Его Кукла (СИ) - Горячева Ирина

— Тоже предложишь оставить всё и улететь? — Я не двигаюсь с места.

— Нет, разумеется. Просто ты просил Эла спасти обоих… И я обещаю. О Дарье и о ребёнке позаботятся лучшие доктора. А ты… — Она роется во всё ещё открытой сумке и через пару секунд протягивает мне ключ-карту. — Вот, возьми. Это от городской квартиры Ройтана. Знаешь адрес?

— Да. Но Рой… Я могу снять номер в гостинице.

— Это ни к чему. Рой ещё долго будет в командировке, — перебивает она меня. — Не спорь со мной. Просто возьми ключ.

— Элрой знает, что ты помогаешь? Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы.

— Я скажу ему. — Она кивком указывает на дверь. — А теперь иди. Я сообщу, когда что-то узнаю.

Продолжаю стоять и смотреть на неё, собираясь с мыслями, чтобы сказать то, что должен. То, что будет правильным ей сказать.

— Марина, я хочу, чтобы ты знала кое-что. В нашу первую встречу здесь… я был не в себе. Вёл себя, как зверь… И я прошу прощения.

— Я не живу прошлым, Рисай, — напоминает она, улыбаясь.

И я вижу, как улыбка касается не только её губ, но теперь и её глаз. Понимаю, что она ждала от меня этих слов. С того самого момента, как я появился в её кондитерском салоне.

— Ты, наверное, уже поняла, что у ке-тари довольно специфические сексуальные игры, — говорить о подобном с чужой женщиной оказывается сложнее, чем я представлял. — Я не пытался задушить тебя в тот треклятый день. Просто ты тогда сильно зацепила меня, и я захотел получить тебя… Не ради убийства, конечно. Но ты права, это в прошлом.

— Понимаю. — Марина неловко улыбается. — В тот день ты был с женщиной. Значит, сделал себе инъекцию препарата против зависимости. Элрой рассказал мне правду. О том, что вам сотни лет лгали. О том, что препарат был создан не для защиты. Он делал мужчину военной машиной для Императора. Агрессивным зверем, готовым захватывать планеты, вторгаться в чужие дома, разрушать и убивать.

— Всё именно так, — киваю я, соглашаясь с ней. — В тот день под воздействием препарата я был зол и агрессивен. Но теперь всё изменилось. Теперь у меня есть Дарья.

— Да. При встрече с истинной парой в организме мужчины вырабатывается гормон, разрушающий действие препарата… Это я тоже знаю. — Марина делает шаг навстречу и понижает голос почти до шёпота. Как будто кто-то здесь может услышать нас. — Как и то, что Дарья для тебя истинная.

Молча киваю, подтверждая её слова. Не киваю даже, а просто на миг прикрываю глаза, сжимая в руке ключ-карту от квартиры Ройтана.

— Ты сказал, что больше всего хочешь быть рядом с Дарьей, — продолжает Марина, и я вновь открываю глаза. — А я хочу лишь одного, Рисай. Счастья и спокойствия для своей семьи. Я помогу вам с Дарьей. Но если хочешь быть с ней, придётся забыть о вражде с Элроем.

— Я готов! — киваю решительно. — Ради Дарьи на что угодно.

— В таком случае отправляйся пока на квартиру. И там жди моего звонка.

Уже разворачиваюсь и собираюсь идти к выходу. Но стоит мне сделать всего шаг, и я задеваю ногой что-то твёрдое.

Опускаю голову и замечаю чуть в стороне на полу шкатулку, что должна была спасти мою куколку. Видимо, Дарья уронила её, когда упала в обморок.

Наклоняюсь и поднимаю таинственную вещицу, назначение которой всё ещё туманно и непонятно. Не тратя время на раздумья, снова поворачиваюсь к женщине бывшего друга.

— У меня просьба. Передай Дарье это. — Я протягиваю ей шкатулку. — И скажи, что она и ребёнок — для меня свет в темноте.

— Я передам твой подарок, Рисай. Но о чувствах Дарья должна услышать от тебя. — Марина принимает из моих рук шкатулку и тут же прячет её в сумку. — Теперь извини, я должна сделать кое-какие распоряжения, прежде чем лететь в больницу. А тебе нужно в квартиру Ройтана.

Киваю, всё понимая. Убираю ключ-карту в карман и, развернувшись, молча покидаю кабинет. С мыслью о Дарье и ребёнке.

