Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии - Торвальд Юрген

Белек незамедлительно отправился в путь, встретился с Гийометом, и оба направились в кафе. Мари-Анж Робитай, без сомнения, была хороша собой, с ярко накрашенными губами и прекрасной фигурой, привлекательные формы которой скорей подчеркивало, чем скрывало, платьице официантки. Увидев инспекторов, она заволновалась. Она, видимо, сразу догадалась, о чем пойдет речь. На вопрос, знает ли она Гюэ, последовало незамедлительное „да". На вопрос, с каких пор, она ответила, что познакомилась с ним весной 1947 года. После того как ее спросили, когда она виделась с Гюэ последний раз, то, помедлив, она сказала: „Давно, и больше с ним не увижусь". И наконец, на вопрос, было ли между ними что-нибудь и что побудило Гюэ к поступку, который он совершил 23 июня, спросила, обязана ли она на это отвечать. Она, мол, давно уже вернулась к родителям и хочет, чтобы ее оставили в покое.

Ответ показался Белеку двусмысленным и странным, но интуиция удержала его от дальнейших расспросов официантки. Он сказал, что не имеет намерения копаться в ее личных делах, не будет ее больше утруждать и что интересуется только, не знаком ли Гюэ с довольно полной черноволосой дамой. Поспешность, с которой Мари-Анж Робитай ответила на вопрос, доказывала, как ей хочется поскорей покончить с этим разговором. Она сказала: „Здесь речь может идти только о Маргарите Питр с улицы Монсеньор Гавро, 49. Можно мне приступить к работе? "

Белек и Гийомет покинули кафе и стали совещаться. Если удастся незаметно показать шоферу Маргариту Питр и он узнает ее, то, по крайней мере, появится первая, может быть, важная версия. Сразу после дознания они пригласили к себе Пелетье, и он выразил готовность помочь. Разработали такой план: Пелетье поедет на улицу Монсеньор Гавро, 49, позвонит в квартиру Маргариты Питр и спросит, не заказывала ли она такси. Может быть, она сама откроет дверь или ее позовут и, прежде чем извиниться за ошибку, он сможет рассмотреть ее.

Один час понадобился для осуществления плана. Однако когда Пелетье позвонил, то дверь открыла соседка. Мадам Питр еще не вставала, и таксист не увидел ее. Тогда решили посадить Пелетье в полицейскую машину и ждать, пока Маргарита Питр не выйдет из дома. Одновременно двум сотрудникам поручили собрать данные о Маргарите Питр.

15 сентября произошло то, чего ждал и опасался Белек. Все газеты опубликовали сенсационные сообщения о катастрофе над Кап-Турмант. Здесь было целое море предположений: от обвинения в несчастье коммунистических агентов до объявления катастрофы делом рук сумасшедшего. Среди всей этой писанины в монреальской „Ле Канада" появилась статья Эдмона Шаса, которому, видимо, удалось разузнать кое- что в аэропорту Ансьен Лорет. Он сообщал о таинственном пакете и о не менее таинственной даме, которая сдала этот пакет для доставки его самолетом. В заключение он писал, что полиция идет по следу этой дамы. Белек просто не знал, как расценить детективную деятельность Шаса. Она могла преждевременно насторожить подозреваемую или выманить ее из „норы".15 и 16 сентября Маргарита Питр не выходила из дома. Собранные о ней данные не содержали ничего подозрительного. Она жила со своим вторым мужем Артуром Питром, безобидным мещанином, и время от времени работала официанткой. Питр была родом из Квебека, ее девичья фамилия — Рюэ, у нее два брата: Жан-Мари Рюэ и Женере Рюэ, последний —. часовщик; передвигается на костылях либо в кресле на колесах. Он работает в захудалой мастерской на улице Св. Франсуа. В их серой, обыденной жизни ничто не вызывало подозрений. И совсем невероятным казалось предположение, что эта женщина могла разработать план взрыва самолета. С другой стороны, подробные сведения об Альбере Гюэ тоже не давали оснований серьезно подозревать его в этом преступлении.

Гюэ родился в 1917 году в семье строителя-железнодорожника. В детстве он, видимо, питал большие надежды, но страдал болезненным самолюбием. Во время войны он работал в арсенале Квебека и подрабатывал торговлей часами и дамскими украшениями, которая стала после войны его основным занятием. Работая в арсенале, он познакомился с Ритой Морель и вскоре женился на ней. Сначала он предпринял торговлю вразъезд, затем открыл магазин в Сет-Иле, но вскоре отказался от него, а в 1948 году открыл свой теперешний магазин на улице Св. Избавителя. Здесь знали о его любовной связи с шестнадцати- или семнадцатилетней девушкой. Однако никто не знал Мари-Анж Робитай. Чаще упоминали имя Николь Кот. Очевидно, и Рита Гюэ знала о связи, но надеялась, что со временем все образуется. Гюэ проводил свою жену 9 сентября до отеля „Шато Фронтенак". Когда он, стоя с дочкой Лиз на руках, услышал о гибели жены, то опустился в кресло и заплакал. Три дня он провел у гроба погибшей и после похорон прошел мимо толпы любопытных с лицом, залитым слезами.

