Голод - Сергей Москвин

— И запер нас всех в оружейной комнате? — почувствовав недосказанность или, может, сомневаясь в ответе, уточнил Макс. — Но откуда у него ключ?!

— Оттуда же, откуда и пистолет, — оскалился Борис. — Завязывай с болтовней. Давай уже выбираться отсюда!

Макс, наконец-то, заткнулся, подошел к решетке и, взявшись руками за прутья, попробовал оторвать или хотя бы разогнуть их. Пока врачиха приводила зверобоя в чувство, Борис уже пытался это сделать, но ржавые прутья держались прочно. Как и следовало ожидать, у Макса тоже ничего не получилось. Оставив решетку в покое, он зачем-то подошел к валяющемуся на полу трупаку и задрал его бушлат, под которым обнаружился кожаный армейский ремень с пустой пистолетной кобурой. Скорее всего, хранившийся там пистолет и перекочевал в карман Седого. Зверобой удовлетворенно кивнул, будто от кожаной ленты могла быть какая-то польза, и принялся вытаскивать ремень из штанов мертвеца. Обе женщины с опаской наблюдали за ним. Борису тоже стало не по себе. Хотя сумасшествие, вроде бы, не заразно, но здравомыслие зверобоя в этот момент вызвало у него серьезные сомнения. Юлька, видно, и вовсе решила, что ее ненаглядный собирается покончить с собой.

— Макс, не надо! — прошептала она.

Тот недоуменно посмотрел на нее, потом, видно, понял, что она имела в виду, улыбнулся и сказал:

— Попробую раздвинуть прутья.

Но когда он обмотал ремень вокруг прутьев решетки и начал затягивать его, высохшая огрубевшая кожа не выдержала напряжения и лопнула. Макс выругался сквозь зубы и отшвырнул в сторону половинки разорвавшегося ремня. Борис чуть не взвыл от досады — ему уже стало казаться, что у них все получится.

Несколько мгновений Макс стоял, прижавшись лбом к прутьям решетки, — не иначе мысленно уговаривал ее выпустить их (он всегда был с придурью: разговаривал со своим гарпуном, с охотничьим ножом, даже с морем и ветром), потом повернулся к Юльке и ободряюще улыбнулся ей:

— Мы обязательно выберемся.

Та ответила ему благодарным кивком, а Макс перешел к сдвижной двери, для чего пришлось побеспокоить устроившуюся возле решетки девчонку, и принялся ощупывать висящий снаружи замок.

Борис тоже считал замок самым уязвимым местом, и если бы у них имелся лом или кувалда, сбить этот чертов «калач» не составило бы большого труда. Но под рукой не было ни того, ни другого. Не было даже завалящей железяки, которую можно было просунуть в скобу замка, чтобы попытаться вырвать ее!

Макс как будто прочитал его мысли:

— Без ключа ничего не выйдет. Если бы лом или хотя бы зубило с молотком… — вздохнул он. — А куда Седой дел ключ?

«Оставил на видном месте!!!»

— Унес с собой!

— Кстати, где он сам?

— Свалил неизвестно куда! — огрызнулся Борис. Идиотские вопросы зверобоя окончательно вывели его из себя. — Можешь сам спросить его об этом. Если мы тоже немедленно не свалим отсюда, тебе представится такая возможность.

— А в поселке могут быть инструменты? — неожиданно спросила Юлька.

— Наверняка, валяются где-нибудь, — механически ответил Борис. — Только нам-то с этого какой прок?

И тут Юлька огорошила всех.

— Мне кажется, я смогу пролезть через решетку, — объявила она.

Девчонка несла полный бред, но ее голос прозвучал так уверенно, что Борис сразу в это поверил.

Голос прозвучал очень глухо, словно издалека. Тем не менее Юля сразу узнала его. Это был голос Ванойты, дяди Вани, как она привыкла называть старого ненца. Юля вздрогнула от неожиданности, однако не испугалась, вспомнив рассказ Макса о том, что после смерти дяди Вани его душа несколько раз разговаривала с ним. Теперь душа дяди Вани обращалась к ней. Но ни радости, ни облегчения это открытие Юле не принесло.

Нга забрал его душу.

Она не могла ошибиться. Именно эти слова произнес дядя Ваня. И не нужно гадать, о ком он говорил. О ее отце! Подземный демон Нга (ледяной бог!) забрал душу отца. Сожрал! Ведь именно так Нга поступает с душами своих жертв. Отец ни в чем не виноват! Не он убивал людей, не он поджег на Заставе продуктовый склад, не он ударил дочь по лицу, когда она пыталась остановить его. Не он, а вселившийся в него злой, не знающий жалости демон!

Логово Нга близко. Отныне это его земля. Все, кто здесь жил, мертвы. Их души стали его добычей. Но его голод ненасытен. Ему постоянно нужна свежая пища, и теперь он знает, где ее взять.

