Стражи Сердца. Единственная для пустынников - Кира Евгеньевна Полынь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты не против стать нашей женой?
Опешив от такого заявления, я даже приподнялась на локтях, вглядываясь в смеющееся лицо. Алеющий взгляд виднелся в темноте, к которой уже успели привыкнуть глаза, и я сумела заметить, как он медленно сползает вниз, с моего лица на грудь, приплюснутую о чужое тело.
Злобно фыркнув, демонстративно откатилась в сторону, заматываясь в одеяло по самый нос и пряча под ним порозовевшие щеки.
— Что это значит?
— Завтра объясним, — продолжая тихо посмеиваться, ответил красноволосый. — А сейчас отбой. Ночь на дворе, и я не собираюсь терять минуты на болтовню, когда планирую прижаться к твоей чудесной заднице.
— Нахал.
— Угу, — не возражал он, придвинувшись со спины вплотную, когда я, отвернувшись, уткнулась в плечо негромко смеющегося Ворона. — Но задница у тебя все равно волшебная. Люблю ее.
Глава 38
— Это плохая идея. Очень плохая. Я искренне не понимаю, зачем этот маскарад. Что, если они догадаются?
— Этого не произойдет, — задумчиво протянул Ворон и провел ладонью вблизи моего лица, нагоняя морок маски. — Просто выясним детали, планы, маршруты храмовников и поймем, как действовать нам. Лирель, это отличная возможность внедриться в стан врага и предугадать его дальнейшие шаги. Тем более что наши планы в любом случае поменялись: тебя ищут уже дальше от севера, это усложняет задачу.
Я все равно не понимала их плана и не разделяла их уверенности. Меня бросало в дрожь от мыслей, что наш обман может вскрыться, ставя жирный крест на моих шансах добраться до брата. Но пустынники не уступали, убеждая, что спрятать меня на виду — самый лучший вариант из возможных, а побег вызовет лишь оправданные подозрения.
Пришлось поверить.
Наложенная маска не ощущалась совсем.
Взглянув в зеркало, склонила голову к плечу, отмечая, что морок не спадает и прячет, словно за плотной тканью, большую часть лица и шеи. Волосы под платком, закрученным замысловатым тюрбаном, не светились своей белизной, делая из меня словно совсем другого человека.
Не узнать, если не знать наверняка.
— Мне все равно не нравится эта идея.
— Понимаю, — согласился пустынник. — Но так нужно. Постарайся вести себя уверенно и не забывай, что мы твои мужья.
— Понарошку.
— Неважно. Мы будем обращаться к тебе «эйш», ты можешь звать нас «коджа», запомнишь?
— Конечно. А где Тайпан?
— Ушел за твоими вещами, скоро вернется.
Ворон, стоявший за моей спиной, приблизился, вглядываясь из-за плеча в наше отражение. На его лице также была маска, только капюшон свободно лежал на плечах, не пряча черные беспокойные кудри.
В отражении мы смотрелись на удивление гармонично. Это ставило в тупик, заставляя вглядываться в гладкую поверхность зеркала, пытаясь захватить больше деталей.
Сильный, опасный и таинственный пустынник, крепостью выросший за моей хрупкой спиной. Красиво… Жаль, я не художница.
— Лирель?
— Да?
Так ничего и не сказав, мужчина неожиданно отступил — ровно в ту секунду, когда дверь открылась и на пороге, держа в руках стопочку вещей, появился красноволосый.
— Хозяйка постирала твой костюм, — протягивая вещи мне, произнес он, вглядываясь в часть лица, не спрятанную под мороком. — Одевайся, и спустимся завтракать. Храмовники уже ждут нас.
— С чего ты так решил?
— Они давно поели, но продолжают сидеть, — объяснил Тайпан. — Пойдем, не будем долго их томить.
Спрятавшись в уборной, сбросила сорочку, которую надела, как только проснулась, все еще чувствуя себя грешницей за вчерашнюю откровенность.
Проснуться в постели с пустынниками не шло ни в какое сравнение с нашими походными пробуждениями. В спальне постоялого двора не было сковывающего холода, вынуждающего меня жаться к ним в поисках тепла. Не было сырости, впитывающейся в покрывала, или ветра, пробирающего до озноба. В общем, не было ни единого оправдания, под которым можно было спрятать причину моего поступка.
Я просто… Хотела.
Хотела вспомнить, как это — просыпаться, лежа головой на чужом плече. Каково чувствовать сонные объятия, не пытаясь их прогнать или закрыться. Я просто наслаждалась, пряча, что сон прошел, и разрешала себе побыть вольной девицей, которую не держат обстоятельства, решив сохранить это секрет от всех, кроме себя самой.
— Я готова.
— Тогда вперед, — Тайпан отлепился от косяка дверей и протянул мне руку. — Эйш.
Стараясь вжиться в роль, я улыбнулась глазами и вложила свою ладонь в горячие пальцы, все же поймав момент, когда они в ответ трепетно сжались.
Спустившись в главный зал, мы сразу же стали объектом внимания, и только спешащая навстречу тетушка Рунья беспокойно поторопила нас за стол, где уже были расставлены тарелки с ароматным бульоном и новой партией сырных лепешек.
— А это, — понизив голос, спросила она. — Маска зачем? Такую красоту прятать.
— Здесь слишком много мужчин, — ответил Тайпан, усаживаясь на скамью и притянув меня к себе. — Эйш смущается.
— А-а-а, — понимающе протянула женщина. — И то верно! Нечего им глазеть! Ну, кушайте скорее!
Я хотела было сесть рядом, но пустынник заупрямился, перегораживая длинными ногами проход. Красные брови дернулись, намекая на что-то, но я только непонимающе нахмурилась, продолжая стоять столбом.
— Маленькая моя, — не растерялся тот, подхватывая меня за талию и усаживая к себе на колени, ближе пододвигая тарелку.
Возмутиться бы, но, немного покачав бедрами, поняла, что в принципе мне очень даже удобно, и высокий стол теперь был на нужном уровне, позволяя не задирать локти слишком высоко во время еды.
Корзинка с лепешками сразу же оказалась в зоне досягаемости. Запустив в нее руку, я едва не застонала от предвкушения, чувствуя кончиками пальцев теплые печеные бока. Только потянувшись к ножу, чтобы разрезать кусочек отварного мяса, задумчиво уставилась на собственные ладони, ощущая пристальный взгляд, прожигающий висок.
Четкое чувство опасности загудело в солнечном сплетении, и сжав металлическую ручку, я опасно вонзила острие в кусок мяса — совсем не так, как полагалось по этикету.
Это могла бы быть огромная ошибка… Так глупо попасться… Черт, нужно быть внимательнее!
Чужой интерес тут же ослаб, словно отпуская меня с короткой цепи. Продолжая соответствовать пустыннице, я подняла насаженный на острие кусок ко рту, вгрызаясь в него прямо с ножа.
Совсем рядом о пол скрипнули ножки стула, и тяжелые шаги приблизились,
