Первобытный менталитет - Люсьен Леви-Брюль

Глава VI

Гадательная практика

Если откровения не случаются спонтанно, они вызываются. I. Сновидения, вызываемые с целью добиться желаемого результата (Новая Франция). — У сновидений просят совета, помощи и решений. II. Прямые вопросы, которые в различной форме задают мертвым (Австралия, Новая Гвинея, Западная Африка). III. Гадание по черепу и костям покойников (Меланезия). — Консультации с мертвыми путем гадания, прежде чем отважиться на какое-либо предприятие (Экваториальная Африка).

Среди непосредственных данных своего опыта первобытные люди придают особое значение тем, которые поступают из невидимого мира и дают им знать о расположении и настроении населяющих этот мир мистических сил. Процветание социальной группы, здоровье и жизнь каждого ее члена ежесекундно зависят от действующих на них хороших или дурных влияний. Они не могут надеяться благополучно завершить любое свое начинание, если не уверены в том, что какая-то из этих мистических сил решительно не воспротивится. Отсюда вытекает настоятельная необходимость знать, что эти силы — на их стороне, и что они, люди, преуспеют в своей деятельности.

Как же убедиться в этом? Без сомнения, проявления невидимых сил часты, и первобытный человек склонен видеть их повсюду. Многие привычные и почти все необычные факты имеют для него ценность откровения, и у него есть совершенно готовая их интерпретация. Тем не менее, сновидения, предзнаменования и другие указания того же рода могут отсутствовать именно тогда, когда они бывают наиболее необходимыми: например, когда нужно принять важное решение или сделать трудный выбор. Как выйти из затруднения? Методично подсчитать шансы, попытаться путем размышления предвидеть, что произойдет, и уже в зависимости от этого склониться к тому или иному решению? Такого рода операции первобытный менталитет отнюдь не совершает, он и не помышляет о них. Если бы мысль об этом и возникла, то этот менталитет не дал бы себе труда заняться ею, он бы счел ее бесполезной. Для него событие зависит от мистических сил, а следовательно, он примет решение в зависимости от их расположения. Если оно благоприятно — станут действовать. Если силы настроены против, то надо будет воздержаться и, если возможно, подождать, пытаясь в это время смягчить их либо привлечь на свою сторону. Первым делом, следовательно, надо знать, как поступить. Если откровения не совершаются спонтанно, сами по себе, то их надо вызвать.

Под давлением столь настоятельной заинтересованности первобытный менталитет оказывается изобретательным и плодотворным. Термином гадание, взятом в его наиболее широком смысле, можно обозначить совокупность прямых и косвенных способов, которые он применяет для обнаружения того, что для него является столь важным. Сначала рассмотрим такую форму гадания, которая заключается в вопросах, задаваемых непосредственно силам невидимого мира.

Самый простой и легкий способ общения живого человека с мертвыми, а также, как правило, с мистическими силами — это сновидения. Когда он спит, его состояние очень похоже на состояние умерших. Барьер, отделяющий его от них в состоянии бодрствования, тут же устраняется. Он видит их, слышит, разговаривает с ними, обращает к ним свои просьбы и принимает в ответ их. Однако сны не снятся в назначенном месте, кроме того, они не снятся всякий раз, как в них возникает нужда. Следовательно, первобытный человек пытается вызвать сновидение, и это ему удается.

Чем большую важность какое-либо общество приписывает сновидениям, тем чаще в этом обществе прибегают к такому способу гадания. У индейцев Новой Франции, которые, по выражению одного священника-иезуита, «сделали сновидение своим божеством», он использовался постоянно. Воздержание от пищи представляло собой обычный способ моленья с целью вызвать желанное сновидение. «Они постятся в их (своих богов) честь, чтобы узнать, чем кончится какое-либо дело. Я с состраданием смотрел на некоторых из них, которые, вынашивая некие военные или охотничьи намерения, проводят по восемь дней кряду, почти ничего не беря в рот, да с таким упорством, что будут утверждать, будто видели во сне то, что пожелали: либо стадо лосей, либо обращенную в бегство банду ирокезов, либо что-нибудь похожее. Для пустого мозга, вконец истощенного голодом и весь день не думающего ни о чем другом, это не столь уж трудно»[1].

