Камень власти - Ольга Елисеева

Но вместо Софии Премудрой — Елизавета уже удалилась из зала — перед лицом царевича замелькали обнаженные клинки. Они уперлись в его горло, грудь, шею, грозили выколоть глаза.

— Мерзавцы! — Выкрикнул Петр Федорович, решивший, что его привели сюда на убой.

— Это лишь предостережение любому неофиту, — ровным голосом проговорил Роман Воронцов. — Что с ним будет, если он предаст таинства вольных каменщиков.

Шпаги с лязгом убрались в ножны.

— А теперь позвольте Мастеру Стула. — Роман Воронцов показал на начальника Тайной канцелярии, — Искусить вас в первой, третьей и пятой орденских добродетелях. В послушании, смирении, и братской любви.

Напуганный предшествующим зрелищем, царевич с готовностью закивал.

Брат Инквизитор надел ему на шею грубую пеньковую веревку, поставил на четвереньки и повел вокруг забранного черным бархатом алтаря. Остальные братья кольцом обступили эту странную процессию. Александр Шувалов поочередно подводил «кающегося грешника» к каждому из них. Предполагалось, что любой может сделать с ним все, что угодно. Но, когда перед тобой в столь унизительной позе твой будущий государь, не очень-то разгуляешься. Поэтому братья ограничивались ритуальным ударом тыльной стороной ладони по щеке неофита. Он, как провозгласил Великий Мастер, олицетворял в этот краткий миг самого Господа нашего Иисуса Христа, поэтому покорно подставлял другую щеку.

Судя по нервно дергавшейся голове, наследнику это порядком надоело. Алексей подумал, что среди собравшихся немало тех, кто с удовольствием расквасил бы великому князю нос в настоящей крепкой оплеухе. Но положение обязывало.

— Можете ли вы дать слово, что вполне доверяете вышестоящим орденским начальникам? — Вопросил Роман Воронцов.

Наследник не без труда кивнул.

— Тогда подойдите к алтарю, положите руку на Евангелие и произнесите клятву верности.

Петр Федорович повиновался.

— Не вставайте с колен, не поднимайте глаз, — предостерег великий мастер. — Вы не должны видеть, что именно лежит на алтаре. Лишь доверять нашему слову и осязать Евангелие сердцем.

Наследник поднял руку. Алексей увидел его длинные узловатые пальцы на черном бархате алтаря. Царевич бормотал клятву себе под нос, нервно стуча костяшками по аналою. Орлову вдруг остро захотелось встать и посмотреть, какую именно книгу братья подложили дураку. Его собственное грубое сердце во всю мощь осязало, что это не Евангелие. А если и Евангелие, то какое-нибудь не такое. С орденским вывертом на первой же странице. Что-то вроде «Откровения от Магдалины». Видел он эту похабщину в полку у одного любителя тайных знаний.

— Приготовьте гроб, — торжественный голос Мастера достиг Алексея, точно из-под спуда воды.

Орлову все труднее становилось следить за происходящим. Опий снова брал свое. Двое братьев подошли к смертному ложу и затеплили свечи в руках у четырех скелетов, стоявших по углам одра. «Ага, они были в моем сне», — мысли текли медленно-медленно. Даже не текли, а стояли. В остекленевших глазах Алехана отражались склонившиеся над ним люди. Его вынули из гроба и, как большую тяжелую куклу, неуклюже запеленали в ковер. Больше он ничего не видел.

— Уберите, — процедил сквозь зубы Воронцов.

Судя по шуму, великий князь споткнулся и загремел в гроб с высоты своего страусиного роста. «Вот болван! — успел подумать Алексей. — И как она с ним…» Дальше сон утянул его в песчаную воронку.

Перекатываясь под спудом зыбучих дюн, Орлов слышал только, как шуршит дорожка под чьими-то ногами.

Раз-да. Раз-два. Его бросили во дворе. По ковру хлестнули ветки. Значит Крузе говорил правду — за кустом. Алехану отшибло бок, но он не смог даже пошевелиться. «Дурак! Надо было там спать! — чертыхнулся он. — А тебя сейчас разобрало! Удирать пора!» Не тут-то было, сон скрутил гвардейца по рукам и ногам. Парализовал тело не хуже недавней раны.

Рядом слышался мерный рокот моря. Оно убаюкивало, ласкало, нежило… А потом со всей силой хрястнуло волной по морде. Аж в ушах зазвенело. В последнюю минуту Орлов чувствовал, что его раскачивает из стороны в сторону, но не предал этому значения. И шаги снова были. Топ-топ, топ-топ, гулко, как по дамбе… Новый удар был еще сильнее предыдущего. Только теперь Алехан окончательно пришел в себя. Шелковый ковер вымок и облепил тело, мешая выпутаться.

