Ненавистная фрау - Неле Нойхаус

— У нас есть лупа? — взволнованно спросил он.

— Где-то была. — Катрин Фахингер вскочила и через минуту вернулась с увеличительным стеклом.

— Что там? — поинтересовалась Пия.

Не ответив, Боденштайн склонился над черно-белыми фотографиями, которые он разложил перед собой на поверхности стола, и напряженно исследовал их с помощью лупы. Затем он выпрямился.

— Вы узнаете этого мужчину? — спросил он своих сотрудников, передвинув снимки по столу ближе к ним.

Пия, Остерманн, Бенке, Хассе и Катрин Фахингер стали рассматривать фотографии.

— Это Гарденбах, — сразу определил Франк Бенке.

Боденштайн медленно кивнул:

— Но кто эта женщина? И как эти фотографии попали к Изабель?

— Позвольте узнать, что это за фотографии? — осторожно спросил Бенке.

— Я еще точно не знаю, — ответил главный комиссар.

В этот момент вошел курьер из суда и принес ордер на арест.

— Пойдемте, фрау Кирххоф, — сказал Боденштайн. — Сейчас мы навестим нашего друга Ганса Петера Ягоду.

Ягоды не было в офисе, но дама в приемной, более осведомленная, чем та, что была накануне, сообщила, что в первой половине дня его можно застать дома, в Кронберге. Дом Ганса Петера Ягоды оказался, как ни странно, обычным бунгало с четырехскатной крышей и коваными решетками на окнах. Правда, располагался он на достаточно большом участке земли, который имел размеры поля для гольфа и был столь же тщательно ухожен. Входную дверь открыла женщина лет тридцати пяти. Ростом почти с Боденштайна, она была не просто полная, а скорее жирная. В молодости она, вероятно, считалась привлекательной, но теперь контуры ее лица заплыли слоем жира. На ней были клетчатые бриджи для верховой езды и напоминающая палатку темно-зеленая рубашка поло с надписью «Гут Вальдхоф». Ее блестящие темные волосы были заплетены в косу. Боденштайн сразу вспомнил о презрительных комментариях на кассете с автоответчика Изабель Керстнер. Ягода сказал о своей жене «жирная курица», и Изабель сразу же назвала ее «моржом».

— Вы фрау Ягода? — вежливо спросил Боденштайн. Когда она кивнула, он представился и представил ей Пию Кирххоф. Женщина смерила Пию пронизывающим взглядом с ног до головы, а на Боденштайна, напротив, взглянула лишь мельком, без малейшего интереса.

— Мы бы хотели поговорить с вашим мужем. Он дома?

— Зачем он вам нужен?

— Нам необходимо поговорить именно с ним. — Боденштайн не собирался раскрывать ей свои карты.

— Подождите здесь. — Фрау Ягода наконец отступила назад. — Я позову его.

Она оставила дверь открытой, повернулась и тяжело зашагала в глубину дома.

— Настоящая валькирия, — заметил пораженный Боденштайн.

— Нечто гротескное, — пробормотала Пия, представив хрупкого Ганса Петера Ягоду рядом с этим подобием женщины.

Боденштайн с любопытством рассматривал интерьер. Стены из бутового камня и мощные деревянные балки производили впечатление сельского дома, с которым совсем не сочетались светлый пол из гранита и тонкие провода низковольтного галогенового освещения. Мебель в деревенском стиле мать Боденштайна уничижительно обозначила бы как «гельзенкирхенское барокко», хотя она стоила явно недешево.

Через несколько минут появился Ягода. Сегодня на нем был не тонкий джемпер, а пропитанная потом серая футболка с белыми спортивными брюками.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Чем обязан?

Его жена со свирепым выражением лица возвышалась за ним, как гора плоти. Она была выше своего мужа на целую голову.

— Мы бы хотели поговорить без свидетелей, господин Ягода, — сказал Боденштайн.

— Конечно, — кивнул тот. — Пройдемте в мой кабинет.

Они были вынуждены протиснуться мимо фрау Ягоды, так как она не сделала ни единого движения, чтобы посторониться. Совершенно очевидно, ей не понравилось, что ее проигнорировали. Кабинет находился на тыльной стороне дома, и из него через панорамные окна открывался потрясающий вид на Таунус.

— Итак, — Ягода движением руки указал на два кресла и сам уселся за старомодный письменный стол из дуба, — что случилось?

— Вы знаете человека по имени Морис Браульт? — спросил Боденштайн и положил ногу на ногу.

— А я должен его знать?

— Предположительно, да. Вы упоминали его имя в разговоре с Изабель Керстнер.