Только ли для того, чтобы узнать, преуспеют ли они, постятся индейцы до тех пор, пока не появляется считающееся необходимым сновидение? Мы уже видели то религиозное почтение, с которым они исполняют все, что было им велено в сновидении. С другой стороны, мы знаем, что для первобытного менталитета предзнаменования не только объявляют о событиях, но и совершают их. Сон — это предзнаменование. Следовательно, то, что гурон с таким упорством старается вызвать перед тем, как отправиться на охоту или на войну, это нечто совершенно иное, нежели простое раскрытие того, что произойдет. Оно обещает, гарантирует успех или победу. Если гурону не удается увидеть во сне стало лосей, это значит, что, несмотря на пост, мистическая суть животных остается ему враждебной. А раз так, то к чему охотиться? Он их не встретит. Они останутся невидимыми, а если и позволят увидеть себя, то не дадут до себя добраться. Напротив, если они явятся индейцу во сне, то такой сон гарантирует, что мистическая суть животных смягчилась и что охота будет удачной. Став сильным от такого согласия, индеец устраивает засаду.

Гадание, которое индейцы осуществляют таким образом в форме вызванного сновидения, одновременно включает в себя и попытку узнать, и усилие обеспечить себе вожделенный успех. В нем можно видеть и молитву, поскольку эти же индейцы полагают, что миссионеры, молясь, преследуют ту же цель, что и сами они, когда вызывают сновидения. Показателен в этом плане следующий рассказ. «В то время, как наш маленький отряд ждал, пока я исполню свой долг, служивший мне проводником дикарь, в нетерпении от того, что я столь долго оставался на коленях в том месте, куда не доносились голоса из хижины, приблизился ко мне и, полагая, что мне явилось какое-то откровение или что я обрел дар пророчества, совершенно серьезно попросил меня предсказать, что должно произойти с нами в течение дня. «Ты разговариваешь с богом, — сказал он мне, — ты указываешь путь солнца, ты — почтенный старец, ты мудр, и, надо полагать, тот, кто сотворил все, услышал твою молитву: скажи же мне, убьем ли мы сегодня много лосей и бобров, чтобы угостить тебя после стольких тягот и лишений, которые ты до сих пор выносил?»

Я был весьма удивлен этой речью… (священник ответил короткой проповедью относительно провидения).

Полностью занятый мыслью о том, что бог будто бы запросто разговаривает со старцами, этот дикарь опечалился, особенно после того, как я сказал ему, что не знаю ни одного места, где мы могли бы повстречать бобров, медведей или лосей, и что в конечном счете надо всецело положиться на божественный промысел. «Значит, я, — сказал он, — буду поважнее старца, потому что мне-то, когда я спал, бог сказал, что еще до полудня мы непременно убьем много лосей и бобров, чтобы устроить себе угощение…»[2]

Таким образом объясняется тот факт, что в надежде добиться желаемого сна голодать заставляют даже детей. «Чтобы избавить себя от приготовления пищи или чтобы сберечь продовольствие, или чтобы приучить своих детей есть только вечером, они заставляют их голодать, словно собак, говоря им, что им привидится фетиш-осетр, медведь, олень или кто-то другой в этом же роде и он поможет им поразить копьем осетров или убить медведей; если же они пока не в том возрасте, когда ходят на охоту или бьют копьем рыбу, то они (женщины) все равно заставляют их голодать, внушая им небылицу, будто охотникам и рыболовам повезет, если им будет видение. Эти маленькие дети страстно хотят убить какое-нибудь животное или поразить копьем рыбу; таким образом получается, что если испытавшему видение однажды повезет, то все они всецело доверяются сновидению»[3]. Иезуит-священник здесь пишет определенно, что в вызванном сне надо увидеть «осетра-фетиша, медведя и т. д.», то есть то, что я назвал мистической сутью вида, согласие которой необходимо для успешной охоты. Следовательно, речь идет не только о гадании, так, как мы его понимаем, но в то же время и о мольбе, о молитве, особенно если проникнуться идеей молитвы как составной части, как действия, осуществляемого в отношении той силы, которой она адресована[4].

К этому же способу гадания прибегают перед началом игры. «Встречаются такие, которые голодают по нескольку дней, прежде чем играть: накануне все они собираются в хижине и устраивают пир, чтобы узнать, каким окажется результат игры… Того, кому приснилось, что он выиграет, выбирают для распределения еды…»[5] Таким образом, голодают, чтобы вызвать видение о том, что выиграют в игре, и точно так же поступают, чтобы увидеть во сне дичь или врагов: сон такого рода приравнивается к обладанию обеспечивающими удачу чарами. Примерно так же «отряд молодых людей, зачернивших себе лица (а это — военная раскраска), вошел перед вечером в нашу хижину. Они сказали, что пришли переспать ночь в часовне, с тем чтобы им явился бог и сказал им во время сна и обещал отдать им в руки их врагов»[6]. Эти молодые люди желали добиться от Бога священников такого же расположения, которое они только что выпрашивали у осетра-фетиша, медведя, оленя и т. п. Священник не сообщает, предшествовали или нет этому ночному сну в часовне церемонии вызывания желаемых снов, но мы вправе это предполагать, учитывая, что в подобных случаях это является обычной практикой.