Операция «Прикрытие» - Степан Кулик

«Вопрос на засыпку для непутевого разведчика-второгодника. Что обычно принято маскировать на опушке леса, в непосредственной близости от странного „поля-огорода“, пахнущего авиационным бензином, совсем как полевой аэродром? Да в общем-то много чего… Начиная от склада боеприпасов и горючего, потом — всевозможного груза медикаментов, обмундирования, продуктов, перевозимых транспортной авиацией, аж до самих самолетов… И к этому стоит приглядеться внимательнее. Похоже, тут у них не простая заимка, а самое настоящее лежбище. Логово!..»

Но, сделав такой вывод, Кузьмич еще и выпрямиться толком не успел, как чуть дальше, метрах в десяти, впереди и где-то сверху, что-то сухо лязгнуло, как будто хлопнула форточка. И послышались четкие чужие голоса. И отличить немецкую речь от многих других Телегин смог сразу. Для этого опыта четырех лет войны разведчику вполне хватало.

Фашисты разговаривали не таясь, громко, уверенно и неспешно, даже посмеиваясь, считая, что подслушивать их здесь некому. В чем несильно ошибались.

Какой толк в том, что с такого расстояния Телегин мог разобрать каждый произносимый звук, если не понимал из сказанного ни одного слова. Ну не встречались во времена его учебы в Уссурийском крае немцы. Поляки — были, китайцы — захаживали, а обучиться немецкому языку не представилась возможность. И кроме необходимого для разведчика минимума, состоящего из «Хальт!» или «Хенде хох!», — весь разговор старшина воспринимал как сплошную тарабарщину.

Единственный плюс, который Кузьмич мог записать в актив — это то, что обнаружил немцев. А если охрану заброшенного лесного аэродрома несут фашистские части, значит — он для них по-прежнему важный объект, не пустышка.

Тем временем фрицы закончили импульсивное обсуждение, пробубнили по очереди что-то похожее на «Гутбабенд», — наверно, попрощались. А еще мгновение спустя пара сапог гулко простучала по твердому и, судя по звуку — металлическому настилу. Словно кто-то прошелся мостом или крышей. Потом — послышался шум прыжка, и один из немцев, негромко насвистывая что-то бравурное, удалился в направлении необследованных еще построек. Тогда как второй, что-то невнятно бормоча, пару раз чиркнул спичкой, добыл огонь и закурил.

Чуть пульсирующий, багрово-оранжевый светлячок возник в воздухе примерно на высоте трех метров и шагах в пятнадцати от Кузьмича, мгновенно превратив и без того густую ночную темень вокруг в совершенно непроглядный мрак.

Телегин досадливо поморщился и стал наблюдать за огоньком из-под прищуренных век. Пока старшина не понимал, что тут происходит. Сторожевая вышка посреди лесных зарослей? Но какой в ней смысл? Что происходит внизу, караульному не видно из-за сплетения ветвей, а за небом наблюдать с высокого дерева намного удобнее. Кроме «гнезда», ничего строить не надо, зато подняться можно значительно выше. При этом совершенно не нарушая маскировку.

Курил фриц недолго. Всего несколько глубоких затяжек, но не бросил окурок беззаботно наземь, а аккуратно затушил. Значит, соблюдал правила пожарной безопасности. Впрочем, как посмотреть. Если б действительно соблюдал, так и вовсе бы не закуривал. Потом опять послышался давнишний странный щелчок, будто закрыли форточку, и в лес вернулась прежняя тишина.

«Что ж вы, сучьи дети, тут стережете? Притом, что обычные караулы по периметру почему-то не выставлены…» — думал старшина, медленно, шаг за шагом, продвигаясь в сторону, указанную туго натянутым канатом.

Когда ты чего-то не понимаешь, жди любых сюрпризов, — гласит одна из заповедей разведчика, и потому Телегин не торопился, осторожно ощупывая пальцами каждый сантиметр почвы.

Ответ пришел гораздо раньше, чем старшина рассчитывал, и совершенно с неожиданной стороны. То есть не спереди, не сбоку, а — сверху. В какой-то миг Телегин поднял взгляд к небу и не увидел над головой звезд. Кузьмич в недоумении замер, а потом аккуратно потянулся к уплотнившейся тьме руками. Как Фома Неверующий… И, как тот же самый библейский герой, убедился, что зрение не обманывает его. Всего лишь в нескольких сантиметрах над головой кончиками пальцев старшина прикоснулся к хладу металла.

«Навес?.. — мелькнуло в голове Кузьмича. Но уже следующий шажок окончательно прояснил разведчику сущность находки. Перед лицом старшины Телегина возникла широкая лопасть пропеллера. — Самолет?.. Черт возьми! Это же самолет!»

