Детектив Франции Выпуск 2 - Борис Виан

— Нет.

— Не забудьте, что он проявлял больший интерес к вашим собакам, чем к вам.

Девушка насупилась.

— Я уже три недели не выводила собак, — объяснила она.

Внезапно Улла вскрикнула:

— Погодите, погодите!

Она вырвала фото из рук японца и стала пристально в него всматриваться.

— Нет, — вздохнула она, — это невозможно.

— Что невозможно?

— Что это тот самый старик, добрый дедушка.

— Какой еще дедушка?

— Дедушка с бородкой, который ненавязчиво пытался за мной ухаживать в прошлом месяце. Каждый день я встречала его на своем пути. Он гулял с внуком, очаровательным мальчуганом. Мальчик дарил мне букетики полевых цветов. Я оценивала это как высший знак внимания.

— Полагаю, когда вы нюхали цветы, дед в это время кормил ваших собак.

— Действительно. Он давал им сосиски. Но это был седобородый старик, в толстых очках и с брюшком.

— Бороду можно наклеить и подкрасить, живот подложить, глаза спрятать за очками. Как он был одет?

— На нем была тирольская шапочка с кисточками, темно — серый костюм, желтые очки.

Пока Улла описывала портрет старика, японец дорисовывал эти детали карандашом на фотографии. Результат оказался столь потрясающим, что девушка даже воскликнула:

— Это он, никаких сомнений!

Если бы она знала, к каким драматическим последствиям приведут ее слова, она бы не произнесла их.

— Следовательно, — сказал японец, — если бы этому человеку операция удалась, то вы бы никогда не подумали, что он злоумышленник.

— Никогда!

— Теперь понятно, зачем ему понадобился ваш номер телефона. Он просто проверял, дома ли вы или ушли на прогулку. Вы имеете представление о том, где он живет?

— Никакого. Но мальчика знали в бакалейной лавке, где я ему как — то покупала конфеты.

— С этого я и начну свое расследование, — решил Судзуки вставая.

В этот момент в салоне появилась насупленная Лиззи. Она не ответила японцу, когда он с ней попрощался. Как только дверь за ним закрылась, она разрыдалась и бросилась на шею своей подруге.

— Ты чудовище, — выговаривала она ей сквозь икоту. — Ты хочешь, чтобы я умерла от огорчения.

— Ты бы гораздо меньше огорчалась, — ответила Улла, — если бы не подглядывала в замочную скважину.

Глава 6

В бакалейной лавке хорошо знали мальчугана, который приходил с мадемуазель Энгельберг. Но малыш называл дедушками всех мужчин с седой бородой.

Разыскиваемым мог быть один из проживавших на пансионе у его матери, вдовы Кранц, которая сдавала отдыхающим два этажа своего дома и бунгало в трех километрах от городка.

Из бакалейной лавки японец помчался к вдове Кранц, от которой узнал, что месье Тишо, любивший гулять с ее сыном, снял бунгало на три месяца. У него была очаровательная жена, которая почти никогда не выходила из дома. Она только что попрощалась с хозяйкой и расторгла договор, так как месье Тишо вынужден был срочно поехать в Берн для неотложной хирургической операции.

Судзуки застал госпожу Тишо за укладыванием чемоданов. Это был тип женщины, о которых принято говорить, что они еще молоды, хотя подразумевалось, что это не так. Она была похожа на итальянку: двойной подбородок и широкие бедра. Под глазами, которые смотрели недружелюбно, синие круги.

Неожиданное появление человека не удивило ее. Взглянув неприветливо на Судзуки, она проворчала:

— Чтобы снять бунгало, обращайтесь к мадам Кранц.

— Я пришел к вам, мадам Тишо.

— По какому делу?

— Вы это прекрасно знаете.

Судзуки подошел к креслам, покрытым выцветшими чехлами. Женщина смерила его враждебным взглядом и отвела глаза.

— Мне ничего не известно, — сказала она сварливым тоном. — Чего вы хотите?

Японец молча положил на стол фотографию, на которой он подрисовал тирольскую шапочку и седую бороду. Женщина бегло взглянула на нее, на ее лице отразился испуг.

— Это он, не правда ли? — мягко спросил японец.

— Я не знаю, что вы хотите этим сказать, — с раздражением ответила она.

Неожиданно она взяла снимок обеими руками и прижала его к груди.

— Они убили его, — закричала она и разразилась рыданиями.

После этого она закрыла глаза и впала в прострацию.

— Присядьте, мадам, — предложил японец, — и поговорим о вашем муже.

— Теперь не о чем говорить, — возразила она. — Это преступление не принесет счастья Энгельбергам. Эти бандиты, проклятые нацисты, продолжают здесь свое грязное дело. Наступит день, и я все скажу, поверьте мне.

