Помолвка с плачущим ангелом - Лана Синявская

Возле домика было особенно тихо. Так тихо, что я отчетливо слышала жужжание жирной мухи, которая с маниакальным упорством стремилась залететь в окно, но вместо этого раз за разом ударялась о стекло.

Эта часть кладбища была самой старой, могилы датировались еще прошлым веком, и навещали их нечасто. В пыли, точно дохлые, валялись две рыжие псины и безмятежно дрыхли на солнышке.

Я огляделась по сторонам в надежде заметить где-нибудь неподалеку деда Аркадия, но его не было. Вздохнув, я поднялась по скрипучим ступеням. От здоровенного лопуха теперь остались лишь жалкие зеленые лохмотья. Кто-то безжалостно придавил его каблуком.

Я постучалась в дверь. Подождала немного и постучала снова. Никто не отозвался. Видно, дед Аркадий успел куда-то слинять до моего прихода. Я задумалась, стоит его ждать здесь или вернуться попозже, но тут заметила, что дверь сторожки не заперта. На улице нещадно палило солнце, и, кроме того, я опасалась привлечь внимание бомжей, прошлая встреча с которыми не вызывала у меня приятных воспоминаний. Последнее сыграло решающую роль. Справедливо рассудив, что берлога Аркаши более безопасна, я толкнула шаткую дверь и оказалась в сенях.

Я предусмотрительно запаслась для деда Аркадия подарком – двумя поллитровками, которые позвякивали в большом пакете, а потому надеялась, что он не слишком рассердится за мое вторжение.

Вторая дверь, ведущая в комнату, оказалась прикрытой. Верхняя половина двери была застеклена, но стекло треснуло и было заклеено скотчем.

Я приподнялась на цыпочки, стараясь заглянуть в комнату сквозь неровные трещины. Похоже, там никого нет. Неожиданно мне пришло в голову, что напившийся с утра старик мог просто-напросто заснуть мертвецким сном и не услышать моего стука.

– Здравствуйте, есть кто дома? – на всякий случай громко позвала я.

Никакой реакции. Похоже, и в самом деле пусто.

Уже смелее я вошла в комнату, еще раз громко окликнув хозяина.

На загаженном столе возле окна стояла тарелка с недоеденной лапшой. По краю тарелки ползали две мухи. Я поморщилась и отвернулась.

В следующую секунду я заорала.

Дед Аркадий болтался под самым потолком в углу напротив окна и пялился на меня выпученными мертвыми глазами. Огромный синий язык свисал до подбородка, штаны были мокрыми, на полу под телом растеклась огромная вонючая лужа.

Я зажала рот руками, выронив при этом пакет. Раздался звон разбитого стекла, но я не обратила на это внимания, не в силах оторвать глаз от жуткой картины.

Первым желанием было бежать со всех ног, но я точно приросла к месту.

Мозг автоматически фиксировал подробности. В стороне от тела я заметила валявшийся тяжелый табурет. Одна ножка при падении сломалась, и белая древесина на изломе напомнила мне осколки кости.

Все еще зажимая рот руками, я попятилась к двери, налетела на косяк, взвизгнула и, как ошпаренная, бросилась вон.

Скатившись по лестнице, я сломя голову помчалась по тропинке. Пробежав несколько десятков метров, споткнулась о корявый корень и растянулась на влажной земле. Тут же вскочила на ноги, с отвращением отряхиваясь и испуганно озираясь.

Я оказалась на незнакомом перекрестке, во все стороны разбегались дорожки, слева валялись сваленные в кучу старые венки с линялыми бумажными цветами. Заметив неподалеку скамейку, я поплелась к ней и рухнула без сил. Сердце бешено колотилось, я задыхалась от страха, проклиная себя за то, что снова полезла черт знает куда. Эх, дед Аркадий, не вовремя ты решил свести счеты с жизнью!

Когда первый испуг прошел и ко мне вернулась способность соображать более-менее здраво, я задумалась над случившимся. Конечно, образ жизни старика кого хочешь доконает, но почему он решился на этот шаг именно сейчас? Судя по всему, решение было внезапным: получается, что сидел себе человек, кушал, а потом вдруг вскочил и повесился ни с того ни с сего. Насколько я успела заметить, суп был свежим, если на такой жаре он не успел испортиться. Значит, все случилось в течение последних суток, не раньше. Что же произошло?

А что, если это не самоубийство? Но кто мог желать смерти старому беспомощному алкоголику? Кому понадобилась его жалкая жизнь? В то, что это связано с историей, случившейся много лет назад, я не верила. Бывший санитар так ловко заметал следы, что и сам, наверное, забыл о своем прошлом.

Что же тогда?

Друзья-собутыльники? Весьма вероятно. Но где тогда следы их пребывания в домике? Должны же остаться бутылки на столе, стаканы, одним словом – следы бурной попойки. Но все говорило о том, что дед Аркадий был один.

Выходит, это все-таки самоубийство.

Я подняла голову и уставилась на фигуру мраморного ангела напротив. Великолепная скульптура. Сколько боли и страдания на нежном лице и сколько красоты. Похоже, работа старых мастеров.

Стоп. Недавно я где-то слышала о чем-то подобном…

Я напрягла память.

Похоже, именно об этом надгробии рассказывала Зинка-бродяжка. А вон и склеп позади. Кажется, это то самое место, где дед Аркадий повстречался с привидениями.

А что, если его слова, в первый раз показавшиеся мне плодом больного воображения, на самом деле имели вполне реальное объяснение? Вдруг он действительно что-то видел, но с перепою ему померещилось нечто невероятное?

Я снова посмотрела на склеп.

«Даже не думай об этом!» – угрожающе посоветовала я себе. Идти в склеп было чистым безумием, но я уже знала, что пойду.

Даже днем старинное сооружение выглядело весьма зловеще, но остановить меня было некому, и я нехотя поднялась с места.

Обойдя склеп по кругу, я обнаружила тяжелую кованую дверь со сбитым замком. Все ясно, могила давно заброшена, и неизвестно еще, кто ее облюбовал в настоящее время. Незапертая дверь лишила меня последней надежды отступить с честью. Теперь идти придется наверняка.

Сразу же за дверью начиналась узкая каменная лестница. Она уводила куда-то вниз, в кромешную тьму. Я даже засомневалась, смогу ли спуститься по этой лестнице без электрического фонаря. Конечно, у меня есть зажигалка, но толку от нее – чуть.

Постепенно глаза немного привыкли к темноте, и я разглядела, что лестница не очень длинная, но желания сделать первый шаг не появлялось.

Изнутри несло запахом сырости, гниения, плесени, как от кучи завалявшегося грязного белья. Морщась от неприятного запаха, я шагнула на первую ступень.

Впечатление было такое, будто я спускаюсь в пустоту. Я не видела своих ног и сходила вниз очень осторожно, больше всего боясь поскользнуться и сломать себе шею.

С отвращением придерживаясь за склизкую стену, я в конце концов нащупала ногой земляной пол. Внизу было немного светлее. Слабый свет проникал через два узких оконца, сплошь затянутых паутиной. Я оказалась посреди довольно большого помещения с каменным гробом в центре. На стене висела мраморная табличка с какой-то надписью. Я подошла поближе, но смогла разобрать только имя: Мария…