Полицейские очень недоверчиво отнеслись к слишком явной демонстрации чувств. Белек, Гийомет и Мат не составили исключения. И все же не было никакой информации обвинительного характера. Недовольно следили инспекторы за увеличивающимся количеством корреспонденции о катастрофе, благодаря чему она превратилась в величайшее событие, привлекшее репортеров всей Канады. Может быть, они идут по ложному следу и не заметили следа, ведущего к другому возможному преступнику?

В атмосфере неопределенности все взоры непроизвольно обращались к лаборатории в Монреале, где Франшер Пепен и Бернар Пекле уже шесть дней занимались исследованием обломков ДС-3-Д280 в поисках следов бомбы. Насколько их работа успешна? Смогут ли они дать Белеку отправные моменты и тем ускорить его работу или удержать его от разработки ложной версии?

Франшер Пепен был химиком и уже многие годы занимался исследованием взрывов. Использование химии при расследовании преступлений, связанных со взрывами, к сентябрю 1949 года насчитывало уже пятьдесят лет, что, правда, намного меньше, чем вся история этих преступлений. Появление черного пороха в Европе около 1300 года вскоре привело к убийствам с помощью взрывчатых веществ. Во времена Ренессанса коробочка с порохом стала опасным оружием. Подарок, украшенный драгоценными камнями и замаскированный под ювелирную шкатулку, приносил смерть открывавшим коробочку. Возникавшая при этом искра приводила к взрыву находившегося в шкатулке пороха.

Безразлично, шла ли речь о политических убийствах, актах личной мести, убийствах с целью обогащения, взрывчатка со дня ее появления стала орудием насилия. Каждое новое изобретение в области взрывчатых веществ вскоре попадало в руки политических или частных убийц. Успехи химии позволили разработать новые взрывчатые вещества. С 1799 года известна гремучая ртуть, взрывающаяся при ударе, толчке или трении. С 1818 года ее стали применять как воспламенитель в пистонах. Спустя тридцать лет итальянцу Собреро из Турина удалось создать нитроглицерин, маслянистую жидкость без запаха, которая при малейшем сотрясении вызывала невероятной силы взрыв. Если выразить взрывную силу в цифрах, то для черного пороха она составит 1 350 единиц, а для нитроглицерина — 145 900.

Через несколько десятилетий шведскому инженеру Нобелю удалось превратить жидкий нитроглицерин, обладавший большой чувствительностью, в транспортабельное взрывчатое вещество. Он смешал нитроглицерин с кизельгуром. Так Нобель создал важное вспомогательное средство для горнорудной промышленности, но одновременно дал в руки преступникам новое оружие, которое в соединении с гремучей ртутью использовалось начиная с покушения на Наполеона III в 1858 году и кончая убийством австрийского кронпринца Франца-Фердинанда в Сараево. За пышным декором политических убийств скрывались тысячи других преступлений, в которых с помощью динамита совершались нападения и убийства. Между тем становились известными и новые взрывчатые вещества. С 1885 года применялась пикриновая кислота, которая обладала необычайной взрывной силой. Ее производные — мелинит, лиддит, шимоза использовались в первую мировую войну в гранатах. К 1890 году химик Хойсерман установил, что желтоватое кристаллическое вещество, названное тринитротолуолом, которое создал его коллега Вильбранд в 1865 году, тоже имеет необычайную взрывную силу. Оно нашло применение в гранатах и авиабомбах. В Германии его называли тринитротолуол, во Франции — толит, в США — ТНТ. Почти сразу же появилась нитроцеллюлоза, пироксилинон, белая масса безобидного вида, получаемая при нитровании целлюлозы. Из-за взрывной силы пироксилина в 79 975 единиц пришлось его смешивать со спиртом и эфиром, желатинировать и снижать взрывную силу, чтобы можно было использовать как бездымный порох в ружейных патронах. Несколько лет спустя, в 1916 году, швейцарский химик Штеттбахер экспериментировал с похожим на сахар кристаллическим порошком, получившим название нитропента и оказавшимся взрывчатым веществом огромнейшей силы — 193 000 единиц.