Роды. Прощание с иллюзиями. Хроники индивидуальной акушерки - Мишукова Инна

– Ты бы заканчивала кулинарить – вдруг пузырь порвётся, не доедем.

– Так я же в роддоме зависну. А мои парни будут есть блины и понимать – мама рядом…

Она бродила по тёмному и тихому родовому боксу, на схватку на что-то опираясь. Я, вспоминая её первые роды, немного жалела, что Саши нет рядом. Но совсем чуть-чуть – незадолго до этого сопровождала роды женщины, потерявшей мужа в самом начале беременности. Ей помогала старшая сестра – давала советы, сочувствовала, вроде роженица не была одинока, но ком в горле у меня стоял все роды.

Контракт в этот раз заключили на дежурную бригаду. Молодой дежурный доктор спросила:

– Вы не против, если я тихонько посижу в палате? Слышала о проекте «Мягкие роды», но ни разу ещё не попадала на такие.

– Конечно. Только не включайте яркий свет в момент рождения, мы обходимся без него.

Женщина рожала очень спокойно: не стонала, не дышала громко, только бродила по боксу, замирая на схватку. Лишь стук сердечного датчика, который я периодически прикладывала, нарушал безмолвие.

И то ли доктор заскучала, то ли вспомнила должностные обязанности по сбору анамнеза… В тишине вдруг прозвучал негромкий, но чёткий вопрос:

– Вам сколько лет?

Быстрее отвечаю за роженицу, чтобы она не успела вынырнуть из своего транса:

– Тридцать три.

– А мужу?

(Мать твою! Неужели именно сейчас об этом необходимо?!)

– Столько же, – бросаю наугад.

– Муж здоров?

Честно – хотелось зашипеть как змея. От возмущения я не успела ответить быстро, и доктор переспросила громче, уже напрямую обращаясь к женщине:

– Ваш муж здоров? Не пьёт, не курит?

– Мой?.. Муж?..

Голос роженицы звучал как из глубокого сна.

– Вам вот так в темноте комфортно проживать схватки? Беременность протекала без осложнений? Вирусными заболеваниями не болели?..

Я лихорадочно прокручивала в голове приемлемые и тактичные способы изъять привычно ухватившегося за штурвал доктора из деликатнейшего пространства, куда он с удручающим невежеством и полнейшим непониманием сути происходящего вломился. Не скажешь же: «Вы нам мешаете, обещали ведь молчать» или «Идите пока поспите лучше». И останется у молодого врача первое впечатление от «мягких» родов в виде хамоватой акушерки…

Пока я думала, она успела задать ещё несколько вопросов. И тут её, на наше счастье, вызвали.

Но роддомовская акушерка сделала это резко, чётко и громко:

– Вас в операционную!

Эдакая вишенка на торте. Гнилая.

Мы снова остались вдвоём. Поболтали о роддомовских манерах, о неумении врачей просто не лезть – тем более если обещали, о системе, которая никогда не сможет подойти индивидуально. Ничего особенного не стряслось, посмеялись даже.

Но мы говорили… Что с акушерской точки зрения грустно – значит, схватки ослабли. И природный процесс, который требует нахождения в своего рода лисьей норе, где работают инстинкты и древние структуры мозга, уже нарушен.

Я ещё раз её посмотрела: так и есть, схватка совсем не сильная. И хотя открытие почти полное, со слабостью родовой деятельности далеко не уедешь.

Я предложила помолчать, объяснив почему: лису выгнали из норы, нужно туда вернуться, затихнуть и дождаться возобновления процесса – в покое он должен восстановиться.

Больше всего беспокоило, что молодой врач решит вернуться к изучению проекта «Мягкие роды» – с вопросами о прибавке веса или анализах мочи. Но повезло, больше не объявлялась.

Я набрала роженице ванну («бассейн-тест» по Одену).

Расслабившись в тёплой воде, она стала тихо повторять (не знаю, интуиция в ней сработала или понимала, зачем это делает):

– Саша… Сашка мой… Любимый…

Глаза закрыты, голос еле слышался из-за журчания воды. Было видно, как она уходит в свои глубины, что она сейчас не со мной, не в роддоме, не в нашем мире. А там, где они с Сашей – два синхронных дельфина, резвящиеся в волшебном потоке.