«Это мы — свежая пища! — ужаснулась Юля. — Уж лучше смерть». Она перевела взгляд на Максима, тот как раз вытаскивал поясной ремень из брюк прошлой жертвы подземного демона. Но разве смерть принесет им избавление от питающегося человеческими душами ненасытного чудовища?

— Макс, не надо! — взмолилась девушка.

Он долго смотрел на нее, потом улыбнулся и сказал:

— Попробую раздвинуть прутья.

Юле стало стыдно своей трусости и малодушия. В отличие от нее Максим не сдался. Даже в безнадежной ситуации он продолжал бороться. В том числе — и за ее спасение!

Первая попытка оказалась неудачной — ремень, с помощью которого Макс пытался раздвинуть прутья решетки, почти сразу порвался. Но эта неудача не остановила Максима и не поколебала его уверенности.

— Мы обязательно выберемся, — сказал он, и Юля благодарно кивнула. Рядом с Максом она ничего не боялась, даже кровожадного ледяного бога.

Максим любит тебя, — донесся из темноты ласковый шепот дяди Вани.

«Любит, — мысленно повторила Юля. — И я его люблю».

Так помоги ему. Даже отважным охотникам порой нужна помощь.

«Но что я могу сделать?» — удивилась девушка.

Тишина.

«Как я могу помочь?» — повторила она свой вопрос, но, как и в первый раз, душа дяди Вани оставила его без ответа.

Юля взглянула на Максима. Он сосредоточенно ощупывал замок, который ее отец… демон повесил снаружи на дверь решетки. Судя по хмурому выражению его лица и закушенной нижней губе, Максим отчаянно искал способ открыть замок и не находил его.

— Без ключа ничего не выйдет, — признался он. — Если бы лом или хотя бы зубило с молотком…

«Лом или зубило», — мысленно повторила Юля. Она бы нашла для Макса и то, и другое. Обыскала бы весь поселок, но нашла! Только как пролезть через решетку?

Но ведь ты любишь Максима? — раздалось в голове.

Дядя Ваня? Или это сказала она сама? Неважно — главное, что это так и есть!

— А в поселке могут быть инструменты?

— Наверняка валяются где-нибудь. Только нам-то с этого какой прок? — недоуменно пробормотал Борис.

— Мне кажется, я смогу пролезть через решетку, — выдохнула Юля. Теперь осталось на деле доказать Максу и остальным свою любовь.

— Как ты собираешься это сделать? — удивился он.

Девушка улыбнулась в ответ:

— Очень просто, — проще уж действительно некуда.

Юля быстро расстегнула и скинула подаренную отцом полярную куртку, стянула через голову свитер. Макс очумело смотрел на нее, но когда она начала расстегивать ватные штаны, все-таки не выдержал:

— Постой, ты что, собираешься раздеться догола?..

Понял наконец. Юля залилась краской, но не прекратила своего занятия. Все-таки в столь бесшабашном, отчаянном поступке была своя манящая привлекательность.

— Одежда будет здорово мешать, — глядя в пол, чтобы не встречаться с Максимом глазами, ответила она.

Макс на какое-то время даже дар речи потерял от ее вызывающей храбрости. Во всяком случае, Юле хотелось, что причина его затянувшегося молчания была именно в этом. Наконец зверобой прочистил горло и велел Борису и Катерине:

— Отвернитесь.

Юля как раз избавилась от поддетых под штаны леггинсов, и теперь стояла на заледеневшем бетонном полу в одних носках, майке и трусиках, так что требование Максима оказалось весьма своевременным.

— Да ладно… — начал было Борис, но Макс перебил его.

— Отвернись!

Несостоявшийся жених не посмел ослушаться и отвернулся к стене вслед за Катей, хотя ей-то, как лечащему врачу, к тому же женщине, посвященной в тайны интимной жизни своей помощницы, этого можно было и не делать. Юля с благодарностью посмотрела на Максима и стащила майку (ее и так-то невеликая грудь от холода сморщилась еще сильнее, так что похвастаться перед любимым оказалось нечем), потом взялась руками за трусики, но в последний момент передумала. Она от кого-то слышала или где-то читала, что самая неудобная часть тела — это голова. Значит, если голова протиснется между прутьями, то остатки одежды ей не помешают.

Снимать больше было нечего, и Юля повернулась к решетке. От сковавшего тело холода вся ее решимость куда-то подевалась. Руки сами собой потянулись к сброшенной одежде, аккуратной кучкой сложенной на полу. Если бы не Макс, не его полный затаенной надежды взгляд, не ожидание дяди Вани, она бы наплевала на все свои намерения и обещания и начала лихорадочно одеваться. Если бы… Но любовь, любовь и восхищение, которые Юля прочитала в глазах Максима, вернули ей утраченную уверенность в себе, заставили бросить свое обнаженное тело навстречу холоду и страху и всунуть голову между прутьями неприступной решетки.