Соучастник (ЛП) - Харт Калли

Мне не требовалось много денег на жизнь, я всегда очень бережно относился к тратам. Зарплата от Чарли за восемь лет ─ это чертова тонна денег.

─ Это… это неприлично. Это неприличная сумма денег, Зет.

─ Да, ты права. И прямо сейчас мы должны поторопиться. Мы опаздываем.

Сколько бы она ни расспрашивала меня ─ девчонка могла бы дать фору чертовой Лоуэлл, ─ я не говорю, куда мы едем. Бросаю сумки с деньгами в багажник машины, которую арендую у The Regency Rooms, и везу Слоан в западную часть города, в направлении отеля. Однако мы направляемся не туда. Когда мы подъезжаем к месту назначения, останавливаюсь, гадая, что, черт возьми, она скажет, когда поймет, что я сделал.

Она смотрит в окно и поворачивается ко мне.

─ Бойцовский клуб? Ты привел меня в бойцовский клуб?

Я вынимаю ключ из замка зажигания и вдавливаю его зубцами в ладонь. Возможно, это была глупая идея.

─ Да. Не просто бойцовский клуб. Мой бойцовский клуб.

Я смотрю на нее краем глаза ─ неужели она думает, что я, бл*дь, сошел с ума? ─ и обнаруживаю, что она не смотрит на меня. Она смотрит на здание, прищурившись, словно двухэтажное строение становится все труднее и труднее разглядеть. Возможно, она не может себе этого представить ─ что я владею легальным бизнесом. Занимаюсь чем-то законным и имею успех.

Смотрю на ключ от машины в своей руке. Я должен вставить его обратно в замок зажигания. Уехать. Я уже собираюсь это сделать, но тут на мою руку ложится рука Слоан, и она выглядит так, будто находится на грани слез.

─ Значит, мы не собираемся уезжать из Сиэтла?

─ Что? Нет, черт возьми. Я не собираюсь убегать из своего дома, Слоан. ─ Мне и в голову не приходило, что она ожидает, что мы уедем. Не сейчас. ─ У нас нет причин уезжать из Сиэтла. Мы останемся здесь. И если кто-то будет настолько глуп, что захочет со мной разобраться, он будет точно знать, где я нахожусь.

Я перевожу взгляд на здание снаружи: потрескавшаяся, осыпавшаяся кирпичная кладка, отчаянно нуждающаяся в заделке, выцветшая деревянная доска с надписью: «Ирландский боксерский клуб для мальчиков О'Шеннесси», выкрашенная облупившейся зеленой краской.

Слоан прикасается кончиками пальцев к окну, еще раз осматривая здание, и смотрит на вывеску.

─ О'Шеннесси? Это тот самый О'Шеннесси, который…

Я натянуто улыбаюсь.

─ Нет, не тот. Это клуб его отца. У отца О'Шеннесси было два сына. Один из них был моим лучшим другом, Мерфи. Чарли убил его, чтобы причинить мне боль, перерезал ему горло у меня на глазах. О'Шеннесси, с которым ты имела удовольствие познакомиться, ─ его брат. Он наблюдал, как Чарли убивает Мерфи, и ничего не сделал, чтобы остановить его. Он позволил этому случиться, а потом много лет был рядом с Чарли. ─ Я пожимаю плечами ─ сколько бы я ни пытался примирить это в своей голове, особенно когда сидел в тюрьме и мне не о чем было особо думать, я так и не смог этого понять. ─ Отец О'Шеннесси слишком стар, чтобы управлять этим клубом. Майкл привел меня сюда вчера утром, чтобы я выпустил пар, и все вдруг встало на свои места. Я понял, что должен его купить.

Вчерашняя уверенность, глубокое знание, которое я испытал, теперь, похоже, покинуло меня. Черт. Это была глупая идея. Почему, черт возьми, я подумал, что открыть боксерский клуб разумное решение? У меня есть только один навык, и только один. Причинять боль людям ─ вот все, на что я способен. Я сжимаю кулак вокруг ключа, чувствуя укол боли и цепляясь за него изо всех сил.

─ Я думаю… думаю, что это замечательная идея, Зет. Думаю, это прекрасно. Я могу помочь тебе управлять этим заведением.

Я ослабляю хватку вокруг ключа, рискнув еще раз взглянуть на нее. Выражение ее лица изменилось, словно ей потребовалось лишь мгновение, чтобы перефокусировать свое видение этого места, и теперь она видит его более четко. Теперь это уже не ирландский боксерский клуб О'Шеннесси, а нечто совсем другое.