Через какие-то пятнадцать минут, всего лишь на четвёртой мощнейшей схватке, на свет появилась чудесная девчонка. Молодой дежурный врач не успела увидеть проект «Мягкие роды» в действии.

И хорошо.

О смысле выбора и выборе смысла

«Каждая беременная свободна в выборе» – слова опытной коллеги с психфаком за плечами.

Профессиональная этика психологов: нельзя навязывать своё мнение, нужно грамотно и деликатно подвести клиента к собственному решению. Обсуждали, сопровождать ли роды тех, что не хотят готовиться (типа имеют право) или требуют эпидуралку, изначально желая родить естественно.

В наше время нарастающих ограничений и усиления контроля действительно кажется правильным хотя бы в родах дать женщине полную волю. Моё тело – моё дело! Как бы да. Вроде.

По идее, если лишить выбора, заставить рожать естественно – это станет похожим на любое происходящее в мире насилие. А человек должен быть свободным во всём. Он имеет право не только выбирать полезное, но и разрушать своё тело, свою душу – даже до самого конца.

Индивидуальное акушерство выросло из домашнего, где изначальным мотивом выступало желание родить насколько возможно природно.

Когда я впервые увидела нутро официального роддома, ужаснулась. В моей первой книге подробно описано, как воспринимала меня система, среди винтиков которой я слыла сумасшедшей артисткой. Как всё строилось по схеме «я начальник, ты дурак», как боялись и лебезили перед вышестоящими, как отыгрывались на подчинённых.

Но некоторые доктора видели мою любовь к профессии. Видели неслучайного, идейного человека. И были готовы поддержать.

Мой первый контракт на индивидуальное сопровождение: роды прошли прекрасно, вложилась в них всей душой, но случился небольшой разрыв промежности. Я чувствовала себя ужасно виноватой. Причём не перед женщиной – ей было явно по фигу, да и я, сама когда-то это испытав, понимала, что мелочь, – а перед доктором. Мне было неловко, что он вынужден тратить своё время. Сейчас вспоминаю – смешно.

Доктор совсем не участвовал в тех лёгких и красивых родах, посвятил только с десяток минут на зашивание после. Но я бесконечно извинялась и буквально виляла хвостом, как нашкодившая собака. И он вдруг так по-доброму: «Инка! Да что ты ощипываешься как неродная? Брось!»

Другой доктор, желая помочь создать хорошее впечатление, суетливо пихала мне в руки антисептик: чтобы во время обхода, когда главврач величественно шествует из палаты в палату, чуть ли не с поклоном орошать оным царственные длани… Чистый Гоголь!

Я не могла вместить в себя этот абсурд. Разве не для помощи роженицам собрались здесь все эти люди?

Но помощь мелькала на каком-то заднем плане. Главными считались субординация, санэпидрежим, порядок, бумажки, статистика. Что-то человечное выплывало редко.

Суть работы индивидуальной акушерки заключалась в создании иных условий – тёплых, мягких, принимающих. Главным становилась женщина: с её телом, с проходящей сквозь неё мощной энергией рождения, с её страхами и ощущениями. Смысл виделся в том, чтобы в безопасных с точки зрения акушерских осложнений условиях сохранить то, что и не ночевало в советских и постсоветских роддомах, – энергию любви. Не мучений, не страданий, не насилия. Любви.

Акушерское сообщество проделало длинный путь, результаты которого сегодня очевидны.

Да, система так и не стала выступать за естественные роды – если только формально. Да, приходится в основном говорить о том, что возмущает. О беззастенчиво лгущих докторах. О докторах давящих, запугивающих и преувеличивающих риски.

Тем не менее сегодня есть – пока ещё есть – островки профессионализма и разумности, где акушерское искусство в отношении природных процессов проявляется честно и бережно.

Но современная «свободная» женщина (как обычно уточню: речь о здоровых беременных со здоровым плодом и акушерской ситуацией без патологий) всё равно выбирает – имея и такие возможности, и такое право. И мы не можем ей это запретить. И вроде как не имеем права её осуждать.