Без работы - Александр Александров

Вепхо внимательно слушал, а потом изрек:

— Значит, ты приехал в Москву, чтобы работать?

— Да, — ответил Павел. — Только не получилось ничего подыскать. Сейчас кризис.

— Это у них кризис. А у нас есть хорошая работа.

— Меня это уже не интересует. Я решил уехать отсюда, — поспешил объяснить Павел.

— Сколько ты хочешь получать? — вкрадчиво поинтересовался Вепхо, и глаза его сузились в узкие щелки.

Крючков ответил, что уже ничего не хочет.

— Так ты вернешься нищим домой. На моей стройке можешь получить очень хорошие деньги.

Мужчина, похожий на Антона Чигура, уточнил:

— Три тысячи рублей в день даем.

— А что нужно делать? — устало поинтересовался Крючков.

— Цемент месить, кирпичи на тачке возить. Питание бесплатное.

Павел заколебался. Если бы у него имелись недостающие двести рублей на билет и батон хлеба, чтобы утолить голод, он бы отверг предложение, он не доверял этим людям.

Вепхо не дал Павлу опомниться и распорядился:

— Вахтанг, отвези парня на стройку сто двадцать семь. — Уже обращаясь к Крючкову, проговорил:

— Тебя там оденут, накормят. Потрудишься, заберешь деньги, уедешь, когда пожелаешь.

Все эти распоряжения наш герой выслушал молча.

Из тупика на Комсомольскую площадь Вахтанг и Крючков выбирались знакомой дорогой. Павел плелся за сопровождающим, погруженный в тяжелые, вязкие, как смола, думы. Все говорило за то, чтобы бежать без оглядки. С криком о помощи броситься к добрым законопослушным согражданам. Но что-то внутри поломалось. Его волю парализовало. Он не мог противодействовать. Возможно, подобное состояние бывает у жертвы, которая без сопротивления, даже с готовностью кладет шею на плаху, прямехонько под топор палача. Так же и Павел покорно сел в Land Cruiser жутко улыбающегося человека. Автомобиль тронулся и вскоре выехал за пределы Москвы, понесся по загородному шоссе, увозя Крючкова вперед — в страшное будущее.

Больше всего бомж Геннадий боялся быть разоблаченным и схваченным ранее, чем заберет из тайника ценности и покинет столицу. Он сознавал — все богатства унести невозможно. Одно золото, лежащее под ржавым железным листом, весило около двадцати килограммов. Старик хотел прихватить только бумажные деньги, что хранились в мешке, присыпанные полуметровым слоем земли в глухой заболоченной части парка «Сокольники». Там же рядышком он успел закопать и пакет с миллионом рублей. Этот куш бомж Геннадий сорвал на последнем рисковом своем предприятии, продав партию краденых телефонов.

Когда старик сообразил, что унаследовать состояние сына ему не придется, он с бешеной алчностью решил заграбастать чужое добро, быстро сбагрить товар и удариться в бегство.

Да, его жадность не знала границ. Под маской бездомного нищего, собирающего жалкие крохи, прятался беспринципный ворюга, миллионер, аферист. Не много ли для одного человека? — спросите вы. Нет! Бомж Геннадий ко всему перечисленному занимался еще сводничеством и ростовщичеством. Такой он был человек — лютый, до невероятия скупой, не желающий для себя ничего, кроме денег. Денег как таковых, заменивших ему все на свете. Ему не было дела до комфорта и роскоши и удовольствия, что могли принести вкусная еда и теплая постель. Он не знал ни любви, ни привязанности людей, не хотел от них ничего, кроме наживы. Что люди? Люди могли разлюбить, предать, умереть. А золото всегда будет золотом, а деньги — деньгами. Только обладание такими сокровищами дарило его черной душе беспокойную радость. Сознание, что он может купить себе все. Но старик не тратил на себя ничего, испытывая удовольствие, только когда его схроны росли и пухли от золота.

Старик оглядывался на свою жизнь и гордился собой. Он всегда находил подтверждение своей правоте. И не отступился от желания оставить все золото только себе, даже когда подельники беспощадно пытали его, отрубали пальцы, уродовали загребущие руки. Он утвердился в своих убеждениях еще больше, когда его собственный сын выгнал вернувшегося из Сибири отца из дому.

Да! Он заслужил свои сокровища, заплатив за них огромную цену. И ни разу не пожалел никого, и себя в том числе. Он видел перед собой только соперников по обогащению. И это сознание умертвило в нем совесть. Того самого зверя, который грызет тех, кто нечестен, не в праве быть в согласии с собой, если не выстрадал, не отдал себя в жертву всепоглощающей алчности, не испил чашу до дна и не увидел на ее дне, что жизнь на самом деле уродлива и жестока. Старик обличал человеческую природу с высоты своего осатанелого опыта.