И ещё о том, что помощь, как любовь — приходит, когда её меньше всего ждёшь. Но больше всего в ней нуждаешься…

Глава 25. Лучший в мире подарок

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дарья

Меня до чёртиков пугает тёмный и холодный больничный коридор. Лишь далеко впереди мерцает тусклый огонёк света. Однако вовсе не он заставляет превозмочь страх и бежать вперёд.

Не он, а плач младенца.

— Всё будет хорошо, маленький, — шевелю беззвучно губами. — Мама спасёт тебя.

Тусклый огонёк вдалеке внезапно разрастается и больно ударяет по глазам вспышкой…

Я с трудом разлепляю ресницы и почти сразу же зажмуриваюсь. Меня ослепляет яркий свет, льющийся от длинного потолочного светильника.

— Тише, милая. Всё плохое теперь позади. — Совсем близко слышу знакомый женский голос. И моей руки касается тёплая, мягкая ладонь. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто по мне проехался аэромобиль. — Усмехаюсь собственной шутке. Затем осторожно приоткрываю глаза и вижу сидящую рядом Марину.

Поворачиваю голову и с удивлением разглядываю чистые, белые стены, высокий потолок с лепниной, светильник и большое окно с опущенным жалюзи.

В изножье кровати стоит небольшая тумбочка. Чуть дальше стол и стул, на котором лежит сумочка Марины. А в самом углу возле двери замечаю какой-то электронный прибор.

— Где мы?

— В больнице. Отец привёз тебя два дня назад. Ты упала в обморок у меня в кабинете, помнишь? — Она пожимает мою руку и чуть заметно улыбается. — Главное, что всё обошлось.

— Что именно обошлось, Марин? — не совсем понимаю я, о чём говорит моя мачеха.

— Неужели ты не догадывалась, что беременна?

— Беременна? — переспрашиваю на автомате. И не знаю, стоит мне радоваться или сейчас самое подходящее время для огорчений.

А пока думаю, в голове один за другим возникают отрывки воспоминаний о последних событиях.

Только после этого я понимаю, что за всё время, пока жила у Рисая и в столице в доме наместника, у меня ни разу не было «женских дней».

— Это ведь ребёнок Рисая? — глядя на меня, интересуется Марина. Без тени осуждения. Спокойно, как будто вовсе не случилось ничего особенного.

— Да, я была близка только с Рисаем. И нет, я не знала. — Первый шок, вызванный неожиданной новостью, проходит. И я вспоминаю детский плач. — О боже! Что с моим ребёнком? Я слышала плач.

Порываюсь подняться с кровати, но Марина удерживает от необдуманного поступка.

— Тише, Дарья. Не было никакого плача. Тебе просто приснился сон. С твоим малышом всё в порядке.

— Тогда почему я так странно себя чувствую? Почему ничего не помню? — Сердце в груди начинает колотиться с бешеной силой. А вместе с ней разрастается и паника.

— Это последствия наркоза и лекарств. Когда отец привёз тебя в больницу, началось кровотечение. К счастью, сейчас тебе и ребёнку ничто не угрожает.

— Значит, ты заберёшь меня домой? — спрашиваю я с надеждой в голосе.

Мне не терпится увидеть Рисая. Поделиться с ним новостью о ребёнке.

— Не торопись, — тут же охлаждает мой пыл Марина. — Какое-то время тебе придётся оставаться здесь под наблюдением доктора Амра́ни. Только обещай не волноваться. Это скорее перестраховка, чем острая необходимость.

— Хорошо. — Сердцебиение и мысли постепенно успокаиваются и приходят в норму. — А ты за это время навестишь меня?

— Конечно, милая. — Марина снова улыбается своей нежной, успокаивающей улыбкой.

А я смотрю на неё и не могу найти в себе смелости, чтобы спросить о Рисае.

— Дарья. Я хочу, чтобы ты знала, что всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. — После непродолжительной паузы мачеха вновь начинает говорить. — Знаешь, я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Однажды так вышло, что я тоже попала в больницу. И тоже чуть не потеряла ребёнка. Не представляю, что случилось бы со мной, если бы наш с Элроем малыш тогда умер. Каждый раз, когда думала об этом, чувствовала, как медленно схожу с ума.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И что… — Я осторожно подбираю слова, прежде чем спросить Марину: — Что помогло тебе взять себя в руки? Не сойти с ума?