Как мы нашли тебя - Дж. Т. Лоуренс

— Ван дер Хивер мертв. Маутон. Мармелад. Но они могли быть всего лишь вершиной айсберга. Кто знает, сколько еще агентов живы. Все эти люди, которых эвакуировали из здания перед тем, как…

— Нет, — отрицает Кейт. — Нет. Я этого не вынесу.

Она пытается отпить вина, но удивляется неожиданно опустевшему бокалу в своей руке. Ставит бокал на стол. Должен быть список напечатанных детей. Конечно же, список.

— Насколько я знаю, проект «Генезис» оказался расформирован. Работать для них стало слишком опасно, как только стала известна история с клиникой. Они затаились. Думаю, мы не скоро о них услышим.

— Кроме того, — говорит Кеке, — зачем бы им убивать поколение, которое создавали с таким трудом? Напечатанные при помощи ДНК дети были видением ими будущего.

— Видением, пришедшим в никуда, — говорит матриарх.

— Тогда кто? — спрашивает Кейт. — Кто станет убивать детей?

— У меня есть теория, — сообщает Солан. — Но она вам не понравится.

Глава 35

Последний

Солан опустошает свой бокал, ставит на стол перед собой и сцепляет руки вместе.

— У меня есть причина полагать, что люди, стоящие за убийствами, это «Воскресители».

У Кейт загудела голова.

— Я знаю, это кажется странным, — говорит Солан, — в особенности потому, что они постоянно ведут речи о невинности детей…

— И стреляют во врачей в клиниках планирования семьи, — вмешивается Кеке.

— Но у нас есть… осведомители… которые намекают, что именно «Воскресители» стоят за убийствами.

— У вас есть осведомители внутри «Воскресителей»?

— Это не подлежит обсуждению.

— Но вы доверяете своему источнику?

Солан качает головой.

— Я даже не знаю, кто источник. Эта информация поступает на основе сомнительных слухов.

— Но все же имеет смысл, — говорит Кеке. — Помните, как они отреагировали, когда в новости попала история с проектом «Генезис»? Они сказали, что напечатанные дети — выродки. Оскорбляют своим существованием Бога. И у них, похоже, нет проблем с убийствами детей.

Кейт кивает.

— Посмотрите на то, что произошло сегодня. На стадионе. Половина той публики была детьми.

— Это была лишь угроза минирования. Саранча Павлова осталась зеленого цвета. Никакой бомбы. Мы даже не знаем, ответственны ли за это «Воскресители».

— Конечно, ответственны. Они придумали это все, чтобы отвлечь тебя.

Кейт пялится на нее.

— Угроза минирования, в результате которой эвакуировали целый стадион… маневр, чтобы отвлечь меня?

— Ну, это сработало, разве нет? Ты потеряла Мэлли.

— Что? — спрашивает Кеке.

Кейт, начавшая расслабляться в компании двух женщин, чувствует новый прилив ужаса, сжимающий ее за горло.

— Конечно же, нет, — бормочет она. — Конечно же, они не стали бы.

Она вспоминает женщину с шарфом, уводящую Мэлли прочь, ее ослепительную фальшивую улыбку, очерченную красным.

— Но зачем идти на такие меры ради маленького мальчика?

— Потому что все должно выглядеть случайностью. Все должно выглядеть, как несчастный случай. Иначе это вызвало бы споры. Они не могут рисковать тем, чтобы их члены или спонсоры отвернулись от них.

— Кто они? — спрашивает Кеке. — Кто такие «Воскресители»?

— Это нам и предстоит выяснить.

Кейт смотрит на пустую бутылку вина. Она не может не думать о библейской истории превращения воды в вино. Было бы замечательно, если религиозные фундаменталисты выбрали бы что-то такое в качестве своей идеологии. Будьте добры к ближнему, пейте вино, будьте хорошими самаритянами. Если бы они приняли это близко к сердцу, применили ту же самую неуемную энергию к этому, вместо убийства невинных людей в клиниках и охоты на детей, мир стал бы лучше. Тем временем, она сделает все — все, что угодно — чтобы гарантировать Мэлли безопасность.

