Гибель Марса - Михаил Белозеров

  Я не успел и глазом моргнуть, как он шаром подкатился к Катажине. С поклоном приложился к ручке и галантно осведомился:

  -- Вам коктейль или чистую?

  Катажина плавилась от удовольствия.

  -- Чистую... -- произнесла она и взглянула на меня, совершенно не удивившись моему внешнему виду, хотя была его полноправным творцом.

  Нет, они не были знакомы, понял я, потому что во взгляде Катажины плавала еще и насмешка над маленьким мужчиной.

  -- Я рекомендую с тоником, -- так сладкоречиво, так пожирающе, так многозначительно, как только умел один он, произнес Леха.

  Его круглая физиономия излучала столь неподдельное обожание, что редко кто из женщин мог устоять перед ним.

  -- Ну хорошо... -- величественно согласилась Катажина. - Можно с тоником, но водки побольше! Вик, познакомь нас...

  Она бросила короткий взгляд, который означал: вот возьму и насолю тебе!

  -- Вначале его надо кастрировать... -- пробурчал я, но подошел и чисто формально сказал: -- Катажина - это Алексей Круглов, коллега по работе. Леха - это Катажина Фигура. - Но не добавил: -- Моя возлюбленная. - Как бы это выглядело при моей драной физиономии?! Хотя Леха и так обо всем догадался.

  -- Я всегда знал... -- беря ее под локоток, завел знакомую песню Леха, -- что вы недостойны этого мужлана...

  Он повел ее куда-то, где бы мог развернуться в меру своих талантов, -- в данном случае в мастерскую за кухней.

  Его даже не остановил мой жалкий вид. А ведь Леха здорово рисковал - он вообще был в другой весовой категории.

  -- Леха, -- хотелось сказать мне, -- куда ты лезешь? Куда?! Она тебя прищелкнет, как комара, выдавит ливер из всех дырок и не заметит.

  Но Леха пер, словно бульдозер:

  -- У вас такие глаза... а руки...

  У Катажины Фигуры действительно были красивые, длинные пальцы -- растяжка на две октавы.

  -- О-о-о... началось!.. - сказал я им в след и пошел в спальню, чтобы одеться.

  Последний бурный роман на Земле у Лехи протекал с переменным успехом и в не менее бурном режиме. Вначале он завоевал одну очень и очень знакомую мне консьержку, потом уложил ее в постель к Алфену, потом снова отвоевал ее. Он даже отверг настоящие приключения, чтобы только развлекаться с консьержкой. Что было дальше, я не знаю, потому что бродил по базе черных ангелов. Одно точно известно -- Леха много страдал! Но от этого пыла в нем не убавилось.

  В спальне царил погром. Я с трудом отыскал свои вещи. Оказалось, что от рубахи остались одни клочья, что на джинсах сломался замок, что у куртки оторваны рукава. Я уже не говорю о майке и носках, которых попросту не нашел. Хорошо, у меня здесь был стратегический запас. Я открыл шифоньер, выбрал свежую рубаху, джинсы и куртку. В чем нельзя было упрекнуть Катажину, так это в отсутствии стильности. Она была стильной буквально во всем: от внешности, до своего большого дома, похожего на шкатулку, в том числе в стремлении к чистоте и порядку.

  Взглянув в зеркало, я понял, почему Катажина не отреагировала на мои болячки - их не было. Точнее, они на глазах высыхали и отваливались. Даже синяк прибрел вид двухнедельной давности и светлел на глазах. Спина, поврежденная каблуком и ногтями, уже не так болела. Остался только сильный укус на плече, кстати, появившийся не во время драки, а в порыве страсти, и особенно глубокая - до кости -- царапина на щеке, которая уже слабо розовела. Неужели все цекулы живучие, как кошки? удивился я. Нет, скорее всего это действие альдабе, рассудил я и вспомнил о Викторе Ханыкове. Итак, по-моему, я приобрел бессмертие. Этот факт надо было обмыть.

  Когда я спустился в гостиную, они уже прикончили полбутылки водки и Леха, с умным видом разглядывая Катажинино творчество, вел светскую беседу:

  -- ...Меня всегда ставили левофланговым, когда военные приезжали к нас в детдом...

  Леха имел ввиду вторую "странную войну" 2074-2076 годов, которая велась за Тунгусскую зону в Сибири. Военных сидели в этой зоне еще лет десять, если не больше, никого туда не допуская и вычищая все то аномальное, что находилось в ней.

  -- Зачем? - напомнил я о себе, чтобы они особенно не увлекались.

  -- Тебе не дано понять, -- ответил он, даже не взглянув в мою сторону.

  -- Ты что детдомовец? - удивился я.

  -- Детдомовец... -- с трагическим вздохом сознался Леха.

  -- Прости, не знал. А почему ты раньше не говорил?

  У меня возникло такое ощущение, что он безбожно врет, и вообще - что он все выдумал тут же, не отходя от кассы.

