Авторы жизнеописаний Августов - Вулкаций Галликан

(5) Это вообще не было понято до тех пор, пока Бассиан не принял имя Антонина, в этом и заключался подлинный смысл слова «Пий». (6) Также, когда спросили, сколько времени он будет императором, последовал ответ по-гречески:

На двадцати кораблях он пройдет Италийское море,Если только корабль море проедет один.[287]

Отсюда поняли, что Север пробудет императором двадцать лет.

IX. (1) Вот, величайший из Августов Диоклетиан, все, что я узнал о Песценнии из многих книг. Ведь, как мы сказали в начале этой книги, люди неохотно вносят в свои книги жизнеописания тех, которые либо не были в государстве государями, либо не были сенатом провозглашены императорами, либо были очень скоро убиты, не успев стать предметом молвы. (2) Вот почему не пользуется известностью Виндекс, почему ничего не известно о Пизоне и обо всех тех, которые были только усыновлены или воинами провозглашены императорами, как, например, при Домициане Антоний, или скоро убиты, так что жизнь их была пресечена одновременно с попыткой захватить власть. (3) Теперь же, по порядку, мне надо рассказать о Клодии Альбине, который считается как бы союзником Нигра, так как они вместе восстали против Севера и были им побеждены и убиты. (4) О нем, однако, не имеется достаточно ясных сведений, так как судьба его была такая же, как и судьба Песценния, хотя жизнь далеко не одинаковая. (5) Но чтобы не казалось, что я пропустил что-либо, относящееся к Песценнию, хотя желающие могут узнать об этом из других книг, я прибавлю, что прорицатели сказали о нем Септимию Северу, что он не попадет в руки Севера ни живой, ни мертвый, но ему суждено погибнуть у воды. (6) Некоторые говорят, что это предсказал сам Север на основании астрологии, в которой он был очень сведущ. Эти ответы оказались правильными, так как Песценний был найден полумертвым у болота.

X. (1) Песценний отличался такой строгостью, что, увидав во время похода, как какие-то воины пьют из серебряного кубка, приказал изъять из употребления на время похода всякое серебро, добавив, что следует пользоваться деревянными сосудами. Это вызвало со стороны воинов озлобление против него. (2) Он говорил, что военный багаж может попасть в руки врагов; не надо давать возможность варварским народам чрезмерно хвастаться нашим серебром, потому что все остальное не так обрадовало бы врагов. (3) Он же приказал, чтобы во время похода никто не пил вина, чтобы все довольствовались винным уксусом. (4) Он запретил во время похода следовать за войском пекарям и велел воинам и всем прочим довольствоваться солдатскими сухарями. (5) За похищение одного петуха он приказал отрубить голову десятерым воинам одного манипула, которые ели вместе этого петуха, похищенного одним, и он привел бы этот приказ в исполнение, если бы не просьба всего войска, которое угрожало чуть ли не мятежом. (6) Пощадив осужденных, он приказал, чтобы те десятеро, которые ели краденого петуха, заплатили за петуха провинциалу в десятикратном размере. Сверх того, он дал приказ, чтобы в течение всего этого похода никто из воинов этого манипула не разводил огня, никогда не ел свежесваренной пищи, питался бы хлебом и холодной едой, и назначил наблюдателей за выполнением этого приказа. (7) Он же приказал, чтобы воины, отправляясь на войну, не носили в поясах золотых и серебряных денег, но сдавали их в казну, с тем чтобы после битв получить обратно то, что они сдали; при этом он добавил, что деньги эти будут выданы сполна их наследникам, детям и женам, кому полагается это наследство, для того, чтобы в случае, если судьба пошлет какую-нибудь неудачу, ничего не перешло к врагам в виде добычи. (8) Но все это послужило ему во вред: до того дошла распущенность во времена Коммода. (9) Словом, хотя в его время не было никого, кто казался бы более строгим полководцем, однако это повело скорее к его гибели… после его смерти, когда исчезли и зависть, и ненависть к нему, такие примеры были оценены по достоинству.

XI. (1) Во всех походах он на виду у всех принимал солдатскую пищу перед палаткой и никогда не стремился прятаться под крышей от солнца или от дождей, если такой возможности не было у воинов. (2) Наконец, на войне он отсчитывал на свою долю, на долю своих слуг и ближайших товарищей столько, сколько несли воины, нагружая, после объявления воинам подсчитанного количества, своих рабов продовольствием, чтобы они не шли налегке, а воины нагруженными и чтобы войско, глядя на это, не испытывало огорчения. (3) Он поклялся на сходке, что как в прошлых походах, так и в будущих он вел и будет вести себя не иначе, чем простой воин, имея перед своими глазами пример Мария и подобных ему полководцев. (4) У него только и было разговору, что о Ганнибале и других таких же полководцах. (5) Когда он стал императором и кто-то захотел прочитать панегирик в его честь, Песценний сказал ему: «Напиши хвалебную речь в честь Мария, Ганнибала или любого превосходного полководца, который уже умер, и скажи, что он совершил, чтобы мы могли подражать ему. (6) Ведь восхвалять живых – сущее издевательство, особенно – восхвалять императоров, от которых чего-то ожидают, которых боятся, которые своим покровительством могут помочь карьере, которые могут убить, могут конфисковать имущество». О себе он говорил, что он хочет, чтобы при жизни его любили, а после смерти восхваляли.

