Взрослые - Кэролайн Халс

Патрик покраснел. Он не знал, как люди получают титул «самого крутого парня»: его назначают на каком-то общем собрании? Он остается за человеком, когда тот оканчивает школу? В любом случае это была недосягаемая высота, и Патрик знал это.

— В сентябре он уже получит водительские права, — продолжала Николь.

— Извини. — Патрик решил, что больше никогда не будет пить сидр. — Пожалуйста, не рассказывай Адаму. Я не хотел показаться непочтительным.

— Непочтительным?! — засмеялась Николь.

— Он здесь, на вечеринке? Намылит мне голову теперь?

Николь с жалостью улыбнулась.

— Он бы не стал приходить на вечеринку у младших. Я встречаюсь с ним в парке сегодня, чуть позже, — она тронула Патрика за руку и наклонила голову. — Не переживай, я не скажу ему. Твоя голова в безопасности, — она потрясла банкой с сидром. — А вот за это спасибо; буду тебе должна.

И вышла из гаража, потягивая сидр.

Патрик поглядел на мертвую птицу в мусорном баке. Он слишком сильно заткнул ее в контейнер, и тело согнулось пополам. Патрик просунул руку и расправил фазана, чтобы лежал ровно. Потом осторожно закрыл бак и последовал за Мэттом в дом.

Патрик представил Николь в ее фермерском жилете. Она была по-прежнему красивой, конечно же. И в то же время — более досягаемой. За последние двадцать пять лет расклад поменялся: мальчики вроде Адама Кэмберуэлла оказались в тюрьме (скорее всего), и девочки вроде Николь смотрели на таких мужчин, как Патрик, иначе.

Хотя, подумав, Патрик вспомнил, что читал об Адаме Кэмберуэлле в местной газете. О благотворительной организации, которую тот открыл на доходы от своей бизнес-империи на Канарских островах. Но исключение только подтверждает правило. Патрик взялся за ручку входной двери. И замер.

Он даже не сказал Николь, что он барристер.

И даже не упомянул участие в «Айронмене».

Это подняло ему настроение.

В следующий раз. Он расскажет все в следующий раз.

29

— Она же убийца! — кричала Скарлетт.

Мама с папой загораживали выход, чтобы Скарлетт не выбежала из спальни. Они пытались ее схватить, но Скарлетт не хотела, чтобы ее хватали. Она отбивалась и толкалась.

Это мама с папой во всем виноваты. Они позвали сюда Алекс, разве нет?

Пози метался по комнате: туда-сюда, туда-сюда. Он прижимал уши лапками и снова отпускал, так что они вставали торчком.

— Скарлетт, дай мне сказать! — крикнул папа.

— Я хочу домой!

Мама с папой переглянулись.

— Не говори так! Это наш семейный праздник. Мы не можем поехать домой.

— Тогда пусть уедет Алекс!

— Птица уже была ранена, — сказала мама. — Алекс не специально убила ее, она убила ее из жалости. Потому что птичке было больно и она умирала. Понимаешь?

Пози с размаху уселся на пол, как обычно, когда сердился:

— Неужто просто так совпало, что птичка была ранена? Это она так говорит!

— Это она так говорит, — повторила за ним Скарлетт. — Вы верите убийце?

— Она просто сжалилась над фазаном, — сказал папа.

— Сжалилась! — Пози подпрыгнул и снова заметался по комнате.

— Может, возьмем еще пару конфет из календаря? — спросил папа с надеждой в голосе.

Пози оглянулся на него и заскакал снова:

— Как он только может думать о шоколаде в такое время!

— Почему тебе так нужно, чтобы мне понравилась Алекс? — спросила Скарлетт. — Разве ты не видишь, она чудовище!

Мама с папой беспомощно посмотрели друг на друга.

— Пози с самого начала говорил, что она убийца. Я сказала: «Я не верю тебе, Пози», но он снова и снова повторял. И оказался прав!

— Думаю, Пози все только усложняет, — осторожно заметил папа.

— Не вздумай обижать Пози!

Мама положила Скарлетт руки на плечи:

— Может быть, Пози стоит отдохнуть и успокоиться? Давайте повеселимся. Посадишь меня к себе на плечи?

— Нет! Оставьте меня в покое! — задохнулась Скарлетт.

Ей стало трудно дышать. В животе ворочалось странное чувство: ей было непривычно видеть, что мама и папа вместе ее утешают.

Но она не могла верить им. Она знала: верить им нельзя — особенно если они утешают ее вдвоем.

Ведь она помнила, как впервые появился Пози.

Это было три года тому назад. Скарлетт, скрестив ножки, сидела на кровати после вечернего чая, а на коленях у нее лежал рисунок из фольги. Она старательно процарапывала бумагу специальной монеткой, следуя линиям. Если процарапать черный верх, то под ним открывается блестящая фольга, и получается красивая картинка.

В дверь постучали.

Скарлетт уже по шагам знала, что пришли мама с папой. Скарлетт не хотела, чтобы они входили. В последние дни они все время шушукались вместо того, чтобы ругаться. Может быть, это было хорошо, но Скарлетт это не нравилось. Поэтому она просто не стала поднимать глаз от картинки.

На фольге был нарисован павлин, и Скарлетт приходилось непросто, ведь нужно процарапать каждое перышко. Ей не удавалось следовать линиям с точностью, но в целом получалось неплохо. Любой бы с уверенностью сказал, что это павлин. И красивый павлин.

Мама с папой зашли в комнату вместе. Папа мягко закрыл за собой дверь. Они застыли на пороге.

Мама смотрела прямо на Скарлетт. Папа уставился в пол.

Скарлетт положила монетку для царапанья на тумбочку. Монетка закружилась, и Скарлетт прихлопнула ее ладошкой.

Мама перевела взгляд на папу, потом обратно на Скарлетт.

— Нам нужно сказать тебе кое-что важное.

Скарлетт отложила картинку. Она потянула к себе подушку, положила ее на колени и прижалась к ней всем телом.

Мама снова посмотрела на папу. Но тот молчал, и мама добавила:

— И кое-что грустное.

Папа по-прежнему смотрел в ковер.

Мама вздохнула:

— Ты, конечно, заметила, что в последнее время маме с папой приходится трудно. Мы кричим друг на друга, хотя так получается не специально. Поэтому нам очень плохо.

Скарлетт увидела, что с монетки для фольги по светлому дереву посыпались черные соринки. Она осторожно прижала соринки пальцем и подняла их.

— Мы решили подумать о твоем будущем. Ты не можешь расти в такой семье. Поэтому не пугайся, мы должны тебе кое-что сказать, — мама глубоко вдохнула. — Папа уедет от нас. Он будет жить в другом месте.

Скарлетт потерла пальчиками о фантик из-под конфеты, чтобы соскрести соринки с кожи.

— Ты понимаешь, что это значит? — спросила мама. — Мы по-прежнему будем одной семьей, мы будем любить и поддерживать друг друга. Просто будем жить в разных домах. — Мама посмотрела на папу: — Мэтт?

Папа молчал. Но что-то в выражении его лица заставило Скарлетт снова обнять подушку.

— Мэтт, я так и буду одна говорить?

Мама снова повернулась