Я стираю свою тень 9 - Сергей Анатольевич Панченко

Глава 9

— Где Тхой и Апанахий? — спросил я первым делом, очистив мозги от чужих мыслей.

— Убежали. Я мог помочь только одному и выбрал тебя. У вас ещё не выработался рефлекс совать в рот камень при первой опасности. Я это делаю не задумываясь. — Галим держал глушак в руке.

Я тоже вынул его, чтобы нормально разговаривать.

— В какую сторону они направились? — Вскочил и завертел головой, желая скорее действовать.

— Туда, но это ничего не значит. Они могут менять направление сколько угодно раз. — Галим не горел желанием бежать за моими друзьями.

— Мы не можем их бросить. Ты же умеешь читать следы? — требовательно поинтересовался я у подростка.

— Мы не успеем за ними. Когда человек подчиняется чужим приказам, он не знает усталости. Они окажутся в руках создателей раньше, чем мы их догоним. — Галим поник головой, словно ему тяжело было признаться в этом.

— Мы вырвем их из лап создателей, да кого угодно. Веди меня за ними, остальное не твоя забота. — Мне хотелось дать подзатыльник пареньку за то, что он не верит в мои силы и проявляет малодушие раньше времени.

— Ладно, пошли, — нехотя согласился он.

— Не пошли, а побежали. Держи, это тебе быстрые калории. — Я протянул Галиму энергетический батончик. — Съешь, и сил прибавится.

Нам пришлось положить в рот глушаки, потому что на ходу внимание рассеивалось. Паренёк бежал легко и умело маневрировал. Он не мог знать все провалы, особенно в тех местах, что находились на путях, которыми он не пользовался, но при этом мальчишка всё равно различал их по каким-то недоступным мне признакам.

Следы друзей то появлялись, то исчезали. Пока они выдерживали ровное направление. Через двадцать минут бега мне попался шлем одного из них. Видимо, он мешал, падал на глаза, и тот, не помня себя, скинул его как ненужную вещь. Галим подобрал потерю.

— Вехнем, как нахоним, — пообещал он.

— Хоохо, — согласился я.

Мы двигались совсем не в том направлении, где находился космопорт. Мне пришлось делать выбор — отец или друзья. Я выбрал друзей, потому что из-за меня они оказались здесь. На мне до скончания дней осталась бы вина за их смерть.

Галим не выдержал моего темпа и запросил передышку. Он вынул глушак изо рта и тяжело дышал, опёршись спиной о ствол дерева.

— А ты чего… совсем… не запыхался? — поинтересовался он, не сумев скрыть удивления за усталостью.

Я тоже вынул камень, но держал его в руке возле лица.

— Я же тебе говорил, у меня модификации увеличения силы и выносливости. Знай подливай в бак спирт и наслаждайся их работой. — Я вынул из аптечки пластиковую фляжку с топливом и сделал большой глоток. — Уф-ф, главное, не перепутать горлышко.

— Мне тоже такие надо. — Глаза паренька горели завистью.

— Хорошая вещь, но от внушения не помогают. Что толку от силы и скорости, если ты над собой не властен.

— Я бы сделал шлем из глушака и уничтожил всех тыквоголовых, всаживая копьё им в башку, — размечтался Галим.

— Так врага не победишь. Они будут штамповать новых тыквоголовых, пока ты не сдашься. Тут нужна не сила, а другой подход.

— Какой?

— Да бог его знает. Натравить на них высших или войска какой-нибудь галактической коалиции, которая отвечает за порядок на этом участке. Хотя тут никто ни за что не отвечает. Короче, программы-максимум у нас нет, только программа-минимум — догнать Троя и Апанасия и освободить раньше, чем их разберут на запчасти. И вторая часть — найти моего отца и вместе с тобой улететь с этой планеты.

— Со мной? — удивился Галим.

— Да. Разве ты не мечтаешь об этом?

— Мечтаю, но… А как же Эрпэу и другие? Я буду там, а они здесь, в опасности.

— Мы не бросим их. Придумаем, как обратить внимание на проблему похищения и использования людей самыми противоправными античеловеческими методами, — успокоил я паренька. — Ты вернёшься сюда на корабле как спаситель, заберёшь старого робота домой, сделаешь ему новое тело, и он будет твоим другом навсегда.

Галим задумался.

— А если я не смогу привыкнуть к вашей жизни? Тут мне всё знакомо, — неожиданно выдал он.

— Брось. К хорошему люди привыкают быстро. Это здесь ты долго привыкал, а там всё будет проще. У тебя же остались дедушка с бабушкой?

— Да. Я их видел всего два раза и почти не помню. Они могут и не знать, что мы пропали.

— Когда узнают, сразу обрадуются, что ты жив, и возьмут тебя к себе.

Следопыт снова погрузился в размышления.

— Я бы хотел быть рядом с таким человеком, как ты или твои друзья. Вы сильные и смелые, и я таким буду, но мне надо учиться. Эрпэу умный, но не двигается с места и не может научить, как пробить башку тыквоголовому. Он привык прятаться и выжидать, а я хочу нападать.

— Да уж, обстановка наложила на твои приоритеты свой отпечаток. В твои годы я лежал на диване, читал книги и представлял себя великим космическим аферистом, умным, сильным, которому всё по плечу.

— Но ты им стал.

— Да? Но это получилось не благодаря, а вопреки. Всё, что у меня есть, взялось против моей воли, и только потом я начал это ценить и использовать себе во благо. По-настоящему я не стремился стать тем, кем стал. Жизнь — штука ироничная. Мечту, которую ты лелеешь сильнее всего, она держит у твоего носа, но откусить не даёт, дразнит.

— Я всё равно хочу быть сильным. — Галим не захотел вникнуть в смысл моего философствования.

— Ну, раз хочешь, значит, будешь, — сдался я. — А что за птица нас накрыла?

— Это евнух. Эрпэу считает, что он простой ретранслятор без своего мозга. Его тоже сделали создатели, но видим мы их нечасто. Евнухов не любят здешние орлы. Я видел, как они нападают стаями и рвут их на части.

— Евнухи пасут гарем? — поинтересовался я со смехом.

— У них есть большой глаз на животе, которым они видят, что происходит внизу, и координируют тыквоголовых, которые, в свою очередь, координируют ищеек. А ещё они могут