XII. (1) Из государей он любил Августа, Веспасиана, Тита, Траяна, Пия, Марка, остальных же называл соломенными чучелами или ядовитыми змеями; из древней истории он больше всего любил Мария, Камилла, Квинкция и Марция Кориолана. (2) На вопрос о том, что он думает о Сципионах, он, говорят, сказал, что они были скорее счастливыми, чем храбрыми; это доказывает их домашняя жизнь и годы их молодости, которые были у того и у другого, когда они жили дома, не очень блестящими. (3) Все убеждены в том, что Нигер, если бы он завладел властью, исправил бы все то, что не мог или не хотел поправить Север, и при этом без применения жестокости, а, наоборот, с мягкостью, но мягкостью военной, не дряблой, нелепой и смешной. (4) Дом его и сейчас еще можно видеть в Риме на Юпитеровом поле;[288] он называется Песценниевым, и в нем, в комнате с тремя отделениями, было поставлено через год изображение из фиваидского мрамора, представляющее собой его портрет, которое он получил от царя фивейцев. (5) Имеется и греческая эпиграмма, которая по-латыни дает такой смысл:

(6) Нигер перед вами стоит, Египта воинов ужас,Фивам союзник, – хотел век он вернуть золотой.Любят его и цари, и Рим золотой, и народы,Он Антонинам и всей Римской империи мил.Нигер имя ему, и черным он нами изваян,Облик его чтобы был, глыба, в согласьи с тобой.

(7) Эти стихи Север не пожелал стереть, хотя его уговаривали сделать это и префекты, и начальники дворцовых ведомств. Он говорил по этому поводу: (8) «Если он был таким, то пусть все знают, какого мужа мы победили; если же он таким не был, то пусть все думают, что мы победили именно такого. Нет, пусть будет так, ибо он действительно был таким».

XII

Юлий Капитолин

КЛОДИЙ АЛЬБИН

I. (1) После смерти Пертинакса, который был убит по подстрекательству Альбина, были одновременно провозглашены императорами: Юлиан – сенатом в Риме, Септимий Север – войском в Сирии,[289] Песценний Нигер на Востоке, Клодий Альбин – в Галлии. (2) О Клодии Геродиан говорит, что он был Цезарем у Севера, но так как каждый из них считал другого недостойным быть императором и так как ни галлы, ни германские войска не могли этого потерпеть, ведь сами они имели своего особого государя, то все со всех сторон пришло в замешательство. (3) Клодий Альбин и происходил из знатной фамилии, но родом был из африканского Гадрумента. (4) Поэтому то предсказание оракула, о котором мы говорили в жизнеописании Песценния, где воздавалась хвала Северу, он относил к себе, не желая понимать слов «наихудший же белый»,[290] которые содержались в том стихе, где было прославление Севера и одобрение Нигру Песценнию. (5) Но прежде чем говорить о его жизни, надо сказать также и об обстоятельствах, выдвинувших его.

II. (1) Некогда Коммод, смещая Альбина, написал ему письмо, в котором приказывал ему быть Цезарем.[291] Я даю его копию: (2) «Император Коммод Клодию Альбину. В тот раз я официально написал о твоем преемнике и о твоем почетном звании; а это письмо – дружеское и частное, написанное, как ты видишь, моей собственной рукой, я посылаю тебе, чтобы дать возможность, в случае надобности, выступить перед воинами и принять имя Цезаря. (3) До меня доходят слухи, что и Септимий Север и Ноний Марк дурно отзываются обо мне перед воинами, чтобы этим подготовить себе путь к занятию императорского положения. (4) Кроме того, поступив таким образом, ты будешь иметь полную возможность выдать каждому жалованье до трех золотых, так как я и по этому поводу отправляю письмо моим прокураторам; ты сам получишь его, на нем печать с изображением амазонки. Когда нужно будет, ты покажешь его счетным чиновникам, чтобы они не ослушались тебя, когда ты пожелаешь затребовать деньги из государственного казначейства. (5) Для того, чтобы у тебя были какие-нибудь знаки императорского величия, ты отныне будешь иметь право носить греческий плащ алого цвета даже в моем присутствии и на приеме у меня, и находясь со мною; ты будешь также иметь порфиру, но без золота, так как и прадед мой Вер,[292] умерший в юном возрасте, получил такое право от Адриана, который усыновил его».