Вирус - Сергей Гатаулин

   Колченогий попереживал и съежился. Нерешительно шагнул в сторону стараясь сделаться невидимым - но в этот момент хмельная тетка, пришла в себя и истерически завизжала:

   - Петя, я за кой хрен тебя бабки плачу! Живо пацана в машину!

   Тот с неудовольствием понял, что отрабатывать деньги все-таки придется, и неохотно пробурчал:

   - Я телохранитель, а не...

   Однако протест на том и закончился.

   Не торопясь, он двинулся в сторону мальчишки, стараясь избегать взгляда пронзительно голубых глаз.

   - Друзья мои, вы наверняка меня неправильно поняли, - вновь вступил в разговор стоящий в стороне старичок.

   - Это не тот мальчик, который вам нужен, - четко произнес он, обращаясь к подвыпившей женщине.

   Ошпарив раскаленным взглядом замершего хромоножку, он устало продолжил:

   - Петя, ты особо не спеши выслуживаться. Два квадратных метра для тебя мы всегда найдем. Закопаем вместе с этой визжащей сучкой, чтобы не скучно было, - добавил старик, слегка скривив губу. - Там и порезвитесь.

   Охранник вздрогнул - тяжелый взгляд сурового мужика пригибал к земле, вызывая дрожь в коленях. Оглядевшись по сторонам, хранитель тела заметил стоявших неподалеку типчиков и остановился, размышляя. Немолодые сутулые мужики, одеты непрезентабельно - словно только что вышли из социалистического прошлого и никак не могут найти дорогу назад. Он хорошо знал эту породу: вышедшие на охоту злые волки. Не голодные, но жестокие.

   Заметив оценивающий взгляд со стороны, один из них повернулся к пожилому авторитету, нетерпеливо бросил:

   - Емеля! Давай либо валить этих извращенцев, либо валить отсюда, пока менты не нарисовались - у меня ксива паленая.

   - Заткнись, Сивый! Для ментов ты с любым документом - как красная тряпка для быка. Сидел бы в камере да не дергался, - проворчал тот, кого называли Емеля и вновь обратил внимание на телохранителя.

   - Вижу, не по душе тебе детей для этого животного таскать. Иди! Мои ребята тебя не тронут, если сам не захочешь.

   Великовозрастный Петя быстро ретировался, бормоча извинения хозяйке. Оставшись довольным столь быстрым, пусть и вынужденным поворотом в дальнейшей жизни, телохранитель мысленно примерял форму охранника супермаркета.

   Моментально протрезвевшая мадам, оставшись в одиночестве, бросилась следом, подобрав полы дорогой шубы.

   - Петя, постой! Ты не посмеешь меня бросить среди этого дерьма! - кричала она на ходу, и в голосе ее уже не было высокомерия.

   «Исчезла боярыня, осталась обычная испуганная женщина», - подумал парнишка и повернулся к необычному старику.

   Тот добродушно улыбнулся и, приблизившись вплотную, прошептал:

   - Ну что, глазастый, испугался? Не бойся!

   - Я не боюсь! - с вызовом бросил мальчишка.

   И чуть спокойнее добавил:

   - Ты ровный, правильный, хоть и кровь на тебе.

   - Смотри-ка, как излагает малец! А говорили, не в себе он, - удивился Емеля, обращаясь к подошедшим товарищам.

   - А может, это не тот пацан? - неуверенно промычал тот, кого называли Сивым.

   - Не суетись, Сивый, он это! Обрати внимание, как на мир смотрит: ест глазами, словно первый раз видит, - старик говорил спокойно, убеждая всех в своей правоте - и, похоже, самого себя в первую очередь.

   - Я вор, а не психопат! Это ты у нас людей насквозь видишь, тебе и карты в руки.

   - Сивый, психопаты - в психушке, - засмеялся старик. - А вот психологи... те - серьезные ребята.

   - Ну что, Слава, двинемся к дому? - предложил Емеля.

   Заметив вопрос в глазах мальчишки, добавил:

   - Ко мне домой. Там и поговорим. Извини, адрес твоего дома я не знаю. Кстати, особо не церемонься, зови меня как все: Емеля. Безо всяких там «дядь», «дед» и подобной белиберды. В нашем деле все равны: и стар, и млад.

   Он вздрогнул. Слава - знакомое имя. Постарался сосредоточиться на имени. Это было как наваждение: промелькнули показавшиеся на мгновение знакомые лица и тут же исчезли, оставив после себя ощущение чего-то давно забытого, но очень важного.

   Старик заметил, как парнишка встрепенулся и участливо посмотрел в глаза.

   Славка ощутил теплую волну сочувствия и дружеского расположения, исходившую от незнакомца.

   - Да, браток, голову тебе продули основательно, - прозвучало в голове, хотя он готов был поклясться, что старик не произнес ни слова.

   - Меня зовут Слава? - неуверенно спросил он.

   Старик повернулся к стоящим в стороне товарищам и, вытянув руку, с пафосом, словно конферансье на концерте, произнес:

   - Вячеслав Пугачев - потомок славного разбойника моего тезки Емельяна, прошу любить и жаловать. Стало быть, он наш с самого рождения. Против генов не попрешь, как говорят ученые.

   - Постой... постой, - возмутился Сивый. - Что-то я не пойму, куда это ты клонишь? Смотри, как закрутил: гены! Он наш с рождения! Хочешь сказать, что мы не отдадим этого доходягу Седому?

   Паренек задумался. Вячеслав Пугачев - неплохо звучит. Лучше, чем ничего, да и есть в звучании что-то неуловимо знакомое.

   Он просклонял имя, как бы пробуя на вкус, в надежде, что мозг вытолкнет на поверхность хоть какую-то ниточку, потянув за которую можно будет заполнить воронку, образовавшуюся на месте его прошлого. Память молчала, не желая делиться своими секретами, но это уже не волновало его так, как раньше. Он - Славка Пугачев. Да будет так!

   - Сивый, ты, похоже, забыл, каким доходягой ко мне пришел в первый раз, - Емельян прикрыл глаза.

   - Да помню я все! - раздражено бросил Сивый и моментально сник.

   - Нет, Сивый! Ничего ты не помнишь. Тебя ведь тогда менты по всей Москве искали, но червонец, который тебе светил, манной небесной показался бы, найди тебя воры. Они бы тебя на куски порвали, попади ты им в руки.

   И без того сутулившийся Сивый, сжавшись в комок, стал похож на знак вопроса. Лицо посерело, глаза уставились в землю.

   - А я ведь встал за тебя, хотя кроме геморроя ничего не поимел. А теперь представь пустой башкой своей, что я тебя тогда братве отдал.

   - Ну и что нам теперь: назад в камеру? - виновато, едва выговаривая слова, промямлил Сивый. - Нас ведь и выпустили только из-за этого пацана. Да и бабки немалые можно на нем срубить.

   - Бабки! - возмутился Емеля. - Мелкий ты человек, Сивый. Всю жизнь тебя ничего не интересовало, кроме денег. - Судя по всему, разговор надоел старику. Резко встряхнувшись, он закончил ледяным голосом:

   - Короче, кончай базарить! Сейчас едем ко мне, а там я сам решу, как с ним быть.

   Сделав несколько шагов, теперь уже не старик - пожилой мужчина резко повернулся к товарищам и громко произнес: