Каникулы в Простофилино - Дарья Донцова

Я прислонилась к стене. Итак, спектакль «Семейное счастье», действие первое. Ленинид в роли благородного, заботливого отца.

– Почему никто не думает обо мне? – топнула ногой Ниночка. – Чья свадьба скоро?

– Твоя, солнышко, – закурлыкал папенька. – Иди, ягодка, сядь в кресло, мы сейчас придем, Вилка должна вымыть руки. Я ее так воспитал – в аккуратности. Постоянно объяснял: «Приперлась в квартиру, ополосни лапы». Не волнуйся, кошечка!

– Ладно, – милостиво кивнула Ниночка и исчезла в комнате.

– Ох, и измучился ты, ставя на ноги неразумную дочь-малолетку, – покачала я головой.

Ленинид обернулся и жарко зашептал:

– Ну не злись, доча, лучше помоги.

– В чем? – нахмурилась я.

Ленинид впихнул меня в ванную первого этажа, открутил кран рукомойника и спросил:

– Знаешь, кто она?

– Нина?

– Да.

– Девушка. Вернее, учитывая ее глубоко беременное положение, невесту следует именовать молодой женщиной, – уточнила я.

– Не идиотничай! – возмутился папенька. – Про фамилию спрашиваю. Какая она у Нинуськи?

– Понятия не имею.

– Кобзарь.

– И что?

– Эй, эй! – помахал перед моим лицом рукой Ленинид. – Повторяю для тупых: Коб-зарь. Отчество – Федоровна. Сложи два и два. Федор Кобзарь!

– Погоди-ка… Нина дочь того богатого предпринимателя?

– Не просто богатого, а Крёза! – ажиотированно зашептал Ленинид. – Около моего будущего тестя Аладдин со своей лампой – жалкий неудачник.

– Нина не выглядит обеспеченной, – задумчиво произнесла я, – одежда, серьги, сумочка не слишком хорошего качества.

– Маскировка, – азартно забегал по ванной Ленинид, – мне о ней Светка Брыкина рассказала. У Ниночки пунктик – боится, что за ней ухаживают в расчете на папины денежки, поэтому прикидывается простой и настоящую фамилию с отчеством не сообщает. Но Брыкина узнала, что Нинка от меня фанатеет, и из хорошего отношения правду растрепала.

– Интересно, отчего Светлана так прониклась к тебе?

Ленинид закашлял.

– Ну… в свое время… было… но прошло… но Брыкина…

– Ох, что-то не верится мне в добрые намерения бывших любовниц.

– Злая ты, доча, неприятная и резкая! Отцу в кои-то веки повезло, а ты помочь не хочешь. Если мы сейчас с Ниной женимся, то она убедится в искренности моих чувств.

– Тебе Нина нравится?

– О боже! – закатил глаза папенька. – Дочь Кобзаря любому по сердцу.

– Речь о тебе.

– Не занудничай, – засверкал глазами папенька. – Зять Федора получит кучу денег.

– Ты и так хорошо живешь – востребованный актер, переходишь из сериала в сериал.

– Мыло! – заломил руки папенька. – Трачу талант ради жалких копеек. Не могу себе позволить ни «Бентли», ни дом в Лондоне. Во мне гибнет трагик! Стану мужем Нины, на собственные средства сниму «Ромео и Джульетту», сыграю главную мужскую роль.

– Не староват ли для главной? – вырвалось у меня. – Посыпанный пылью времен юный влюбленный вызовет припадок икоты у зрителей. И сей немелодичный звук они станут издавать не от печали, а от смеха!

Ленинид оперся руками о ванну.

– Вот ты какая! А папка весь измучился, прося о помощи…

– Что делать-то надо? – вздохнула я.

– Нина выбирает подвенечное платье, – заговорщицки зашептал папенька, – это тест для меня. Брыкина предупредила: если выкажу жадность, значит, не люблю Нину. Посиди со всеми, поучаствуй по-родственному.

– Ладно, – кивнула я и поплелась в столовую.

– Вилка, – запрыгала Крися, стоявшая у комода, – мы такое платье Нине нашли! Позырь.

– Лучше сказать «посмотри», – поправила дочь Томочка.

– Белое, – пустилась в объяснения девочка, проигнорировав замечание, – шелк на кринолине.

– А живот куда? – невежливо поинтересовалась я.

– Так наоборот очень удачно, – затарахтел папенька, – талия завышенная, потом железный каркас, под него что угодно спрятать можно.

– Ясно, – протянула я.

– Все расшито камнями, – ликовала Крися.

– Юбка колоколом, – заулыбалась Нина, – на подоле золотое шитье.

– А повсюду кристаллы от Сваровски, – добавила Томочка. – Только думаю: не тяжело ли будет?

– А сколько весит наряд? – спросила я.

– Килограммов десять, – брякнула Нина.

– Ой-ой! – неодобрительно воскликнула Томочка. – Не следует так себя нагружать во время беременности.

Глаза Нины начали наполняться слезами.

– Но я так хочу!

– Конечно, – заворковал папенька.

– Мечтала о самом красивом, шелковом, расшитом стразами платье.

– Оно твое.

– Со шлейфом в двадцать метров.