Японец тщетно пытался остановить поток проклятий.

— Вы ошибаетесь, мадам, — наконец вставил он не повышая голоса. — Господин Энгельберг — мирный человек.

— Мирный! Человек, которого охраняют днем и ночью телохранители и собаки. Укрылся в крепости и убивает каждого, кто осмеливается приблизиться. А его рабочие! Вы пытались с ними разговаривать? Ни один из них не решится сказать, какую ему поручили работу. Они живут в страхе! А его дочь? Дочь Энгельберга… Вы знаете эту ведьму? Вся ее жизнь — это сплошные оргии и скандалы. Она позорит страну, но на это закрывают глаза, так как эти люди сорят деньгами. Каждому хочется иметь свой кусок пирога.

Судзуки не стал говорить, что то же можно сказать о Тишо.

— Теперь со всем этим покончено, — продолжала разглагольствовать вдова. — Ни у кого нет права убивать бедных людей.

— Вы правы, мадам, — поддержал Судзуки. — Не расстраивайтесь. Мне бы хотелось поговорить с вами спокойно.

Он обхватил женщину за плечи и силой усадил ее. Она высморкалась, посопела и немного успокоилась.

— Истинно виновные в смерти вашего мужа — вовсе не Энгельберги, а те, кто втянул его в эту авантюру, — объяснил Судзуки. — Они знали, что он идет на смертельный риск. Обманув вашего мужа, они заманили его и купили. Они поручили ему самое трудное и неблагодарное дело. В случае успеха они могли приобрести все. В случае же неудачи ваш муж должен был умереть, что и произошло. Вы обязаны разоблачить этих бандитов. Только так вы сможете отомстить за смерть Тишо.

Последние слова Судзуки произнес с неожиданной горячностью.

Женщина вытирала слезы.

— Бедный Густав! — бормотала она. — Ему никогда не везло. Дело в том, что он был наполовину немец, а наполовину поляк. В этом мире надо быть чем — то одним, а не фифти — фифти, — продолжала мадам Тишо. — Немцы не доверяли его польской половине, а поляки — немецкой. В конце концов он уехал в Берлин и стал работать в цирке. Он исколесил всю Европу. Мы познакомились с ним два года назад в Милане.

Она высморкалась и продолжала:

— Густав уже был не молод для работы в цирке. Он искал другую работу, но ничего не мог найти до того дня, пока не встретил Бекмана.

— Это Бекман посоветовал вам приехать сюда? — спросил японец.

Она кивнула.

— Вы поддерживаете связь с Бекманом?

Она ничего не ответила и тупо посмотрела на японца.

— Вы слышали мой вопрос? — настаивал он.

Она по — прежнему молчала. Лицо ее снова стало замкнутым.

— Я сам отвечу, — резко начал Судзуки. — Бекман приказал вам молчать. Он боялся, что полиция выйдет на вас, потому вас не было даже на похоронах мужа.

При последних словах женщина сжала зубы.

— В обмен на это, — продолжал Судзуки, — Бекман предложил вам часть тех денег, которые должен был получить ваш муж. Так?

— Приблизительно так, — призналась она.

— Насчет денег не беспокойтесь, я вам дам, сколько будет нужно. Я не из полиции. Я работаю на американцев.

При упоминании о деньгах влажные глаза вдовы заблестели.

— Вы получите деньги от Бекмана и большую премию от меня, — пообещал японец, — если поможете мне. Я прошу вас только помочь мне схватить бандитов, отправивших Тишо на смерть. Скажите, когда вы должны встретиться с Бекманом?

— На днях. В десять часов вечера.

— Здесь?

— Да.

— Вы уверены, что Бекман придет сюда сам?

— Да.

— Почему?

— У меня находятся половинки банкнотов на значительную сумму. Бекман хочет, чтобы я ему их вернула. В обмен он даст мне несколько целых банкнотов, в которых я очень нуждаюсь.

Наступило молчание.

— Бекман придет сегодня вечером? — спросил Судзуки. — Ваши чемоданы уложены. Самое лучшее для Бекмана — чтобы вы отсюда исчезли как можно скорее. Это была его идея вызвать сюда «скорую помощь» и объяснить всем, что вашего мужа отвезли в Берн? Соседи, конечно, поверили.

Женщина кивнула.

— До вечера, до десяти, — сказал японец, вставая. — И никому ни слова обо мне, тогда ваш муж будет отмщен.

Пятясь и сгибаясь на девяносто градусов, Судзуки шел к двери.

Мадам Тишо подождала, когда он выйдет из сада на дорогу, чтобы снять телефонную трубку.