Духи Тургояка. Первая встреча - Олег Соломатов

Но сейчас, за тысячи лет до моего времени, скалы представляли собой неприступные огромные складки горной породы и «пасть дракона», из которой мы очень осторожно спустились вниз к подножию, казалась реально страшной. Я вообще, глядя на это каменное чудовище, представил, что сделай он один «глоток» и мы все должны были бы оказаться в его чреве. Вождь жестами приказал одному охотнику набрать больше хвороста и приготовить в пасти дракона костер, а второму охотнику и мне – двигаться за ним.

– А где сейчас Сыдынг? – поинтересовался я у Тырыыя.

– В пещере, на озере… – отозвался вождь.

– Но ведь он один может умереть с голода и болезни… – не унимался я.

– Вовсе нет. У него есть дрова, рыба, немного мяса, твоя чудодейственная трава, да и скоро к нему придёт Кымык с несколькими охотниками. Я с ней договорился – если мы не вернёмся через три дня, она с охотниками выйдет к нам на подмогу. Он идет на поправку и скоро встанет на обе ноги, а здесь он был бы обузой.

Потом он прижал палец к губам, показывая мне, что надо замолчать и легкой походкой двинулся через кусты. Глядя на него, я бы не сказал, что неандертальский человек громоздок и неуклюж. Да, позвоночник у него был более прямой и от этого он немного сутулился, кости тела были крупные, а мышцы – более накаченные. Попробуй-ка, потаскай такое тяжелое тело. Но все движения его были выверены до миллиметра и при движении он не создавал ни единого звука, ступал так тихо, что я слышал громче стук своего сердца, а не его ходьбу по лесной чаще. Вот мы прошли несколько новых скальных выходов из земли, которые я тоже вспомнил. Теперь я ориентировался на местности и понимал, как далеко мы «махнули» по «огненному порталу». Озеро сейчас находилось примерно в сорока километрах на север, ближе к границе «Великих льдов», а мы оказались на краю горной системы Урала и дальше были только низины и равнины в преддверии Западной Сибири. А по рассказу Тырыыя, на восходе солнца – была «великая вода», которая надвигалась и с каждым годом подтапливала берега, уменьшая размер горного острова, на котором мы сейчас находились. Значит, вода совсем рядом, подумал я, и стало так любопытно, появилось нестерпимое желание – проверить, а правду ли говорил вождь.

Я попросил вождя притормозить, а сам полез по ветвям на верхушку ближайшей ели. Взобравшись как можно выше, и при этом, измазав все руки смолой, я пытался на восточной стороне увидеть берег «Великой воды». По моему разумению, вся западная Сибирь должна была быть затоплена водой из-за того, что всю северную часть материка затянули «Великие льды», а крупные реки Сибири текли и разливались в низменностях. Значит, горные массивы Урала и Восточной Сибири были границами, между которыми должно было бушевать внутреннее море. Вот его-то я и пытался увидеть. Восходящее солнце осветило макушки деревьев и ближние ко мне скалы. Но вместо моря и увидел невдалеке от нас стоянку племени, куда, по словам вождя, должны были пригнать в качестве рабыни Ырыс. На большой поляне, отгороженной с одной стороны скалой, напоминающей мне отдыхающего верблюда, стоял большой шалаш, или скорее юрта, накрытая шкурами, рядом с ней горел большой костер, вокруг которого суетились люди. Приглядевшись, я обратил внимание на то, что среди них были и неандертальцы и более «белая раса», точно таких же людей, каких мы встретили на озере. Было заметно, что последние выступали в роли хозяев, а крупные, рыжеволосые неандертальцы, в основном женщины и дети, в роли слуг. Они что-то таскали, что-то колотили обломками камней, что-то шили. Чужаки же, всё время ходили вокруг и подгоняли работающих. Их было гораздо меньше, но в руках они держали каменные топоры, готовые в любой момент обрушиться на головы прислуги. Недалеко от основного жилища, у самой скалы стояло несколько похожих юрт, но меньшего размера. В тот момент, когда я, было уже собрался спуститься обратно с дерева, люди на стоянке пришли в активное движение, и я увидел, как из-за скалы появился отряд, во главе которого на носилках из шкур несли шамана, бьющего в бубен и создававшего ритм ходьбы остальным в этом отряде. Это был тот самый шаман, который свалился со скалы во время ритуала жертвоприношения, но он, расположившись на носилках, был удивительно здоровым, и ему хватало сил, чтобы стучать по бубну и выкрикивать что-то своё, шаманское. В центре группы я увидел Ырыс, которой привязали руки к палке, закинутой за спину. Шла она, спотыкаясь, из-за того, что с ее ног слетели обмотки из шкур и ей, похоже, пришлось всю дорогу брести босиком. Когда группа зашла в лагерь и собралась вокруг костра, шаман подвёл девушку к столбу у скалы и привязал. Потом все прибывшие расселись вокруг костровища и пара охотников подвешали на толстой рогатине ободранную от шкуры и вычищенную от внутренностей, тушу пойманного по дороге домой, молодого лося. Пока она стала жариться, люди у костра хором затянули заунывную песню, мало чем по звуковому ряду отличающуюся от песен неандертальцев. Я поторопился спуститься, чтобы рассказать вождю об увиденном с верхушки ели. Он с благодарностью выслушал мои разведывательные данные и сел в задумчивости на ближайший ствол повалившегося дерева. Немного поразмыслив, Тырыый что-то проговорил на ухо второму охотнику, сказал нам, чтобы нашли место для наблюдения, и сидели тихо, присматривая за перемещениями племени, а сам пошел по недавно проторённой «прямой дороге» в лесу. Мне даже показалось, что это именно дорога, а не тропа, протоптанная вокруг деревьев. Кто мог тут проложить подобную дорогу? Ни одна здравая мысль не приходила в голову. Я попытался исследовать её происхождение, но, наткнувшись на огромную кучу вонючего помета какого-то неизвестного мне животного, передумал. Мы с охотником разделились, он пополз в сторону скалы, около которой находилась связанная дочь вождя – Ырыс, а я – снова забрался на дерево, поближе к стоянке чужаков.

Через час вождь вернулся и, привлекши моё внимание, позвал жестами – спуститься. Мы забрались на ближайшую к стойбищу скалу и тихо наблюдали. Приближался полдень, и нужно было торопиться. Кода пленника привязывают к столбу, объяснил вождь, его как жертву, будут использовать в очередном ритуале. А это значит, что в обеденный час, когда солнце даёт минимальную тень, его могут под удары бубна и пляски первобытных охотников сжечь, в качестве ублажения духа за удачу в предстоящей охоте, на которую собиралась вся мужская часть племени. Это можно было определить по той подготовке, какая обычно бывала перед охотой. Одни крепко связывали свои каменные топоры, другие – встав у костра, танцевали, изображая охотников. Шаман и рогатым черепом, прихрамывая, прыгал по поляне вокруг костра и столба с привязанной Ырыс, изображая животное, на которое собирались идти охотники. Кто-то уже бросил под её ноги кучу хвороста. Тырыый вновь скрылся в лесу, приказным жестом сообщив мне, чтобы я ни на шаг не уходил с этой скалы и ждал моего сигнала к отходу. Я забился между двумя валунами и стал наблюдать…