К счастью, его кинули на неглубокое место. Темнота помешала братьям-могильщикам проследить за дельнейшей судьбой «трупа». А она была плачевна. Алехан порядком нахлебался соленой воды. Если б не его могучее сложение, он вообще бы не выплыл. Мелководье оказалось ловушкой. Пенистые волны, зло шипя, швыряли жертву на крупную гальку в основании дамбы.

Орлов еле выбрался, весь окровавленный и мокрый, в разорванной рубашке и штанах. Он повалился на узкую полосу берега между морем и близкой каменной стеной и так пролежал до утра. С рассветом первый же караул, проходивший по верху над Монбижоном, снял его с отмели. Свои ребята, семеновцы, не дали подохнуть, отогрели, напоили водкой с перцем и отвезли домой.

Там Алехана уже едва не хоронили. Иван ходил бледный и навеселе, а увидев брата, схватился за ремень. Хорошо случившийся рядом Гриц удержал Старинушку, указывая на раны и жалкий вид пропащего. Они с Федором подхватили Алехана под белые руки и понесли в спальню. Терять сознание на собственной кровати было куда спокойнее.

Глава 9

ГОСТИЛИЦЫ

Речка Гостилка перепрыгивала с камня на камень, закручивала водовороты и вертелась по равнине волчком. Извилистое русло, быстрое течение и высокие обрывистые берега делали ее непригодной для купания. Даже полоскать белье бабы из соседней деревни ходили не сюда, а на пруд — не ровен час споткнешься и бултых головой в илистое дно. Унесет, поминай, как звали!

Тем более странно, что господа, устроив в Гостилицах мызу, облюбовали именно эту речку-непоседу. Кое-где запрудили, кое-где расширили русло и устроили каскад прудов, через которые вода неслась галопом, вращая разноцветные лопасти ложных мельниц, брызгая на неосторожных прохожих и крутя вокруг собственной оси павильоны-фонарики.

Первым, кому пришло в голову использовать шумную Гостилку для развлечений, был фельдмаршал Миних. Он-то и спланировал парк, пруды, катальные горки и водные шутихи в самых неожиданных местах. После его ареста имение отошло в казну и через много лет перекочевало в руки первого фаворита Елисавет Алексея Разумовского. К этому времени в окрестностях заброшенной мызы расплодилось непуганое зверье, и обер-егермейстер гонял отсюда лосей и оленей для охоты Ее Величества в лесах под Петергофом и Царским, откуда дичь давно повывелась.

Но истинное удовольствие доставляла настоящая травля в самих Гостилицах, когда поднятый собаками зверь мог часами водить охотников за собой и все же ускользнуть от преследователей. Непредсказуемость результата предавала забаве особую остроту. Впрочем, не для всех… В последние годы императрица стала тяжела на подъем, скучала шумными сборищами и на этот раз отправилась в Гостилицы только для того, чтоб посмотреть новый дом Алексея Разумовского.

Болтали, будто архитектор Квасов построил его «на льду», выкопав котлован до «вечной мерзлоты». Само по себе это вызывало любопытство. Воображение Елисавет живо нарисовало белоснежные ледники с торчащими из них бивнями мамонтов. Но прибыв на место, государыня не обнаружила ни того, ни другого. Дом стоял как дом, не хуже и не лучше столичных. С колоннадой, флюгером и чересчур узкими окнами второго этажа.

— Где же лед? — Разочарованно спросила Елизавета.

— Под домом, Ваше Величество. — Отрапортовался обер-егермейстер.

— В подвал я не полезу, — императрица раздраженно хлопнула веером по ладони. — Айда кататься на лодках. Хоть так развлечемся.

Прелесть катания заключалась в том, что лодками можно было не управлять. К ним даже не полагалось весел. Расписные резные суденышки спускали на воду в верховьях Гостилки у барского дома. С полверсты они на немалой скорости неслись по узкой извилистой реке, толкаясь о берега, на лету преодолевая песчаные отмели, пока в низовьях, у круглого Минихова пруда вода не замедляла бег, и гайдуки Разумовского не вытаскивали лодки баграми на сушу.

Сколько шуму, испуганных криков, смеха, просьб о помощи доносилось с реки! Сколько романов завязалось во время опасных игра! Сколько кавалеров, не сумевших удержать равновесие лодки, навеки погубили свою репутацию в глазах дам!

Когда Елисавет была помоложе, она, как пиратский капитан, умела утаенным на дне шлюпки шестом подтолкнуть соседнее судно на опасную стремнину или пустить ко дну. Но теперь веселые времена миновались, грузная государыня сошла в лодку не без помощи троих вельмож, и та, просев под многопудовой тяжестью пассажирки, чинно заскользила мимо берегов. Не то чтобы медленно, но и не вскачь, как бывало раньше.