Академия Стихий. Покорение Огня - Анна Гаврилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что он сделал? – не сдержавшись, выпалила я.
Норриец подарил предельно хитрый взгляд, и ответил после очень долгой паузы:
– Что-что… обаял и отдался в рабство на несколько дней.
Всё. Еда была забыта! По крайней мере, мною. Зато Эмиль жевал с подчёркнутым аппетитом, но блеск синих глаз подсказывал – он очень ждёт нового вопроса.
Разочаровывать собеседника я, конечно, не стала.
– А этот помощник капитана… он случайно не блондином был?
– Почему «был»? – откликнулся Эмиль. – Он до сих пор есть. И, кстати, давно не помощник, а правая рука адмирала Норрийского флота.
Чёрт! И после этого кто-то будет утверждать, что Глун не садист?
– Так блондин или нет?!
Эмиль прожевал, вытер губы салфеткой, отпил из бокала и только после этого сказал:
– Увидишь – перепутаешь.
Мне пришлось закусить губу, чтобы не завизжать от радости. И потратить добрых две минуты, дабы прийти в себя и снова обрести возможность говорить.
– А почему Куула с ним больше не общается? Почему Дорс с ним не знаком?
– Боги. – Брюнет пожал плечами. – Вздорные, самовлюблённые, непредсказуемые.
Нет. Я не расстроилась. Чёрт с ней с Куулой, главное – у моего друга есть шанс познакомиться с отцом. Пусть Дорс при разговоре делал вид, будто ему всё равно, но, зная характер этого парня, уверена – он обрадуется.
– Ну а дальше-то что было? – задала новый вопрос я. – Что было с тобой?
– Ничего особенного. Куула меня простила и даже дала пару уроков обращения с магией Воды. А спустя несколько лет, мы случайно встретились здесь, в Академии Стихий. Она пришла как мать первокурсника, в человеческом обличии, но не узнать богиню я не мог. Куула тоже меня узнала, и попросила присматривать за Дорсом.
– Но ты на Дорса не доносил? – Понимаю, что глупость, но не задать этот вопрос не могла. Просто стукачей никто не любит, и лучше внести ясность сразу.
Собеседник одарил кривой ухмылкой, сказал не без удовольствия:
– Даша, я немногим старше твоего друга. Неужели думаешь, будто не понимаю, насколько неприятно жить под неусыпным надзором?
Чёрт!
Конечно, в этот момент следовало думать о Дорсе, но намёк на возраст выбил из колеи. Мне чудится, или за мной сейчас не только ухаживают, но и клеят, а?
– Кстати, – вновь заговорил Глун. – По академии ходит очень любопытный слух. Говорят, ты порвала отношения с Кастом, мотивировав это тем, что…
Шпион норрийский замолчал, но блеск его глаз был красноречивее любых слов. И под этим взглядом я вдруг очень чётко осознала – тот миллион вопросов, который вертится на языке, подождёт. А ещё мне жутко хочется есть. Хуже того – я буквально помираю с голоду! И это мясо, которое почти остыло, и эти удивительные салаты, и соусы…
– Даша? – окликнул Эмиль.
– У Каста жуткое чувство юмора, – пробормотала я. Тут же перетащила на тарелку кусок мяса и отдалась еде.
…Это был первый раз, когда мы не уснули сразу же после того, как всё закончилось. Я понятия не имела как себя вести в подобных обстоятельствах, и едва розовый туман, застилавший сознание, развеялся, попыталась стушеваться. Но Эмиль не позволил – притянул ближе, обнял, и принялся щекотно дышать в шею. Это помогло.
Постепенно моё дыхание выровнялось, сердце сбавило обороты, а напряжение сменилось расслабленностью. Я с упоением вдыхала терпкий мужской запах, ощущала тяжесть водруженной на мою талию руки, и жар тела, к которому меня столь уверенно прижимали.
А чуть позже осмелела – заёрзала, пытаясь устроиться поудобнее, а потом и вовсе отодвинулась, чтобы приподняться на локте и всмотреться в красивое, породистое лицо.
За окном к этому времени окончательно стемнело, но лунного света было вполне достаточно, чтобы разглядеть прикрытые веки и хитрую улыбку. Именно она, улыбка, разбудила задремавшее, было, любопытство.
– Эмиль… – позвала я осторожно. – А можешь ответить на один вопрос?
Губы норрийца дрогнули, улыбка стала значительно хитрей.