─ Как ты его назовешь? ─ спрашивает она.

─ Боксерский клуб «Кровь и Розы», ─ говорю я ей.

Она смеется.

─ «Кровь и Розы»? Почему именно «Кровь и Розы»? Немного противоречиво, тебе не кажется?

─ Может быть. Не знаю. Это название показалось мне уместным. Это моя жизнь. Не идеальная. Далеко не идеальная. Она была кровавой и тяжелой, с множеством острых углов, но…

Я смотрю на нее, она очень внимательно меня слушает, и чувствую себя полным мудаком.

─ Что? Расскажи, ─ говорит она, тихо смеясь.

─ Но были и прекрасные моменты. ─ Ты. В моей жизни появилась ты, и благодаря тебе все остальное дерьмо того стоит. Я пожимаю плечами. ─ Борьба во многом похожа на это. Это тяжелое бремя. Подталкивающее тебя к пределам того, на что ты способен, но в то же время делает тебя сильнее и проясняет голову. Дает силы на тот случай, если они понадобятся позже. Проклятье. Наверное, в моих словах не так уж много смысла.

─ В твоих словах много смысла. ─ Слоан поднимается со своего места и садится ко мне на колени, обхватив руками мою шею. ─ Я понимаю. И думаю, что это прекрасно. Бойцовский клуб ─ отличная идея, и название тоже. Он будет иметь оглушительный успех. И ты сможешь научить меня бить всех, кто будет меня обижать. Договорились?

Я собираюсь поцеловать ее, но сказанное ею останавливает меня. Я обхватываю ее лицо обеими руками и заявляю:

─ С этого момента никто не будет тебя обижать, Слоан. Никто. Я убью любого, кто попытается это сделать. Отныне у тебя будет нормальная жизнь. Ну, настолько нормальная, насколько она может быть нормальной со мной в качестве бойфренда. Но, боюсь, у тебя нет выбора в этом вопросе.

Она улыбается, и эта улыбка озаряет весь мой гребаный мир.

─ Мне не нужен выбор, Зет. Мне нужен только ты.

Мы выходим из машины, и я забираю из багажника одну из сумок с деньгами. Мы вместе заходим в здание, и я представляю свою девочку отцу О'Шеннесси.

И после этого ирландский боксерский клуб О'Шеннесси становится бойцовским клубом «Кровь и Розы».

Глава 22

Мы проводим в спортзале три часа, взволнованный отец О'Шеннесси показывает нам все вокруг и рассказывает истории о бесчисленных легендах бокса, которые тренировались у него на протяжении десятилетий. Я не понимаю, почему Зет все время называет О'Шеннесси отцом ─ он определенно не выглядит, не ведет себя и не одевается, как священник, ─ но все проясняется, когда старик с копной серебряных волос подмигивает мне и говорит:

─ Я оставил священство, когда встретил мать моих мальчиков. Любой теплокровный мужчина не смог бы остаться безбрачным с этой женщиной, сидящей на его скамье. Это было более сорока лет назад, но эти неблагодарные люди продолжают называть меня отцом.

Понятия не имею, знает ли отец О'Шеннесси, что его единственный оставшийся в живых сын теперь, по сути, мертв, но я не говорю об этом. Зет ловит мой взгляд, и у меня возникает ощущение, что эту новость лучше не сообщать. И я благодарна за то, что мне не нужно сообщать плохую весть.

Я позволяю мужчинам поговорить, а сама хожу вокруг, прикидывая, как можно улучшить это место, что мы можем сделать, чтобы освежить его ─ очень многое, ─ и как привлечь более молодую публику. Уверена, у Зета есть масса идей, но я и сама вижу, какой потенциал у этого места. Представляя, как все здесь будет работать, я испытываю волнение, но все равно чувствую, что мой желудок завязывается узлом, пока я знакомлюсь с этим местом. И я знаю, почему. Но не могу об этом думать. У нас с Зетом все получится. Это будет наша совместная жизнь. Я бросаю быстрый взгляд через плечо: мужчины наблюдают за мной, ни один из них не произносит ни слова. Зет одаривает меня осторожной улыбкой, львиной и уверенной, и немного скрытной, и я понимаю, что все сложилось так, как и должно было сложиться.