Одиссея варяжской Руси - Михаил Серяков

Следы этой западной Руси на севере Германии фиксируются другими средневековыми источниками, совершенно не связанными ни с отечественным летописанием, ни с еврейской «Книгой Иосиппон». В грамоте любекского епископа Петра 1373 г. говорится: «Поелику Богом нам вверенная Любецкая Церковь, которая прежде имела резиденцию в России (Russia), и оттуда язычниками и неверными изгнана и жестоко преследуема от древних времен…»{312} В еще одном документе 1358 г. город Любек также был помещен «в Руссии»{313}. Топонимы с корнем -рус- присутствуют в наиболее западной области расселения славян в Германии: «В Вагрии в земле Гольтзатов (Древлян) с глубокой древности существовал лес, называемый Herzwalle или Rossewalde, т.е. Русские леса, близ Гамбурга; в Вагрии же есть древнее селение Rossow»{314}. Еще одним возможным свидетельством наименования территории около Любека Русью является упоминание ее другим западноевропейским хронистом. Упоминая о насильственном насаждении христианства в балтийском Поморье датским королем Вальдемаром II (1170–1241), Матфей Парижский отмечает: «Этот король даков Вальдемар умер в возрасте ста лет. А правил он в Дации более сорока лет. Он почти всю свою жизнь, как только научился владеть оружием, преследовал неверных, а именно в Сифии (Скифии. — М.С.), Фризии и Русции. Вот почему за свою жизнь он учредил шесть больших епископств…»{315} Войн с Киевской Русью Дания в XIII в. не вела и тем более не учреждала на ее земле католических епископств. Следовательно, под Русцией в данном случае следует понимать либо территорию Северной Германии (в начале этого столетия Вальдемар П покорил там часть городов, включая Любек), либо Северную Эстонию, которую он завоевал в 1219 г. В контексте торговых связей Дания и Русь упоминаются вместе в грамоте кельнского архиепископа Райнальда городу Медебаху 1165 г.: «Кто дает кому-либо из своих сограждан свои деньги, чтобы на них торговать к обоюдной выгоде в Дании, или на Руси, или в другой стране…»{316} В написанном на Руси в XVI в. одном из списков «Хождения на Флорентийский собор» отмечалось, что когда митрополит Исидор со свитой плыл в 1438 г. из Риги в Любек на корабле, то «кони митрополичи гнали берегом от Риги к Любеку на Рускую землю»{317}. Необходимо подчеркнуть, что случай этот беспрецедентный, поскольку в древнерусской письменности какие-либо земли за пределами Руси, на которые никогда до этого не простиралась власть великих князей, не назывались Русской землей. Тот факт, что как немецкие, так и русские источники независимо друг от друга называют Любек Русской землей, свидетельствует о том, что близлежащая территория в старину действительно называлась Русью и память об этом сохранялась до XIV–XVI вв.

Данные топонимики подтверждают характеристику письменных источников Любека как города, находящегося в Русской земле. В окрестностях Ольденбурга, древнего славянского Старграда, находящегося недалеко от Любека, мы видим Rossee, Rosenhuf и Roge, а неподалеку от Любека помимо Parina до сих пор сохранились названия Rosenhagen, Rüschenbeck, Dassow и Dassower see{318}. Последние два названия следует сопоставить с образом «Дажьбожьего внука», которым в «Слове о полку Игореве» является весь русский народ в целом. В книге «Дажьбог, прародитель славян»{319} автором этого исследования было показано, что миф о происхождении от бога солнца стал вершиной развития славянского язычества, а миф о Дажьбоге как о предке бытовал как в среде всего народа, так и в княжеской династии. Одним из отражений этого мифа стали географические названия, производные от имени данного языческого божества. Хоть эти примеры встречаются в различных славянских землях, однако нигде они не образуют массового скопления, как у балтийских славян. А.С. Фаминцын писал: «И что же, в соседнем с землей вагров, герцогстве Мекленбургском, неподалеку от Балтийского моря, находим не какую-нибудь деревню, село или местечко под именем искомого бога, а целую Дажью область, Дажье озеро, Дажий лес и еще ряд менее важных Дажьих мест. Названные местности, на немецком языке, не имеющем букв для выражения славянского ж, пишутся так… Дажь, Дажий, Дажев: нынешний Daschow и Dassow записаны в 1219 г. — Dartsowe, в 1220 г. — Dartschowe, в 1235 г. — Darsekow; название Дажья земля, Dassow Land, изображалось так: в 1158 г. — Dartsowe, 1163 — Darsowe, 1164 — Darzowe… Дажий лес, в 1188 г. — Silva Dartzchowe; Дажье озеро в 1336 — Stragnum Dartzowense, in stragno Dartzowe… наконец Datze, Datzebah, писавшееся в 1552 г. — Dartze или Dassebek. В этом последнем названии можно даже узнать самое имя Дажьбог…»{320} Как видим, находилась эта «Дажья земля» именно в Мекленбурге, откуда как устная традиция, так и немецкие генеалогии выводят Рюрика и его братьев. И именно это скопление связанной с Дажьбогом топонимики, территориально совпадающей с данными о происхождении первой русской княжеской династии, является наиболее близкой и естественной параллелью к восприятию русского народа как «Дажбожьего внука» в «Слове о полку Игореве».

