Ковры под псевдонимом - Яков Фроимович Шестопал

— Да, виновным себя в предъявленном обвинении признаю. Да, виноват. — И начинает вымученно рассказывать о том, что так неожиданно и круто повернуло всю его жизнь, что превратило уважаемого ранее человека в подсудимого. Знать бы, что все так кончится.

А начало было неплохим. Почти четверть века назад, после окончания школы, он сразу стал секретарем исполкома сельского Совета народных депутатов, затем учеба в сельскохозяйственном институте, работа — все на глазах у людей. Сначала агроном отделения, а спустя полгода — главный агроном совхоза. Его глубокие знания, желание работать, общественную активность вскоре замечают и оценивают: через четыре года он — уже директор совхоза, руководитель крупного хозяйства. Видимо, и здесь оказался человек на своем месте, потому что целых четырнадцать лет — срок немалый — совхоз преуспевал. И неоднократно избирался его директор депутатом районного Совета, председателем одной из его постоянных комиссий.

Постепенно Тембоков привык сидеть в президиумах различных собраний, совещаний, слушать о себе хвалебные речи. Его не обходили и наградами: сначала была медаль, потом — орден. Все это приятно щекотало самолюбие, возвышало в собственных глазах. Конечно, без трудового коллектива он ничего бы не сделал, но немалая заслуга и в умении сплотить этот коллектив, направить к цели.

Спустя некоторое время Тембоков становится одним из руководителей района — первым заместителем председателя исполкома районного Совета народных депутатов. Впереди — перспектива стать председателем. А почему бы и нет? У нас дорога открыта перед всеми.

Неплохо складывались дела и дома. Семья… Жили хорошо, уютно. Дочь поступила в институт. Чего же еще? Все это проносится сейчас в голове как невероятно далекие воспоминания. Они обрываются новым вопросом:

— Подсудимый, расскажите об обстоятельствах совершенного вами преступления.

Он отвечает неохотно, мучительно запинаясь, не знает, куда деть дрожащие от страха руки.

…Пожалуй, все началось с того момента, когда он вдруг уверовал в свою значительность. Показалось, что отныне может делать все что угодно, не интересуясь мнением людей, не считаясь с общепринятыми моральными устоями, даже законом. Когда это произошло? Пожалуй, уже когда поработал несколько лет директором совхоза. Право распоряжаться людьми, материальными ценностями, предоставленное занимаемой должностью, все больше и больше давало ему повод думать об исключительности своего положения. Еще больше это укрепилось после перехода в исполком райсовета, где на него возложили новые обязанности, в частности руководителя комиссии по распределению автомашин и тяжелых мотоциклов для продажи гражданам.

Следует заметить, что существовавший тогда порядок работы позволял согласовать решение о выделении тому или иному гражданину автомобиля с руководителем этой комиссии просто по телефону. И чем больше было звонков-согласований, тем выше становился он в своих глазах: «Кому захочу, тому и выделю». И вот в один из таких моментов, когда он особенно ощущал свою силу, к нему обратился начальник дорожно-эксплуатационного управления Кожин: нельзя ли выделить «Жигули» рабочему Родневу, который давно числится в списках?

— Почему не помочь? — ответил Тембоков. — Оформляй документы. Кстати, нельзя ли прислать заодно и электросварщика отремонтировать железные ворота в ограде моего дома?

Электросварщик был послан, им оказался сам соискатель машины. А странного тут ничего не было, потому что, посылая его в рабочее время домой к заместителю председателя исполкома. Кожин прямо, без обиняков, намекнул:

— Познакомишься, поговоришь с ним насчет своего дела. Он тебя поближе узнает, ты — его, глядишь, все и решится. Соображай…

Так и произошло. Починив ворота, Роднев завел разговор с хозяином дома о выделении ему машины и получил заверение, что все будет в порядке. Тембоков как бы мимоходом поинтересовался, не сможет ли мастер дать ему из своего личного хозяйства парочку песцов для развода, а заодно сделать для них клетку. О плате ничего не говорилось.

— Хочу, понимаешь, тоже развести зверюшек, говорят, дело выгодное, — с улыбкой проговорил хозяин, хорошо понимая, что не сможет Роднев отказать ему в просьбе.

Расчет был правильным. Роднев не смог, не посмел, пообещал доставить зверюшек… прямо в клетке. На том и расстались. Роднев сделал первый шаг к заветной мечте, его собеседник — к падению, к моральной нечистоплотности. Пока моральной…

Спустя несколько дней в исполком райсовета поступило ходатайство с просьбой выделить Родневу для приобретения за наличный расчет легковую автомашину. Казалось, дело решенное. Однако…

После распределения первой партии автомашин Родневу сообщили, что для него будет машина в следующей. Трудно сейчас сказать о действительной причине отказа. Не исключено, Тембоков посчитал то, что сделал для него Роднев, малозначительным. Ему хотелось чего-то большего. Во всяком случае у него созрел план. Поэтому, когда Роднев вторично поинтересовался автомобилем, то услышал новую просьбу-поручение. Она не отличалась оригинальностью, но свидетельствовала о некоторой простоте нравов руководителя исполкома райсовета — сбегать за бутылкой коньяку. Дескать, обмыть разрешение на приобретение автомашины.

Роднев бросился исполнять пожелание. На мотоцикле помчался было в магазин, но спохватился, что у него мало денег. Выручил встретившийся товарищ по работе. Короче, коньяк был доставлен в исполком райсовета в кабинет Тембокова. Случайно или неслучайно, но здесь оказался и начальник Роднева Кожин. Содержимое бутылки было распито без участия Роднева — не чокаться же начальству со всякой мелкой сошкой. За рюмкой горячительного оба руководителя повеселели. Коньяк ли подействовал, или еще что, но Тембоков решил, что пора приступать к главному.

Недвусмысленно дал он понять Родневу, что коньяк — это только прелюдия. За решение комиссии о выделении автомашины он должен дать ему и Кожину тысячу рублей — по пятьсот на каждого. И не видать ему заветной бумаги, если не даст денег. Рабочий прямо сказал Кожину, что такими суммами не располагает, и тот от своей доли неожиданно отказался. Сошлись на том, что деньги получит только Тембоков и после этого подпишет документ на машину.

Взятку в пятьсот рублей первый заместитель председателя исполкома районного Совета народных депутатов небрежно засунул в задний карман брюк. Вышел, чтобы отдать инспектору распоряжение подготовить необходимые документы. Спустя несколько дней «Жигули» уже стояли во дворе Роднева. Но вопрос с песцами Тембоков оставил пока для себя открытым: видимо, еще не решил, кто будет за ними ухаживать.

Как говорят, шила в мешке не утаишь, и тайное рано или поздно становится явным. Словом, сначала в партийные органы, а затем и в прокуратуру стали поступать сигналы о недостойном поведении одного из руководителей исполкома райсовета, о вымогательстве