Голливудский мустанг - Генри Денкер

Ощущение силы, а возможно, мощный садистический импульс при виде бегущих испуганных животных доставляли Джоку огромное наслаждение, захватывали его; он завороженно наблюдал за восхитительными животными, пытавшимися убежать от механического чудовища.

Джо Голденберг, маленький, спокойный человек с бородкой, один из лучших в мире кинооператоров, походивший на бухгалтера или стоматолога, предложил закончить съемку. Для цветового теста было отснято достаточное количество футов пленки. Если же Джок преследовал иную цель, то разумнее до начала основного действия не злоупотреблять эксплуатацией красот природы.

Когда Джок предложил совершить еще один круг в воздухе, Джо возразил, сославшись на то, что солнце уже поднялось достаточно высоко; тень от вертолета попадет в кадр. Только это заставило Джока дать пилоту команду возвращаться назад.

Они приземлились. Джок выскочил из вертолета, прежде чем лопасти остановились. Он ощущал слабость в ногах, которые, казалось, дрожали с частотой вращения винта. Но Джок понял, что дело не в вибрации машины. То, что он видел и в чем участвовал, служило источником возбуждения. Если бы удалось передать зрителям ощущение полета в опасной близости от скал, неподвластности силам земного притяжения! Тогда публика сможет разделить страх животных. Однако для полноты эффекта необходимо как бы поместить зрителя внутрь табуна. Находясь в воздухе, пусть даже в пятидесяти футах от земли, человек чувствовал бы себя защищенным, он парил бы над опасностью, но был отделен от нее.

Надо придумать нечто более впечатляющее… Возможно, поддаваясь соблазну, Джок понял, каким образом можно вызвать у публики и критиков ощущение вовлеченности в происходившее, избежать фальши сцен, снимаемых традиционным способом, когда каждое движение, каждый ракурс тщательно выверены и спланированы.

Да, такой способ существовал! При воспоминании об этом режиссера охватила дрожь предвкушения. Финли уже успешно использовал подобный прием в прошлом. Он фиксировал с его помощью секс, волнения городской толпы; две его предыдущие картины обладали убедительностью документальных лент. Он снова воспользовался этим методом.

Кадры, снятые с вертолета, будут чередоваться с кадрами, полученными с помощью камеры, находящейся в руках у оператора.

Есть только один способ передать естественную дрожь движения, которая убедит зрителей и критиков в реальности событий. В том, что перед ними подлинная опасность, неотрепетированная жизнь. Пусть пыль клубится в объектив, пусть даже его заденет копыто мустанга. Он, Джок, передаст ощущение страха. Пусть зрители проникнутся им, поддадутся ему.

Трейлер Джока изнутри походил на хорошо обставленный кабинет, каких немало в Беверли-Хиллз. Узкое вытянутое помещение было устлано дорогим зеленым ковром; неяркий свет падал на большие удобные кресла. Находясь здесь, человек мог забыть о том, что его окружает пустыня.

Обтянутый кожей бар в дальнем углу был заполнен напитками. Джок стоял возле него, держа в руке большой хрустальный бокал с порцией шотландского виски.

— Достаточно, Джо? — спросил он.

— Достаточно, — отозвался Голденберг.

— Добавить лед?

— Не надо.

Джок протянул бокал Джо и принялся смешивать для себя виски с содовой, одновременно излагая идею съемок бегущего табуна с помощью камеры, находящейся в руках оператора. Джо так и не донес бокал до своего рта; Финли объяснил, что он хочет поместить зрителей «внутрь» табуна. Единственный способ осуществить это — снимать с руки.

Глядя на Джока, оператор спрашивал себя: «Неужели он говорит серьезно? Неужели он так плохо знаком с техникой?» Медленно, спокойно, как всегда при общении с молодыми режиссерами, Джо произнес:

— Я знаю, что вам нужно. Я могу сделать это, не подвергая никого опасности. Я воспользуюсь стопятидесятимиллиметровым объективом с трансформатором, размещу его в сорока футах от лошадей, и всем зрителям и критикам покажется, что они находятся внутри этого табуна. Поверьте мне.

Джо наконец отхлебнул виски. Заметив, что его предложение не устраивает Джока, оператор опустил бокал и терпеливо объяснил, что необходимо разместить платформу с камерой над узким перевалом, куда табун будет направлен преследующим его вертолетом. При правильно выбранных ракурсах и объективе создастся впечатление, что лошади мчатся прямо на зрителей, буквально через них. При этом грозные животные останутся в сорока футах от людей.

Джо развил свою мысль. С помощью двух спаренных камер они получат за один раз необходимое количество съемочного материала — все будет выглядеть весьма реалистично, а главное, никто не подвергнется опасности. Но Финли по-прежнему молчал.

Наконец Джо произнес последний аргумент:

— Поверьте мне, любой хороший режиссер удовлетворился бы этим.

— Я не «любой хороший режиссер», — тихо и серьезно заявил Джок. — И это не просто очередная картина. Если бы я хотел получить просто любого хорошего оператора, я бы не добивался именно вас. И не платил бы вам такой гонорар!

Вот что заявил тридцатиоднолетний Джок Финли шестидесятитрехлетнему Джо Голденбергу, дважды награждавшемуся премией Академии. Оператор чуть заметно покраснел.

— Я хочу оказаться среди мчащихся мустангов. Среди пыли и камней. Среди испуганных лошадиных глаз. Ноздрей, которые извергают пламя. Мне нужны их раскрытые пасти с пеной на губах, красные языки, опасные, огромные, белые зубы. Мне нужны детали. Соединив видеоряд со звуком, я дам каждому зрителю самые потрясающие ощущения, какие он мог бы испытать в кинозале! Вот к чему я стремлюсь.

На натуре не существует тайны. Любовь, ненависть, разногласия — все почти тотчас становятся всеобщим достоянием. Спор между Джоком и Джо Голденбергом не стал исключением. К обеду о нем уже все знали. Когда Джок ужинал, сидя за длинным столом, его помощник, небрежно одетый молодой человек в очках, которого звали Лестер Анселл, заговорил о планах на следующее утро. Джо Голденберг, Дейв Грэхэм, Престон Карр, пилот вертолета, старший конюх продолжали поглощать пищу, но Джок почувствовал, что они желают услышать его решение по спорному вопросу.

Он видел, что Карр ждет, так как именно он первым предложил пригласить Голденберга. Они оба принадлежали к одному поколению кинематографистов; это порождало определенную солидность. Джок также знал, что Престон Карр при наличии выбора поддержит вариант, обеспечивающий успех без большого риска.

Не отрываясь от тарелки, Джок изучал карту, которую держал перед ним его помощник. Режиссер повернулся к пилоту.