Старшина постоял несколько мгновений неподвижно, додумывая при этом важную мысль и даже не опуская рук, чтоб не потерять контакт с крылом самолета. Словно опасался, как бы его находка не превратилась в мираж.

«Самолет. И судя по размеру, явно не истребитель. В таком случае говорливые фрицы наверху — это не часовые, а дежурящие в кабине летчики… Интересно узнать: чего или кого они в таком стартовом режиме дожидаются, что даже спят здесь посменно? Вот так-так… Похоже, дольше бродить мне нет резона. Надо возвращаться и доложить командиру… Пусть Малышев сам решает, что делать дальше? Это серьезная находка. Поэтому в любом случае с такими новостями группе и до утра подождать не грех. Не пустышку тянем… Торопиться не следует».

Еще осторожнее, чем несколько минут тому назад, он продвигался вперед, буквально превратившись в бесплотный дух — старшина Телегин стал отступать в глубь леса. Обнаруженный им «след» мог принадлежать крупной дичи, и опытный охотник-промысловик очень беспокоился, чтобы не спугнуть зверя с лежки преждевременно.

— Молодец, Лейла… — прошептал Корнеев, заботливо укутывая дрожащую не столько от холода, сколько от избытка волнения девушку в свою куртку и протягивая ей баклагу со спиртом. — Хлебни чуток… Вмиг согреешься.

Теперь, когда водный рубеж остался позади, можно было перевести дыхание. Одеться в сухое, глотнуть согревающего. Вода в реке хоть и не холодная, но все же не баня в Сандунах и не Черноморский курорт. А в совокупности с ночной прохладой и опасностью — свое сделала. Большинство разведчиков с трудом унимало дрожь в теле. А уж о девушке, принявшей на себя главный удар, и говорить нечего.

— Д-да я и н-не з-замерзла с-совсем… — выступала морзянку зубами по горлышку Лейла.

Сведенное судорогой горло девушки не пропускало алкоголь, хотя она совершенно не чувствовала крепости предложенного напитка. Младшего сержанта Мамедову лихорадило не столько от пережитой опасности, сколько от воспоминаний о ней. Те несколько минут, что девушка простояла на берегу реки, словно на рампе, вырванная из остального мира беспощадным светом прожекторов, один на один с врагами, словно входящий в клетку с хищниками дрессировщик, показались Лейле целыми часами. Она не боялась, нет!.. Там, на противоположном берегу, страха не было, он пришел только теперь. Страх, что в хитрость не поверят, и группа будет уничтожена! И этот ужас покидал сейчас ее застывшую, замерзшую душу с такой же острой болью, как холод выходит из прохваченного морозом тела.

— Ну все, все… — прижат ее к себе покрепче Корнеев. — Успокойся, Ляля. Теперь уже все позади. Благодаря твоей силе воли и выдержке, мы все на этой стороне… Прошли под самым носом у врага и без потерь. Младший сержант Мамедова, за проявленное мужество объявляю вам благодарность…

— Служу трудовому…

Девчонка запнулась на полуслове и, уткнувшись лицом в плечо майора, громко шмыгнула носом.

— Отставить сопли и рыдания, — погладил ее по спине Корнеев. — Группа, слушай меня! Выдвигаемся в направлении заводской пристани. Соблюдать предельную осторожность… В случае крайней необходимости — действовать ножами. Гусев — первый, остальные следуют в установленном ранее порядке! — потом чуть смягчил тон и прибавил более душевно: — Вперед, товарищи. Некогда засиживаться. У нас еще слишком много дел… А до рассвета не так уж и далече.

Жители Дубовиц спали крепким и спокойным сном.

Война еще не дотянулась до здешних мест, и пока никому не было дела до отголосков грозно громыхающей бури, которая неуклонно надвигалась с востока, но все-таки остановилась в нескольких десятках километров от их хозяйств. Даже бомбовозы обеих армий ни разу не вываливали свой смертоносный груз на городок, видимо, считая его слишком ничтожной целью. А потому настоящая гроза или ливень сейчас, когда хлеба созрели и поклонились колосьями к земле, казалась крестьянам куда большей бедой.

И если б не охранный батальон, занявший под казарму несколько домов, выселив из них прежних хозяев-евреев, да не гудящие, с каждым днем все чаще, в небе самолеты, — возможно, недоверчивые крестьяне еще и до сей поры сомневались бы в том, что кто-то где-то с кем-то воюет. Считая всё специально задуманной правительством хитростью, имеющей единственную цель: увеличить и без того большие налоги. Даже сторожевые псы и те, устав лаять на непомерно расплодившихся чужаков в форме, теперь обращали на солдат внимания не больше, чем на соседскую живность: пусть себе бродят по улице, лишь бы на подворье не лезли.