвавшегося явно не самым лицеприятным высказыванием, в последний момент успел остановить сенсей. Оно и понятно, предупреждение выглядело, по меньшей мере, нелепо. Да, кровь, но это всего лишь большая ссадина. К тому же это финал категории, и хотя излишняя жестокость здесь никому не нужна, но и не до нежностей всяких.

  Но судья был тверд в своем решении, которое, впрочем, не добавило моему оппоненту храбрости, уверенности или чувства удовлетворения. Ну что же, значит, буду чуть более аккуратным и осторожным.

  Атакующую серию Дото, окончательно утратившую былую скорость и страсть, я отразил чисто механически, не вникая особо в нюансы, и без усилий провел "двоечку" правой по зубам и в глаз. Голову Рёманмару заметно мотнуло назад, но только-только я настроился продолжать, как меня остановил окрик судьи... Да какого хера на этот-то раз, а?!

  Отправив меня на разметку, арбитр снова принялся плясать вокруг Дото. Выглядело это уже совсем не смешно. Зубы у Рёманмару, похоже, остались все на своих местах, но десны я ему от души раскровавил, а его правый глаз начал слегка заплывать. Ухоженная кожа наливалась хорошей такой синевой, и солидного фингала на четверть физиономии Дото явно было уже не избежать. Тем не менее, это к категории "чрезмерной жестокости" или даже "спортивной грубости" точно никак отнести было нельзя. Под презрительно-недовольное ворчание трибун, судья все-таки вернулся на место и продолжил поединок.

  Хмуро хмыкнув и покосившись на Хараду-сенсея, я спокойно опустил руки и вышел из стойки. Дото, пару секунд неуверенно взиравший на это, преодолел колебания и бросился в бой. Он провел четыре четких удара в корпус и, напоследок, от души вмазал мне боковым, угодив точнехонько в ту отметину, что оставил на моем лице рюкюсец Сокон. Последнее было по-настоящему болезненно, но предыдущие атаки я сумел перенести почти без проблем, заранее настроив на это мышцы груди и пресса. После этого, видимо, сам испугавшись своего успеха, Рёманмару отскочил обратно и замер, уже совершенно не понимая, что происходит. Впрочем, он был сейчас в этом зале такой не один. А я, криво улыбаясь, перевел взгляд на судью и достаточно громко, чтобы было слышно во всем притихшем зале, поинтересовался:

  - Теперь хотя бы было достаточно "не жестоко"?

  Многочисленные люди на трибунах, наблюдавшие за всеми предыдущими действиями судьи с откровенным неудовольствием, ответили на мой вопрос взрывом хохота, местами откровенно издевательского, одобрительными восклицаниями, а некоторые и громкими аплодисментами. Я, тем временем, перевел взгляд на Дото и, чуть склонив голову, одними губами произнес:

  - Так быстро я с тобой заканчивать не собираюсь.

  Во взгляде Рёманмару вспыхнула внезапная искра понимания, почти сразу сменившаяся паникой, которую в свою очередь довольно быстро вытеснил гнев. Дото понял, что я дал ему ударить себя не только ради того, чтобы приструнить судью, уже явно начавшего подыгрывать одной из сторон. Гораздо важнее было то, что к этому моменту мой счет уже "опасно" приблизился очкам к двенадцати-тринадцати, и потому следующий "раунд" сшибки грозил принести мне победу. Которую я, пока, совсем не хотел получать. Мне нужно было продолжение поединка, и осознание этого стало для Дото отнюдь не самым приятным сюрпризом.

  Реакция у Рёмы-третьего, по моему скромному мнению, в ответ на подобное откровение могла быть двух видов. Парализующий волю страх или яростная истерика. Изучив этого парня в бою, все остальные варианты я счел слишком упорядоченными для его натуры, откровенно несдержанной и чрезмерно эмоциональной. И Дото меня не подвел и даже не разочаровал, выбрав из двух то, что, по крайней мере, окончательно не уронило его в моих глазах. Сипло зашипев сквозь зубы от злости, парень снова ринулся в атаку.