Теперь он бежал от возмездия. Что же, он был подготовлен к подобному повороту событий. И, наблюдая над своей головой неподвижную тучу, радовался, что с неба капает дождь. Ему улыбалась промозглая оттепель, ведь, добираясь до клада, ему не придется долбить заступом оледеневшую почву. Все дело можно уладить за пару часов. Потом на попутках покинуть Москву; бомж Геннадий загодя подыскал для себя тихое место, чтобы переждать наступавшую бурю.

Итак, старик должен был проникнуть в ночной, погруженный в темноту парк и, двигаясь по 5-й Лучевой просеке, достигнуть точки в районе Путяевских прудов. По дороге ему требовалось забрать лопату, спрятанную в заброшенной водонапорной башне. Затем откапать часть сокровищ.

Старик прошел мимо главного входа, желая проникнуть на территорию «Сокольников» сквозь известную ему дыру в чугунном заборе. Он шагал по Богородской улице, но на пересечении с Охотничьей повернул прочь от парка к жилому району.

Ему в голову пришла мысль, что следует заскочить в некое злачное заведение и взыскать «принципиальный» должок. Чуть поодаль, средь панельных домов, пряталась кирпичная хрущоба. В одной из ее квартир располагался маленький цех по производству самопального алкоголя. Туда и направился бомж. Было время, он являлся хозяином этого заведения. Но потом передал дело в распоряжение женщины по прозвищу Матылениха. Та выплачивала бомжу Геннадию процент с оборота, а старик приводил на точку новых клиентов — любителей дешевого «шаробойного» алкоголя. Правда, жадная Матылениха стала бессовестно урезать его долю. Бомж Геннадий возжелал получить компенсацию с этой прохвостки, а заодно прихватить бутыль известного своими волшебными качествами «фирменного» самогона.

После условного стука хозяйка открыла бронированную дверь и пропустила делового партнера в прихожую. Старик оказался в помещении с ободранными обоями. У стены стоял развалившийся ящик для обуви. На полу под слоем грязи лежал выцветший и протертый ковер. В воздухе витал особенный запах. Здесь, только вдыхая пары производства, можно было стать дурачком, заработать какую-нибудь психическую патологию.

Маленькая комната была превращена в склад, где стояли стеклянные банки, канистры и большая пластиковая бочка. Там же располагались коробки с ингредиентами типа средства для мытья окон. Еще в комнате имелся грязный зеленый диван и возлежавший на нем обнаженный по пояс мужик, чье костлявое тело было покрыто наколками. Мужчина находился в алкогольном беспамятстве. Запрокинув голову вверх, он неподвижно смотрел в потолок. Цвет его тела сливался с цветом дивана так, что можно было случайно сесть на него, но и тогда бы он, скорее всего, не пошевелился и не издал ни звука.

Помещение кухни предназначалось для приготовления пойла. Для избранных в данном процессе использовался перегонный куб и ректификационная колонна, а также употреблялись натуральные ингредиенты, позволявшие выделить «чистый» продукт. Для всех остальных — левых — клиентов выбирались синтетические препараты, которые смешивались в банке и выливались в бочку, стоявшую в комнате.

Сама хозяйка была особой очень крепкого кроя. Матылениха напоминала Царь-колокол. Ее надменное лицо украшал крючковатый нос, толстые губы, огромные круглые, как тарелки, глаза. Она говорила сиплым прокуренным басом, хотя в ее голосе периодически появлялись визгливые истеричные нотки.

Разговор Матыленихи и бомжа Геннадия начался с взаимных упреков и вскоре перерос в ожесточенную склоку.

— Те, кто берут, они сами берут. А ты никого не приводишь. За что тебе, тля, давать?! — кричала на старика Матылениха.

— Ты, стерва, — шипел на нее бомж Геннадий, — если не хочешь платить, натравлю ментов.

Конечно, старик блефовал, понимая, что сам на сегодняшний день как заказчик убийства находится в розыске.

Матылениха пришла в ярость и чуть не бросилась на старика с кулаками. Но, хоть и с трудом, удержала себя. Ей было известно, что обиженный ею коварный партнер сдержит угрозу. И лучше расстаться с ним по-хорошему. Еще лучше, чтобы он не совался сюда вообще никогда.

Разговор происходил в комнате с коматозным пьянчугой. Прекратив спорить, Матылениха оставила бомжа Геннадия, вышла на кухню. Там она быстро подставила под сцеживающий сосок ректификационной колонны бутыль с неразбавленным ядом, догадываясь, что старик не откажется взять с собой бутылочку «элитарного» алкоголя. Вернувшись к старику, она протянула ему десять тысяч рублей.