Выборный - Юрий Иваниченко

- Останьтесь пока. Покурите. Мало ли что, а, Сань?

- Годится,- кивнул Саня. А Кирилюка спросил: - Вы-то куда?

- В трест. Надо с Егорычем потолковать.

Глава 24

Хорьков, как добрая треть администрации "Перевальскпромстроя", жил в старой пятиэтажке без лифта. Дома эти назывались в свое время "хрущобами", потом никак не назывались, а квартиры, в зависимости от числа комнат, "пеналами", "трамвайчиками" и "распашонками". У Хорькова был "трамвайчик". Квартиры эти по планировке устарели за несколько десятилетий до своей постройки, но являли, по своей простоте и функциональности, образец той самой реальности, которую не любя терпел Виктор, считал неизбежной, а потому и необходимой.

Тринадцать ступенек - площадка. Еще тринадцать - еще площадка. Четыре двери здесь - четыре на следующем, и так далее.

Виктор бывал у Хорькова, и не раз, хотя никакой особенной дружбы у них быть не могло. Так, заезжал проведать, когда Хорьков хворал. Правда, и не тяготился необходимостью выпить чашечку чаю с ним самим и его женою.

Четвертый этаж. Кочергин позвонил, толкнул дверь - открыто, окно было тоже распахнуто, но из-за безветрия в комнате некурящего Хорькова круто застоялся табачный дым.

Дымили Маркин, расстегнутый, лохматый и, как всегда в подпитии, еще больше похожий на медведя, и Федунов, крепко полысевший брюнет того же вышесреднего возраста, что и Маркин.

Виктор знал, что Егорыч живет рядом, в соседнем подъезде, и что у них с товарищем Федуновым давнее, бог весть с каких лет, толи знакомство, то ли дружба, но вот увидеть всех троих вот так за рюмкой коньяку, не ожидал.

Маркин, с напускным благодушием проследив за кочергинской реакцией, повернулся к двери на кухню:

- Лида! Еще кофе!

"Кофе - ладно,- подумал Виктор, принимая чашечку из рук тети Лиды, - а зачем зазвали?"

И вдруг понял, что выпадает еще один шанс. Может быть, самый главный, чтобы довести до конца дело, чтобы Толиково сердце и его собственная судьба не разбились просто так, безо всякой пользы, потому только, что им самим стало невмоготу переступать.

Понял и позволил Федунову весьма бесцеремонно себя разглядывать, а сам прихлебывал кофе и, на первом плане сознания, в то время как на дальнем формировалась просьба, думал:

"Что, интересно, тебе тут про меня наговаривают? Что шибанутый, анархист и вообще тайный сектант?"

- Ты когда на кладбище был? - вдруг спросил Маркин.

- Вчера вечером, - сказал Виктор и подумал, что там наверняка произошло нечто неожиданное, может быть, плохое - так спросил Егорыч, а он попусту не интонирует.

- А сегодня? - еще строже спросил Маркин.

- Не успел. Никак. У товарища моего беда... - я как вот тогда от вас из кабинета уехал, так только домой успел... А что там?

- "А на кладбище все спокойненько"...- процитировал Маркин и, резко сменив тон, спросил: - Это ты туда мужиков послал дежурить?

- Кого? Откуда у меня сейчас люди? - искренне удивился Виктор и принялся лихорадочно перебирать варианты.

- А что ты им сказал? - не унимался Иван Егорович.

- Да кому это - "им"? - взмолился Кочергин.- Не темните вы, ради Бога!

- Первой бригаде,- пояснил Хорьков и даже перечислил фамилии, будто Кочергин и так не знал всех наперечет.

Виктор чуть покраснел, вспомнив, что и как он сказал вчера Сане Кудрявцеву, когда тот выскочил из бульдозера, но сообразил, что Саня - не тот парень, чтобы принять непечатные слова за нечто особенное, а никто больше и не слышал; да и какое это сейчас имеет значение?

- Ничего особенного.

- А все-таки?- спросил Маркин.

- Ну объяснил, что так нельзя - скрести бульдозерами прямо по могилам человеческим, что надо же соблюдать... Сказал, что приказ устный, лаптевский, вообще черт знает что, и кто такой Лаптев? И отправил по домам. Да, еще дал всем отгул на сегодня - я им вправду должен за котельную, это и по бумагам...

- И все?- недоверчиво протянул Маркин.

- Все... Так объясните...- начал Виктор, уже ясно вычислив, что сегодня с первой бригадой произошел какой-то казус.

- Я же сказал вам - сами,- отозвался Федунов, в первый раз по приходе Виктора нарушив молчание.

- Иван Егорович, в чем там дело?- настойчиво спросил Виктор.

Маркин взял рюмку и, обхватив ее огромной своею ладонью, нехотя проинформировал:

- Да эта бригада твоя вроде пикета на кладбище устроила, технику остановили, ну и там еще кое-какая свара вышла...

- Вам "кое-какая",- деланно возмутился Хорьков, и Виктор понял, что это говорится исключительно ради него, Кочергина,- а я в одночасье и без второго зама остался. На старости лет один на один с этими оглоедами.

- Поплачь, - посоветовал Маркин. А Виктор честно сказал:

- Я не в курсе...

- Это хорошо,- наконец смилостивился Егорович,- потому что твоего "друга" Воднюка там малость причесали.

- Их не посадят? - испугался Виктор.

- Кто? - хохотнул и медвежьей лапой своей взмахнул Маркин. Воднюк-то? Да он сейчас не знает, какому богу молиться, чтобы мы не раздули эту историю. Сам же полез. При свидетелях.

- А я сейчас вспомнил, - неожиданно сказал Федунов, - этот Воднюк в пятьдесят третьем на химкомбинате вольнонаемным... служил?

- Тот,- кивнул Хорьков.

- Хваткий был мальчишечка, - с непонятною интонацией проговорил Федунов.

- Он и сейчас хваткий,- Маркин подмигнул, - сколько я на вас, братцы, от него "телег" получил... Так что можешь радоваться, Кочергин. Бог шельму пометил.

- Я и так радуюсь. Не потому, что его свозили по морде и скандал при свидетелях; не тому, что теперь-то "телег" от него станет поменьше. Тот, кто говорит одно, а делает свое, рано или поздно получит свою оплеуху. Независимо от чинов. Это закон, и только. Я радуюсь, что сделали это наши рабочие, его же СУ, его же "воспитанники"; и радуюсь, что я их ни в какой пикет не посылал, ни к чему не обязывал.

Хорьков крякнул и вышел к своей Лидочке на кухню.

- Соображаете, молодой человек,- чуть заметно улыбнулся Федунов,- а вас тут обрисовали как заклятого анархиста. Я так себе и представил: грудь - во, кулачищи - во, длинные патлы и вся грудь в наколках.

Сказал - и улыбнулся нарисованной картине.

- Жаль, что Бог кулаками обделил, - серьезно сказал Виктор,- но все равно, пойду-ка и я в пикет.

- В этом нет нужды,- спокойно сказал Маркин,- сами проследим, чтобы больше никаких эксцессов. А тебе своих забот хватит: трудоустраивайся.

- Не будете мешать - устроюсь,- сказал Кочергин, глядя Ивану Егоровичу в глаза.

- Не будем,- тот не отвел взгляда,- так что можешь быть спокоен. Почти по "программе-минимум". Без некоторых твоих экстремизмов. Так что можешь чертежи отдать. Мне лично.

- Все-таки решили строить?

- Давно решено,- пожал плечами Маркин,- а - что накладки, так сам знаешь - бывает... Может, вообще - давай по-старому?