— Они становятся отчаянней, — замечает Солан. — Наша осведомительница нарушила протокол, чтобы связаться со мной, когда обнаружила, что они планируют уничтожить «Поколение Генезис» к полуночи завтрашнего дня. У них есть какое-то… не знаю… пророчество, какой-то крайний срок, или же миру настанет конец.

Кейт смотрит на них, хлопая ресницами, у нее все просто не укладывается в голове.

— Конечно же, есть и другие. Другие дети «Генезиса» где-то там.

Солан поджимает губы в тонкую, жесткую линию.

— Нет, дорогая, — тихо произносит она. — Больше нет. Мэлли — последний.

Кейт бросается прочь из комнаты-убежища. Эксперт вскакивает на ноги, спрашивает ее, что случилось. Она игнорирует его и марширует в комнату детей, ударяет по выключателю.

— Просыпайтесь! — кричит она им. — Просыпайтесь!

Сильвер продолжает храпеть. Мэлли хмурится во сне.

— Просыпайтесь! — орет взволнованная мать снова.

Себенгайл вскакивает на ноги.

— Что такое? — спрашивает она, тревожно распахнув глаза. — Ма?

Кейт подходит к гамакам и трясет детей за плечи. Мягко ударяет Мэлли по щеке.

— Пожалуйста, — говорит няня, нависая над ее плечом, — оставь их. Они спят. Сегодня был долгий день. Скажи, что стряслось?

Мэлли садится и слепо моргает. Сильвер, обнимая своего плюшевого зайца, начинает плакать во сне.

— Просыпайтесь, ребята. Мне нужно с вами поговорить. Вставайте.

— Это может подождать до утра, Ма, — говорит Себенгайл. — Они устали.

Кейт не обращает внимания на няню и вытаскивает детей из кроваток. Кладет их теплые, спящие тельца на вершину одного из игрушечных сундуков.

— Что такое, мама? — спрашивает Мэлли.

Сильвер все еще хнычет, ее длинные волосы спутались и закрывают большую часть лица.

— Сильвер! — кричит Кейт.

Ее дочь подскакивает, наконец, открыв глаза. Себенгайл тянется к ней, чтобы успокоить, но Кейт поднимает руку, чтобы ее остановить.

— Просыпайся. Мне нужно сказать кое-что важное.

Дети сидят с сонными лицами.

— Вам никогда, и я имею в виду никогда, никогда не разрешается уходить с незнакомцами. Вы меня понимаете?

Они оба кивают.

— Мы знаем это правило, — хнычет Мэлли.

— Но ты все равно пошел сегодня с той женщиной! — голос Кейт звучит неприятно надломленным.

— Она была приятной леди, — говорит сын. — Хотела помочь мне найти тебя.

— Слушай очень внимательно, Мэлли. Ты слушаешь меня?

Он качается вперед-назад всем телом, когда кивает.

— Правило заключается не в том, чтобы ты не шел с незнакомцами, которые выглядят подозрительно. Правило в том, чтобы ты не уходил ни с кем, кого не знаешь. Никогда.

— Почему?

— Потому что некоторые люди выглядят милыми, но внутри они совсем другие.

Сильвер снова уснула, обмякнув телом у стены.

— Хорошо, — говорит он. — Хорошо, мама.

— Хорошо, — повторяет Кейт.

Она поднимает его на руки и кладет обратно в гамак, щелкает по выключателю, туша свет. Себенгайл переносит спящую Сильвер.

— Спасибо тебе, Бонги, — говорит Кейт. — Можешь идти домой.

— Не пойду я домой! — отвечает она. — Останусь здесь.

К тому времени, как Кейт целует сына в лоб и пожимает его руку, он уже тоже засыпает. Она все равно качает гамак, который от ее движения мягко покачивается в темноте.