Дом - Бентли Литтл

Странно, но после ее исчезновения в доме стало находиться еще более неприятно. Конечно, обнаженная фигура Кэрол, внезапно появлявшаяся то там, то сям, не могла не нервировать. Но это было как бы продолжением ее реального существования, будто бы они вовсе не навсегда разлучились, ему было даже как-то спокойней и уютней думать, что Кэрол по-прежнему дома.

Теперь же дом казался... Каким?

Он не мог этого объяснить.

С одной стороны, он был пуст, лишен любых проявлений чьей-либо деятельности, не считая его собственной. С другой - это казалось лишь временным состоянием. У него было чувство, что призрак Кэрол может вернуться в любой момент.

И может привести с собой других.

Это ощущение невозможно было передать словами. Можно, конечно, говорить о психическом расстройстве дряхлого старика, перенесшего тяжелую душевную травму, но теперь ему было гораздо страшнее находиться в доме, чем когда перед глазами мельтешил призрак Кэрол. Это выбивало из колеи, расстраивало, начало сказываться на всех аспектах его жизни. Начало сказываться даже на преподавательской деятельности.

Он уже начал подумывать о продаже дома. Можно переселиться в меблированные комнаты или в недорогой отель на то время, пока не найдется новое жилье для покупки или аренды, но он чувствовал, что этим дело не кончится.

Еще над головой висел этот Окдэйл.

Возвращайся.

Последнее время он много думал про дом в Окдэйле. Несмотря на четкое чувство того, что в доме произошло нечто ужасное, нечто настолько испугавшее, что он все эти годы боялся и приблизиться к нему, единственным отчетливым воспоминанием, связанным с той порой, были... муравьи, ...а все остальные, видимо, оказались погребены под наслоениями прошедших десятилетий. Будучи уверенным, что в состоянии выцарапать их из глубин памяти, Нортон отнюдь не был уверен, что хочет заниматься этим. Большую часть своей жизни он провел без Окдэйла, даже не вспоминал про него и не видел особых проблем в том, чтобы продолжать в том же духе весь оставшийся ему срок земной жизни.

Но удастся ли? Очевидно, произошло нечто чертовски важное, если был специально послан призрак, чтобы нарушить его покой.

Кем послан?

Вот это серьезный вопрос. Нортон хоть и заглядывал время от времени в церковь, в глубине души считал себя агностиком. Может, деистом, как Томас Джефферсон, приверженцем "теории часовщика". Он верил, что Бог создал все, привел все в движение, но теперь занят другими проектами, другими планетами; запустив свое творение по намеченному пути, он и думать не думает про дела человеческие.

Но явление призрака Кэрол поколебало его. Впервые в жизни он подумал, что фундаменталисты, может быть, и правы. Может, действительно существуют традиционные ад и рай, может, Бог действительно проявляет личную заинтересованность в судьбе даже самого ничтожнейшего из рода людского. Может, Он действительно старик с длинной седой бородой, который проводит все Свое время в наблюдении за тем, что происходит на Земле.

Может, Бог пытается вступить с ним в контакт?

Возвращайся.

Мысль об этом приходила в голову снова и снова, и он вынужден был признать, что она пугает его. Хал был прав: даже если не сам господь Бог понуждает его к возвращению в Окдэйл, то какая-то высшая сила, достаточно могущественная, чтобы вызывать сверхъестественные явления.

Кто он такой, чтобы противостоять желанию такой силы? Откуда ему знать, может, сейчас решается судьба мира, и от его промедления и колебания зависит наступление конца света? Что бы произошло, если бы Ной манкировал своим долгом? Если бы Моисей оказался не настроен выводить свой народ из Египта?

Да, это эгоцентризм. Разумеется. Может, и мания величия. Нет, это не для него. Мир не перевернется, если он не поедет в Окдэйл.

Но имеет ли он право так рисковать?

Хал предлагал поехать вместе. Пусть это был всего лишь жест вежливости, Нортон был весьма тронут. Он понял, что друг очень за него переживает, и был благодарен за поддержку. Этого было почти достаточно, чтобы решиться на поездку.

Почти.

Суть же заключалась в том, что он боялся. Боялся того, что может произойти, боялся того, что может узнать, боялся того, что может вспомнить. Если его призывает на это Бог, то он мог бы либо вдохнуть определенную толику мужества в эти старые кости, либо послать иной знак, дать понять, насколько это все важно и почему.

В ином случае он останется дома.

Нортон вздохнул. Глубоко в душе он на самом деле не верил, что стал избранником Бога. Об этом, конечно, было интересно рассуждать, и именно этим аргументом он и пытался себя убедить, но если бы Бог действительно пожелал войти с ним в контакт, Он бы сделал это более приятным способом. Послал бы ангела или яркий белый луч... Он не стал бы посылать голый призрак умершей жены Нортона. Да и послание было бы не таким двусмысленным. Оно было бы более четким.

Нет, безусловно, этот призыв к действию послал ему не Бог, а... другой.

Дьявол.

Сатана.

В дверь постучали. На пороге появился Джо Рейнольдс, главный сторож.

- Вы уже заканчиваете, мистер Джонсон? Мне надо мыть полы.

- Уже ухожу, Джо, - откликнулся Нортон, запихивая в портфель стопку тетрадей и книжку для учителя со сборником упражнений для двенадцатого класса. - Не думал, что вас задерживаю.

- Не надо извиняться, мистер Джонсон. Думаю, школьники этого города были бы гораздо лучше, если бы все наши учителя работали так же ответственно, как вы.

- Возможно, ты прав, - улыбнулся Нортон. Он возвращался домой той же дорогой, как шел утром на службу, - через футбольное поле, потом по Пятой улице, но сегодня вечером вокруг что-то изменилось, и он никак не мог понять, что именно.

Опять похолодало. Тротуар и проезжая часть улицы были усыпаны опавшими красными и желтыми листьями. Солнце стояло низко над горизонтом; все впереди было исполосовано глубокими длинными тенями. Поставив портфель, он застегнул пальто. Осень вступила в свои права - не официально, по календарю, но по существу, и это радовало. Пусть происходит что угодно, пусть его жизнь превратилась в какой-то кошмар, все равно остается то, на что можно надеяться, что способно доставлять удовольствие. Остается много простых человеческих радостей. На следующем перекрестке он свернул направо, на Кловер. Тротуар впереди оказался усыпан подгоревшими тостами, и он остановился, разглядывая полоску черных прямоугольничков перед собой.

И тут на него накатило. Это пришло не через сознание, а через чувство. Не как образ, а как ощущение.

Ледяной ветерок коснулся щеки.