Сам Любек был основан сравнительно поздно, однако находился в окрестностях Старграда, гораздо более древнего славянского торгового центра. Как отмечал А. Гильфердинг, несмотря на то, что вагры постоянно воевали с немцами, их главный город Старгард вел значительную торговлю с Гамбургом и Волином. Когда же они были покорены немцами в XII в., то «новый вагрский город Любица, лежавший несколько южнее покинутого Старого-града… сделался одним из важнейших торговых городов Германии»{321}. Торговые связи Любека с Древнерусским государством фиксируются практически с самого начала истории этого города, что говорит о уже существовавших связях данного региона с Русью. В грамоте Фридриха I Барбароссы о предоставлении Любеку городского права 1188 г. говорится: «Русские, готы, норманны и прочие восточные народы пусть являются в неоднократно названный город и свободно уходят из него без пошлин и без торговых поборов»{322}. Как полагают практически все исследователи, в данном документе под русскими понимаются новгородские купцы. Весьма показательно, что хоть территориально Новгород и находился от Любека гораздо дальше скандинавов и готландцев, однако русские купцы названы в этой грамоте на первом месте, что, возможно, отражает их более активную роль в торговле по сравнению с другими перечисленными в данном пункте народами. Впоследствии, когда была основана Ганза, купеческое объединение северогерманских городов, Любек не только встал во главе всего этого союза, но и внутри его возглавлял вендскую или любекскую треть данного союза{323}. Воспользовавшись древними западно-восточнославянскими торговыми связями, Ганза быстро стала не только доминирующей торговой силой на Балтике, но и в конечном итоге сумела навязать свои условия скандинавам. Посол Священной Римской империи С. Герберштейн, хорошо знавший как датскую, так и русскую историю, однозначно указывал на этот регион как на место, откуда был призван Рюрик: «Далее, по-видимому, славнейший некогда город и область вандалов, Вагрия, была погранична с Любеком и Голштинским герцогством, и то море, которое называется Балтийским, получило, по мнению некоторых, название от этой Вагрии… и доселе еще удерживает у русских свое название, именуясь Варецкое море, т.е. Варяжское море, сверх того, вандалы в то время были могущественны, употребляли, наконец, русский язык и имели русские обычаи и религию. На основании этого мне представляется, что русские вызвали своих князей скорее из вагрийцев, или варягов, чем вручили власть иностранцам, разнящимся с ними верою, обычаями и языком»{324}. Интересно отметить, что в списке описания русских монет, поднесенных Петру I, в пояснении к извлечению из Гельмольда о проживании славян в Вагрии, было сделано такое дополнение: «И из вышеозначенной Вагрии, из Старого града князь Рюрик прибыл в Новград, и сел на княжение. И так Великий Новгрод от того ли Старого града в Вагрии называтися начался Новград, или что против града Словенска был вновь построен, в том иные да рассудят»{325}. Понятно, что это достаточно позднее свидетельство, однако нельзя упускать из виду того, что в ходе Северной войны во время пребывания русских войск на территории Германии русско-германские связи значительно расширились. Поэтому не исключено, что в ходе этих контактов окружение Петра I узнало какую-то новую информацию о происхождении Рюрика, которая стала основанием для включения подобного утверждения в предназначенный для самого царя документ. Очевидно, что история происхождения первой русской правящей династии была слишком важным вопросом, чтобы кто-то решился вставлять в официальный документ свои личные домыслы, отличающиеся от традиционной версии. Это говорит о том, что у составителей документа были какие-то основания для утверждения о происхождении Рюрика из Старграда.