– На один – могу, – помедлив, отозвался он.
Я невольно фыркнула. Кое-кто изволит намекать на то, что я слишком часто любопытничаю? Ну что тут сказать – а не надо было плодить столько тайн!
– Эмиль, объясни мне логику своего поведения в начале этой недели, – стараясь казаться спокойной, попросила я. – Поясни, почему ты вёл себя так странно.
Подобного вопроса, как оказались, не ждали – распластанный на алых простынях мужчина распахнул глаза, одарил недоумённым взглядом. Но я отступать не собиралась.
– Ты был так холоден, рычал на меня, и…
Договорить не удалось – просто Эмиль как-то слишком резко перевернулся и оказался сверху, придавив мои руки к кровати и мимолётно, словно случайно, коснувшись поцелуем губ. И пусть в спальне было по-прежнему темно, глаза лорда шпиона я видела преотлично. В них отражались очень неоднозначные чувства – смех и возмущение.
Вот и в голосе те же эмоции прозвучали…
– А как мне следовало себя вести?
Я невольно задумалась.
Чёрт, а действительно – как? Может, он должен был объясниться? Или тут же наброситься с поцелуями? Или… Нет. Всё не то.
Но это не отменяет того факта, что в начале недели Глун вёл себя неправильно!
– Хорошо, – так и не дождавшись ответа, выдохнул Эмиль. – Давай поступим проще. Представь себя на моём месте.
Хм. Какое интересное предложение.
– Представь, что ты мужчина, который испытывает интерес к одной девушке. И вот эта девушка приходит к тебе, и…
«Лорд Штирлиц» замолчал, а я не выдержала и зажмурилась. Воспоминания о недавней выходке с признанием и шантажом были слишком свежи, но клянусь, к чему клонит этот мужчина, я не понимала.
А он молчал! Видимо, ожидая, когда проникнусь «красотой момента». И лишь спустя вечность соизволил продолжить:
– Вся такая холодная, равнодушная, неприступная. Словно её это знание ничуть не задевает. Будто ей совершенно плевать на то, что кто-то…
В этот раз рассуждения Эмиля оборвал поцелуй. Причём инициатором была не я, а сам поцелуй отдалённо напоминал наказание. По телу тотчас побежали мурашки, сердце забилось чаще, и воздуха стало не хватать катастрофически. В итоге, когда лорд декан всё-таки отстранился, я дышала, как марафонец на финише, и искренне боялась пошевелиться.
Но всё равно спросила:
– А чем же был вызван этот… интерес к одной девушке?
Не думала, что он ответит, но Эмиль всё-таки сказал:
– Ты должна была сдаться, а вместо этого ходила такая гордая, такая независимая… Знаешь, очень сложно не обратить внимания на такую… хм… студентку.
Чёрт.
Вот теперь я особенно порадовалась тому, что вокруг темнота. Ведь чего, а нездорового румянца в темноте точно не видно.
– То есть ты на мою гордость запал? – выдохнула я.
А в следующий миг стало ясно, что время откровений закончилось. Шпион имперский ушел от ответа самым подлым образом – накрыл мой рот поцелуем. И всё! И понимай, как хочешь, хотя кажется, что трактовка у такого поступка лишь одна.
Ещё секунда, и кровь опять воспламеняется, а связь с реальностью становится значительно тоньше. Правда, дело уже не в поцелуе. Причиной очень недвусмысленное давление и понимание – допрыгалась, разбудила уснувшего некоторое время назад зверя.
Вот только… огорчиться по этому поводу не смогла. Хуже того – мысленно улыбнулась и подалась навстречу ласкам и прикосновениям!
Проснулась я на родном чердаке, в собственной постели, в компании лопоухого «котика». Нет, меня не выставили из мужской спальни, всё было куда проще – Эмиль разбудил на рассвете и сообщил, что покидает академию на выходные. Подробностей он не озвучил, но я прекрасно понимала, с чем связана эта отлучка – лорд шпион пытается закончить свои дела, чтобы поскорее вернуться в империю.
Противиться такому ходу событий я, естественно, не собиралась. Послушно выбралась из постели, завернулась в алое покрывало и, в сопровождении Глуна, шагнула в портал. Эмиль довёл до самой кровати, и лишь убедившись, что я легла и вот-вот снова отключусь, ушел.
А я действительно заснула. И проспала, судя по ощущениям, всё, что только могла.
