Огненная лилия - А. Айнгорн

— Лилия, вставай. Погляди вниз. Мы прошли только малую часть пути. Не время отдыхать.

— Мне плевать. Не могу.

— Останешься здесь одна, — пригрозил он.

— Плевать, — повторила Онор. Волк посмотрел на нее, качнул головой и протянул ей руку.

— Держись, — здоровой рукой он схватился за ближайший выступ, чтобы ненароком не сорваться со скалы. Онор усомнилась.

— А твоя рана?

— Держись и пореже открывай рот.

Она вцепилась в его руку. Волк потянул ее на себя, и с такой поддержкой Онор поднялась и смогла сделать очередной шаг. Ей послышалось, что у Волка вырвался едва слышный стон, но раз он велел ей держать язык за зубами, она поджала губы и последовала за ним, кое-как переставляя ноги.

Теперь, когда Волк взял на себя основную часть усилий, от нее требовалось лишь успевать ставить ногу на очередной валун. Несколько раз Волк останавливался передохнуть, но неизменно вновь лез вверх, не щадя ни себя, ни свою пленницу. Он был утомлен и измучен, он делал над собой неимоверные усилия, превозмогая острую боль в раненой руке, которая, казалось, разливалась по всему телу, мучительную тошноту и головокружение. Здесь, среди скал, не было даже намека на тень, и летнее солнце разогрело воздух так, что он обжигал горло. Он и так отвратительно чувствовал себя, а тут ему приходилось едва ли не тащить на себе женщину, у которой не хватало сил одолеть крутой подъем.

Каждый шаг давался все тяжелее, перед глазами все обрело расплывчатый вид, но Волк знал, что расслабляться нельзя, иначе силы окончательно оставят его. Он позволял себе лишь короткие передышки… перевести дух, тряхнуть головой, разгоняя туман перед глазами, вытереть пот, стекающий со лба. Пленница тащилась за ним, хрипло дыша. Он с силой сжимал ее руку, зная, что стоит выпустить ее, и женщина беспомощно упадет, а он уже не найдет сил спуститься за ней, не сможет обернуться и посмотреть вниз, в глубокий провал за спиной. Его голова словно обратилась в огненный шар, так нещадно пекло солнце гор. Все чаще все перед глазами проваливалось в черноту, которую с трудом удавалось преодолеть. До вершины оставалось уже совсем немного. Вот уже доносится слабый запах дыма — люди близко. А тропа становится круче, валуны крупнее, ноги скользят по замшелому камню. Еще чуть-чуть. Уже виден конец пути. Еще пару шагов, еще одно усилие. Рука нащупала плоскую мягкую землю, и он впился в нее ногтями. Все! Другая рука, удерживавшая Онор, медленно разжалась. Надо сделать еще один, последний шаг, и можно будет отдохнуть. Нет… Все кругом поплыло и, переливаясь всеми цветами радуги, постепенно почернело.

Онор ощутила только, что ее ничто больше не удерживает. Однако реакция сработала, и она удержалась на ногах. Подняв голову, она увидела, что Волк потерял сознание. У него не хватило сил только на последний шаг. Она обрела силы, увидев, как близки они к цели. Она выползла на твердую, благословенно плоскую землю и погладила рукой нежную траву. Потом она вернулась к индейцу. Надо было собраться с силами и втащить его на поверхность. Непонятно как, но надо.

Волк очнулся, когда что-то холодное коснулось его губ. Его зубы насильно разжали, и ледяная влага полилась в рот. Он судорожно закашлялся.

Приподняв веки, Волк обнаружил, что мир полон красного тумана. Туман медленно рассеивался, и все вокруг приобретало все более четкие контуры.

Он пытался прислушаться к своему телу, но ничего не мог разобрать. Боль как будто улеглась, но попытка оторвать голову от земли потерпела неудачу.

В лицо ему брызнула ледяная вода.

— Давай же, Волк, приди в себя.

Он окончательно открыл глаза и увидел, что его пленница улыбается. Он попытался сесть, но голова немилосердно гудела. Волк с трудом превозмог подступившую к горлу тошноту и, осознав, что себя не обманешь, вновь опустился на землю.

— Долго я был без сознания? — поинтересовался он.

— Не очень.

Она сидела рядом, глядя на него сверху вниз. Ее пристальный взгляд раздражал Волка, но он не мог не признать, что она запросто могла бросить его и уйти. Она вовсе не обязана следовать за ним, она всего только пленница. Она — та, что привела солдат в мирное селение гуронов.

— Возьми, Волк, выпей воды, — что-то мокрое коснулось его руки. Он поднял глаза на Онор. — Возьми, а то у тебя вид… ну, не лучший.

Он принял у нее раковину, которую она неизвестно где разыскала, и сделал глоток. Ему действительно стало легче. Осталась лишь неимоверная усталость во всем теле. Солнце еще жгло, но они находились в тени огромного дуба, где стояла вечная прохлада.

— Как ты смогла перетащить меня сюда? — спросил он негромко. Онор улыбнулась с насмешкой.

— Выходит, я не так уж слаба…

Он подарил ей долгий задумчивый взгляд. Онор продолжала улыбаться. Она боялась, что сейчас начнется старая песня: немедленно отправляемся дальше и все тут. Однако Волк закрыл глаза и погрузился в целительный сон, оставив Онор благодарить Бога, что мужчина, взявший ее в плен, был, возможно, жесток и упрям, но только не глуп. Измученная долгим переходом через горы, Онор вытянулась около индейца. Его нож висел у пояса, и Онор, слегка содрогнувшись при воспоминании о том, как она однажды попыталась завладеть им, все-таки протянула руку и рискнула взять его. Волк не проснулся, и она вздохнула с непередаваемым облегчением. Теперь она почувствовала себя смелее. Она уже привыкла рассчитывать на Волка, но сегодня она не была уверена, что он защитит ее. Даже не пытаясь припрятать оружие и, не задумываясь, что назавтра ей влетит от Волка за непослушание, она уснула, свернувшись калачиком на мягкой теплой траве.

Единственное, в чем в тот день ошибся вождь гуронов Красный Волк, была причина, по которой Онор-Мари не бросила его. Ибо не было такой причины.

Она всего только позабыла, что неподалеку поселок колонистов, охраняемый французским фортом, позабыла, что собиралась бежать, что она в плену, что ей грозит незавидная судьба разделить будущее с посторонним ей человеком.

Все это как-то не пришло ей в голову…

Ей приснилось, будто она вновь одна на тонущем судне, ветер хлещет ее по щекам, и ледяные брызги заставляют ее дрожать. И еще страх, бесконечный страх перед одиночеством и пустотой. Серый мир, где она была совершенно одна…

Но вот кто-то тронул ее за плечо. Она вся вскинулась, бледная, с болезненно бьющимся сердцем, с ножом в судорожно сжатой руке.

— Ты не отдашь мне мой нож? — она вздрогнула, вжав голову в плечи.

Волк выглядел вполне спокойным. Он протягивал руку, ожидая, пока она придет в себя.

— Н-нож?.. — она ожидала вспышки гнева. Волк не шевелился. Стоял над ней и терпеливо ждал.