  -- Значит, не говорил, -- тяжело вздохнул Леха и добавил, обращаясь к Катажине: - И меня никто не брал!

  -- Почему? - удивилась Катажина.

  -- Бедняжка! - бросил я.

  Несомненно, он хотел, чтобы его пожалели. Это было его тайное оружие: маленький, несчастный и пропащий - какое женское сердце не дрогнет?! Хорошо хоть у Лехи хватило ума не вспомнить о своей жене, а то слез не оберешься. Кроме тайного оружия, у него было еще и сверхтайное - большой и толстый член. Правда, его нельзя было сразу демонстрировать, а надо было соблюсти приличие.

  -- Почему? - переспросил Леха, игнорируя мою реплику и на мгновение выходя из своей роли маленького мужчины. -- А вы сами подумайте?

  Катажина, играя глазами и покусывая губу, как бы случайно взглянула на меня. Но я-то знал, что все это притворство и даже сам случайный взгляд не был случайным, а поводом, чтобы завести меня, заставить ревновать и все такое. С другой стороны она должна была знать, что мужчинам не нужны женщины, которые спят со всеми, даже с некоторыми.

  -- Потому что маленький, щуплый... -- Леха страдальчески шмыгнул носом.

  -- Ты щуплый? - удивился я, глядя на его кряжистую, заплывшую жиром фигуру.

  -- А еще кошу... - не обращая внимания на мои слова, добавил Леха.

  Ну артист, ну артист, восхитился я. Каждый раз он придумывал что-то новенькое и никогда не повторялся. Недаром его бабы любили.

  -- Косите?.. - рассмеялась Катажина.

  -- Если ему потакать, то надо таскать с собой таз для слез и пачку салфеток для носа, -- заметил я.

  Леха снова не удостоил меня вниманием.

  -- Кошу... -- жалостливо сказал Леха. - На левый глаз...

  -- Где? Покажите? -- попросила Катажина.

  -- Давайте отойдем к окну, -- проникновенно зашептал Леха. - А то он меня смущает.

  -- Вик! - возмутилась Катажина. - В чем дела? Ты все должен испортить!

  -- Ну да... -- заметил я. - Пустили козла в огород!

  Он показал, млея. Она вздыхала - томно, как сирена.

  -- Женщины обожают мужчин-неудачников!

  -- Почему? - насторожился Леха.

  -- Ну... потому что... -- Катажина кокетничала, -- потому что... потому что... -- (Я уже знал, что она скажет). -- Они компенсируют себя в постели!

  -- Вы думаете, мы так далеко зайдем? - тут же закрепил успех Леха.

  -- Я имела ввиду не себя, -- тут же нашлась Катажина.

  -- Опять мне не везет! - констатировал Леха. - Бедный я бедный!

  -- Но... бабы и такого любят, -- заверил я.

  -- Какой вы пошлый, Викентий Павлович! - упрекнула Катажина Фигура, разглядывая Лехину физиономию. При этом его правая рука как бы между делом познакомилась в Катажининой талией.

  -- Да... да... да... - как плохой трагик, вздыхал Леха, стараясь в момент удачи подмочить мою репутацию.

  Чего-то подобного я от него ожидал, потому что природу Лехи изменить было невозможно - он должен был покорить Катажину любыми способами.

  -- Вы еще и философ? - удивилась Катажина, бросив на меня лукавый взгляд.

  -- А как же! Жизнь - это то, что происходит с тобой в то время, когда ты занят другими вещами, -- повторил Леха чью-то глубокую мысль, естественно, выдавая за свою.

  От друзей невозможно избавиться, подумал я. Они как клещи: один -- отпадет, другой -- присосется. Ирония в том, что даже смерть не будет последним другом на твоем пути. Что-то в этом было от философии средневекового буси.

  -- Ладно, -- сказал я, наливая себе водки, -- можете шептаться, сколько вам угодно.

  -- А мы и не шепчемся! - заверила Катажина, насмешливо рассматривая Лехину лысину, похожую на тонзуру. - Правда, Леша?

  Круглов едва не замурлыкал. Его смущали два обстоятельства: мое присутствие и слишком короткое время знакомства. Он еще не до конца обнаглел и сдерживал свое шаловливое подсознание.

  -- Правда, -- согласился он, не убирая руки с талии Катажины. - Я даже могу сказать присказкой... -- продолжил он, понижая голос до шепота: -- Вы мне так надоели, что я спать с вами хочу...

  -- Леха! - укоризненно сказал я, делая большой глоток. - Ты, как ураган. Кончай отбивать у меня девушку!

  -- А кто отбивает?! - невинно удивился он, сделав возмущенные глаза. - Кто?! Я ни сном ни духом... Вот те крест!

  -- Ну тогда, значит, мне послышалось! - сказал я.

  -- Послышалось! - закивал Леха. - Послышалось! На этот раз послышалось!

  -- А если послышалось, то надо двигать. У нас дел невпроворот! Забыл?