На лице Ягоды не дрогнул ни один мускул. Он мог бы прекрасно справиться с ролью игрока в покер.

— Ах да. Морис… Его фамилии я не знаю, — сообщил он. — Что с ним?

— Мы бы хотели выяснить, кто он и какое отношение вы к нему имеете.

— Морис — француз или бельгиец. Он деловой партнер Дёринга.

— А как вы с ним связаны? — спросила Пия.

— Морис раньше владел пакетом акций «ЯгоФарм».

— Раньше. — Пия кивнула. — С каких пор он им больше не владеет?

— Какое это имеет значение?

— Когда мы вчера приходили к вам, — сказал Боденштайн, не ответив на прозвучавший вопрос, — то видели господина Кампманна, управляющего вашего комплекса, выходящим из здания фирмы. Что он там делал?

— Наша бухгалтерия занимается также расчетами конноспортивного комплекса, — ответил Ягода без запинки. — Поэтому он бывает в фирме по необходимости.

— В костюме и галстуке? Может быть, у него есть еще другая должность, кроме инструктора по верховой езде?

Ягода посмотрел на Боденштайна непонимающим взглядом, но в его глазах появилось настороженное выражение.

— Почему вы так думаете?

— В прошлом он не случайно время от времени осуществлял для вас нелегальные подставные продажи ваших предъявительских акций.

— Я думал, вы занимаетесь расследованием смерти Изабель Керстнер. — Лицо Ягоды внезапно стало напряженным. — Что за вопросы вы задаете?

Взгляд Боденштайна упал на телевизор, стоявший в мебельной стенке позади письменного стола Ягоды.

— Вы можете об этом поразмышлять. У вас здесь нет случайно DVD-плеера? Мы хотели бы продемонстрировать вам один фильм.

— Пожалуйста. — Ягода пожал плечами и встал, чтобы включить телевизор и DVD-плеер.

Пия вставила диск и нажала клавишу «play». Ганс Петер Ягода смотрел фильм без явного волнения, но положение его корпуса говорило об очевидной испытываемой неловкости.

— Вы знаете кого-нибудь из этих господ? — спросил Боденштайн. — Фрау Керстнер должна быть вам очень хорошо знакома.

— Откуда у вас этот фильм? — спросил Ягода хриплым голосом.

— Это к делу не относится. — Пия поставила другой диск. На экране появилось лицо Изабель.

Сегодня воскресенье, шестое августа две тысячи пятого года, — раздался ее голос. — Ровно девятнадцать тринадцать.

Ягода побледнел, его взгляд прилип к экрану, и, пока Пия проматывала диск вперед, она и Боденштайн заметили, что Ягода нервно проглотил слюну. Маленькие капельки пота выступили у него на лбу, пальцы теребили шариковую ручку. Часть фильма была просмотрена без комментариев.

— Разве вы не знали о существовании этого видео? — тихо спросил Боденштайн.

Ответа не последовало.

— Вы действительно каким-то образом… гм… хотели оказать влияние на ваших клиентов и деловых партнеров с помощью такого рода компрометирующих роликов?

Молчание.

— Это вы в поисках этого DVD-диска устроили обыск в квартире фрау Керстнер, а затем, когда квартира уже была опечатана прокуратурой, вывезли оттуда всю мебель?

— Выключите, — прошептал Ягода сдавленным голосом и отвернулся. Он так сильно вспотел, что у него под мышками на серой футболке образовались темные пятна.

— Вы лгали, утверждая, что никогда не спали с Изабель Керстнер, — сказала Пия. — Почему вы не сообщили правду?

Боденштайн положил диктофон на стол и включил его.

…Я хочу еще раз увидеть тебя сегодня вечером, — раздался голос Ягоды. — Я весь день думаю только о тебе.

Я сегодня не могу, — возразила Изабель. — Я занята.

Да ладно, моя сладкая. Ты мне нужна! Меня воротит от моей старухи, этой жирной курицы. Ты сводишь меня с ума.

Боденштайн выключил диктофон. Ягода, дрожа, ловил воздух, затем закусил губу и закрыл глаза.

— Фрау Керстнер имела неделикатную привычку записывать телефонные разговоры на свой автоответчик, — усмехнулась Пия. — Мы охотно представим вам и другие диски. В них речь идет о деньгах и об этом Морисе, который, как мы предполагаем, продавал для вас акции, так как вы не могли этого делать, будучи председателем правления «ЯгоФарм». Изабель спрятала кассеты вместе со своей записной книжкой под половицей паркета в своей квартире. Почему она это сделала? Она хотела таким образом оказывать на вас давление? Может быть, она пришла к такой идее, так как вы шантажировали ваших деловых партнеров с помощью сексуальных фильмов?