На веки вечные - Кэтрин Андерсон

— Сиди смирно, будь паинькой и постарайся не плакать. — И поцеловала дочь в покрытый испариной лоб. — Хорошо?

Обежала вокруг машины, села за руль и повернула ключ зажигания. Но ничего не произошло. Только раздался зловещий щелчок. Аккумулятор! В отчаянии Мередит ударила кулаком по рулю.

— Чтоб тебя!

— Мамочка, ты что?

— Машина не заводится.

Сэмми схватилась за распухшую переносицу и захныкала:

— Но у ме-я там фа-оль! Мне надо в бо-ницу!

Откуда-то издалека зазвонил телефон. Хит вынырнул из вечерней дремы, поскреб под мышкой и проснулся. Черт побери! Очередной вызов. Блюсти закон и порядок иногда бывает очень лень.

— Иду, иду! — крикнул он и опустил подножку раскладного кресла.

Бросился на кухню, но по дороге чуть не запнулся о дремавшего на пороге Голиафа и, чудом удержавшись на ногах, схватил телефонную трубку.

— Алло! — рявкнул он, гадая, кто бы это мог так поздно звонить. «Если тот трахнутый репортер, то пусть пеняет на себя: я его достану и разорву сукину сыну проклятую глотку. Но скорее это кто-нибудь из помощников». — Мастерс слушает.

— Хит?

— Мерри? — Шериф опешил; ее голос дрожал и на высокой ноте сорвался. — В чем дело?

— Сэмми. Ее надо отвезти в больницу, а машина не заводится.

— Сейчас буду!

— Подождите! У нас ничего серьезного. Не неситесь сломя голову!

Ничего серьезного. И все-таки она собирается везти ребенка в больницу. В трубке было слышно, как плакала Сэмми.

— Она не поранилась?

— Нет, запихнула в нос фасолины.

— Не понял.

— Запихнула фасолины в нос. Я позволила ей помогать перебирать фасоль. Наверное, тогда и засунула. А потом фасолины разбухли и теперь мешают и ей трудно дышать.

— Фасоль в нос? С какой стати? — Но не успел Хит спросить, как вспомнил, что сам пропихивал в ноздри вареное спагетти, высасывал в рот, а потом доводил сестру до обморока, протаскивая туда и сюда через пазуху. — Ладно, не важно. Послушайте, дорогая, прежде всего успокойтесь. С Сэмми все обойдется.

— Она очень испугалась, потому что не может дышать носом.

— Буду у вас через две минуты.

Хит повесил трубку, заскочил в ванную и, открыв аптечку, взял бутылочку минерального масла, йод и пипетку и через десять секунд вместе с Голиафом бежал по дороге. Уже у дома Мередит он услышал, как хрипло кричала Сэмми. Хороший признак: значит, ей хватало кислорода.

Мередит встретила его на крыльце.

— Подождите, только возьму кошелек — и едем.

Посторонившись, чтобы вместе с ним вошел Голиаф, Хит сразу же направился в гостиную.

— Не надо кошелька. Я сам достану эти фасолины.

— Вы уверены? Я пыталась много раз, но они застряли — ни туда, ни сюда.

Хит откупорил минеральное масло.

— Вы забываете, что я дипломированный специалист по оказанию первой помощи и мне постоянно приходится сталкиваться с такими вещами.

На самом деле ему ни разу не случалось вынимать из носа фасоль. Но в их управлении работала диспетчер Дженни Роуз, четырехлетний сын которой славился печальной склонностью засовывать посторонние предметы во все отверстия на собственном теле.

Хит прошел за Мередит на кухню. Сэмми сидела на столе — личико сморщилось, глаза заплаканы, выпяченная нижняя губа дрожала. Хит присел и с помощью карманного фонарика тщательно осмотрел ее нос.

— Я не о-у ды-ать. Мама го-орит, надо ехать к доктору.

Шериф снова направил лучик света ей в ноздри.

— Ничего, малышка, все будет хорошо. Фасолины даже не дали ростков.

Девочка скосила глаза на переносицу.

— Ростков? — От одной этой мысли ее снова одолел страх.

— Ни ростков, ни стеблей — повезло. Сейчас достанем эти противные фасолины, и тебе полегчает.

— Они не вы-одят.

— Выйдут! — Хит встряхнул бутылочку с маслом и подал Мередит пипетку и йод. — Вымойте, пожалуйста, пипетку.

Женщина бросилась к раковине и вытерла пипетку полотенцем. Но, отдавая, все же спросила:

— Вы уверены, что знаете, как надо действовать?

— По капле масла в каждую ноздрю — это поможет им выскользнуть, — усмехнулся шериф.

— Как я об этом не подумала?

Хит уложил девочку на спину на стол. Она застыла и напряглась. Но тут, на беду, Голиаф решил присоединиться к своей любимице. Пришлось его стаскивать на пол. Хит велел Мередит удерживать собаку за ошейник и успокоил ротвейлера:

— С ней ничего страшного, я не сделаю Сэмми больно.

Но девочка выглядела очень перепуганной, тогда шериф вложил в ее руку карманный фонарик и направил луч на потолок.

— Спорим, что ты не сможешь написать свое имя и ни разу не ошибиться в буквах. Следи за ней, мама. Если хоть одну перепутает, пусть начинает снова.

Девочка зажала фонарик в обоих кулачках, пристально посмотрела на потолок и, наморщив лоб, начала перечислять буквы своего имени. Но из-за того, что в ее ноздрях сидели фасолины, звуки получались гнусавые.

— Т-т, — проговорила она.

— С, — поправил Хит и присел у стола. — Вот и сбилась. Твое имя начинается не на Т! Давай сначала.

— Фу-ты! — вырвалось у Сэмми. Она озадаченно посмотрела на мать и начала сначала: — С, Э, М, М, И…

— Хорошо, — похвалил ее Хит и, взяв за подбородок, отвел назад голову. Затем, продолжая отвлекать внимание, приступил к работе. И вскоре с помощью пинцета одна из фасолин появилась на свет. Девочка захлопала от удивления глазами.

— Получилось! — Она втянула воздух освободившейся ноздрей.

— Не шмыгай носом, — предостерег шериф. — Фасоль уйдет глубже, ты ее проглотишь, а на следующей неделе она прорастет у тебя из пупка.

Сэмми захихикала. Хит посмеялся вместе с ней и снова взялся за дело. Вытащив вторую фасолину и не выпуская из рук пинцета, он повернулся к Мередит:

— Что скажете?

Судя по всему, она испытала такое облегчение, что Хит решил, она его вот-вот расцелует.

— Спасибо вам.

— Не за что.

Он помог Сэмми сесть, сказал Мередит, что можно отпускать Голиафа, и с улыбкой наблюдал, как пес тут же встал и положил передние лапы на стол рядом с девочкой.

— А теперь, юная леди, я прочитаю вам лекцию о том, что нельзя засовывать фасолины ни в нос, ни куда-либо еще.

Мередит отошла в сторону, обхватила руками плечи, но почти не слушала, как Хит делал внушение ее дочери о том насколько опасно запихивать в нос и уши посторонние предметы. После того как Сэмми ошиблась буквой, нервы Мередит до предела напряглись, а сердце билось, словно крылья испуганной птицы. Тэмми, Сэмми. Имена были очень похожи. Она сделала этот выбор не случайно — хотела, чтобы дочь как можно безболезненнее и быстрее привыкла к перемене. Но созвучность имен привела к тому, что девочка, когда волновалась, путала их.