  Излишний гнев заставляет ошибаться, хотя самому тебе в момент его проявления может казаться, что ты все делаешь верно и правильно. Рёманмару, по-видимому, тоже казалось, что решение перебить мне ударом кулака кадык, раз и навсегда закончив нашу схватку, является в нынешний момент наиболее оптимальным. То, что это приведет к моей смерти и его дисквалификации с чемпионата, не говоря уже об уголовном деле, Дото волновало мало. Впрочем, если учитывать, кто был его родителем и связи, которыми этот человек обладал, то последний пункт вероятно и вправду был для парня совершенно не страшен.

  Я действительно сильно рисковал в этот раз, но оставалось надеяться, что Дото уже не покажет сегодня своей лучшей скорости, а мне удалось достаточно хорошо приноровиться к его манере сражения. Кулак Рёманмару, нацеленный точно в мое адамово яблоко, замер, лишь на волос не успев добраться до своей "мишени". Я не менял свою позу и не вставал обратно в стойку. Я лишь в самый последний момент опустил резко голову, зажав руку Дото между своим подбородком и грудинными концами обеих ключиц. Все-таки мой противник не был еще настолько сильным мастером, чтобы нанести серьезный вред моему горлу, так и не коснувшись его. А огромный зал удивленно смолк, и вокруг на долгие две секунды повисла невероятная тишина. На самом деле, это было не сложнее, чем перехватить руку с ножом или поймать пистолетную пулю. Единственная сложность - не использовать Силу при этом. Но я рискнул, и успех окупился сторицей.

  Прямо передо мной замерло пораженное лицо Рёманмару - глаза, расширившиеся от шока, лоб с наклейкой-пластырем и крупными каплями пота, рот, приоткрытый в немом изумлении. Что ж, этого зрелища мне, пожалуй, будет достаточно, нельзя быть слишком жадным в удовлетворении своих желаний. Разницу между настоящими бойцами и такими, как Дото, каких повыбивали еще на отборочных, видел теперь весь зал. И хорошо, что здесь стою я, а не Рю-кун, например. Кто знает, какие бы способы нашли те же якудза и прочие покровители семейки Рёманмару, чтобы принудить другого бойца "слить" финал этому папенькиному сынку? Конечно, тот же Кампаку парень не робкий, но боюсь, не у всех был в кармане такой же тайный козырь, как у меня. А, кроме того, уж что-что, а долгую славу маленькому провинциальному додзё из Изясо такой финальный поединок не мог не принести. Теперь в могуществе стиля, преподававшегося в вашей школе, Харада-сенсей, узнали все, кто был хоть немного заинтересован в вопросах боевых искусств. И этот триумф не только мой лично. Это - моя вам плата за всё, учитель!

  Левая кисть, метнувшись змеей, легла на запястье Дото, и уже в следующее мгновение рука противника оказалась вывернута вниз, едва освободившись из "тисков" подбородка и ребер, от чего он сам согнулся почти пополам. Дернув его на себя, я сместился чуть вперед и сильно вправо, сходу нанося согбенной фигуре удар ногой в район диафрагмы. Рёманмару вздрогнул всем телом, подпрыгнув на месте, но прежде, чем он упал, моя левая нога, возвращаясь после предыдущего удара, едва чиркнула пальцами по мату и снова взметнулась вверх. В который раз за эти три дня турнира я восславил своих безымянных предков за мою великолепную растяжку. Ноге, согнутой в колене, не пришлось искать "обходных путей во время подъема, и, распрямив ее вверх, я едва не коснулся пальцами собственного уха. Удар пяткой из этой позиции по согнутой спине Рёманмару, прямо по центральной роже самого большого дракона, был жестоким и сокрушительным. Впрочем, я взял себе труд сдержаться, чтобы попросту не сломать своему противнику позвоночник. Но буквально вбить его в рифленую поверхность татами мне это ничуть не помешало.