– Непременно.

– Фата из органзы.

– Обязательно.

– На золотом ободке.

– Ты ее получишь.

– Повсюду розы. Белые. И у меня в руках букет из них.

– Послушай, – не выдержала я, – белый цвет говорит о невинности невесты, а у тебя вот-вот младенец родится. Может, предпочтешь розовую гамму?

Ниночка распахнула голубые глаза.

– Я? Не в праздничном платье? Но, Вилка, я ведь сохранила невинность! Скажи, Ленинид, громко, при всех, я же была девушкой… до того, самого…

– Да, – кивнул папенька, – верно.

– И почему мне нельзя невестин наряд? – захныкала Ниночка.

– Успокойся, детка, – прижал к себе стонущую девицу папенька, – получишь все!

– Я слишком наивна, – лепетала Нина, – не знаю жизни, надеюсь, вы меня всему-всему научите. Вот сейчас думаю: вдруг Вилка права, гости потешаться станут?

– Нет, кошечка, – пел Ленинид, бросая в мою сторону убийственные взгляды.

– Я дура! – рыдала Нина. – Мечтала о красоте, а придется натягивать уродство!

– Не плачь, – засуетилась Томочка, – в белом, так в белом.

– Нинуша, – кинулась к беременной невесте Крися, – мы тебя любим!

– А она нет, – зашмурыгала носом Нина и ткнула пальчиком в мою сторону. – Не разрешает красивое платье.

Ленинид побежал за водой, Томочка кинулась к холодильнику за успокаивающими каплями, Крися начала причитать:

– Смотри, Нинушка, камушки от Сваровски можно заказать цветные. На белом прикольно смотрится!

Невеста прекратила лить слезы и сопли.

– Да? Где? Покажи!

И две головы склонились над каталогом. Воспользовавшись минутной паузой, я позорно бежала из столовой, нещадно ругая себя. Ну зачем затеяла глупый спор? Чем ближе день бракосочетания, тем менее нормальными делаются будущие жены. А уж если невеста еще и беременна, то лучше дочери жениха от первой жены не высовывать голову из кустов.

На следующее утро я вошла в комнату, где Вика вновь возилась с какими-то странными красными ветками, и тихо сказала:

– Здрассти.

Женщина подняла голову.

– Ничего себе! Куда вчера пропала? Понесла горшок в новый кабинет Эльзы и исчезла. Я уж подумала, она тебя на куски разодрала и росянке скормила.

Я засмеялась.

– Не поверишь – назад дорогу найти не сумела. Бродила, как герои культового фильма «Чародеи», по коридорам и кричала: «Люди, где вы?»

Вика взяла секатор.

– У нас так. Новенькие всегда путаются.

– Оригинальная тут архитектура, – поддержала я разговор.

– Здание строилось в тридцатые годы двадцатого века, специально для одного НИИ, – мирно начала болтать Вика, – потом его многократно переделывали, присоединили сюда жилой дом. Не волнуйся, разберешься. Бери ножницы.

– Эльза предложила мне перейти в отдел доставки, – решила я начать нужный разговор.

Вика выронила ветку.

– Куда?

– Ну, клиентам развозить горшки, – прикинулась я наивной дурой. – Говорит, люди зимние сады заказывают, вот им и приволакивают всякие фикусы. Оклад вроде невелик, зато чаевые дают.

– Видно, ты ей понравилась, – скривилась Вика. – На моей памяти первый случай, когда Эльза человеку решила доброе дело сделать. Вот Игорек, тот способен девушке посодействовать. Джентльмен, блин! И чего ж ты удачу за хвост не уцепила?

– В смысле?

– В отделе доставки лучше, – завздыхала Вика. – Всегда скосячить можно, никто ведь проверять не станет, сколько времени ты у заказчика провела. И про чаевые правда.

– Тогда почему сама туда не перейдешь?

Вика присела на стул.

– А кто протекцию составит? Курьеров не так много, каждый за место зубами держится. Нет, к Лидке так просто не пролезть.

– К кому?

Вика снова схватила ветку.

– Начальника отдела доставки зовут Лидия Юзефовна Капстынь. Тебе разве Эльза не сказала, к кому идти?

– Знаешь, – с деланой грустью сказала я, – у меня с памятью того, дыра. Эльза и про Капстынь говорила, и про то, где отдел расположен, а у меня все из мозгов вымело.

– Не переживай, – с явной жалостью произнесла Вика, – спускайся на первый этаж, поверни в левый коридор и топай до конца. Главное, никуда не сворачивай, упрешься прямо в нужную комнату. Ну и странности!

– Какие?

Вика поставила ободранную ветку в вазу.

– Эльза Лидку терпеть не может, они друг с другом еле-еле здороваются. Боюсь, Капстынь тебя бортанет. Ой, поняла! Теперь ясно! Чтобы Эльза кому-то и в самом деле помогла? Да не может такого быть! Она гадость затеяла, злобу за Игорька затаила. Припрешься к Лидке, скажешь: «Добрый день, я от Эльзы», а Капстынь тебя на хрен пошлет. Вот приятно-то… Не ходи, незачем дерьмо кушать. У нас в отделе тихо, гнем ветки, составляем букетики.