Измена. Я отомщу тебе, предатель - Аманда Вин

По пылающим щекам я понимаю, что сильно покраснела. Разубеждать врача, что он не мой муж, видимо, уже поздно.

И как теперь спросить про ДНК-тест?

Подумает, что я ненормальная.

Так и выхожу, расстроенная своей трусостью.

Платон сразу поднимается с дивана в коридоре.

Антонина Аркадьевна ему кричит:

— Все хорошо, не волнуйтесь, папочка.

Я от этого «папочка» еще больше на себя злюсь.

Уже в машине Платон у меня спрашивает:

— Тебе врач не понравилась?

— Нет, она хорошая.

— Тогда почему ты такая расстроенная? Потому что меня приняли за твоего мужа? Если хочешь, все объясню им.

Я смотрю на него внимательно.

— Это не из-за этого.

— Ир, скажи мне, в чем дело, — просит Платон.

Видимо, он не отстанет. Да мне и самой хочется уже поговорить с кем-нибудь о том, что меня волнует.

— Я расстроилась, потому что не спросила про ДНК-тест.

— Какой ДНК-тест?

— На отцовство, — я уже начинаю возмущаться непониманию Платона.

— И зачем он тебе?

Я удивляюсь его вопросу, спрашиваю:

— Ты на сто процентов уверен, что ребёнок твой?

— А чей же ещё? — теперь уже в его голосе я ловлю удивленные нотки.

— Не понимаю ничего, ты разве не думаешь, что есть вероятность отцовства Андрея? — спрашиваю, смотрю прямо в его голубые глаза.

Платон лишь открывает рот, чтобы что-то сказать, но не говорит, молчит. Думает о чем-то. Затем через несколько минут, наконец, произносит:

— Так вот, в чем дело.

Я лишь хлопаю глазами, готовлюсь слушать, а он молчит. Я понимаю, что он что-то знает. То, чего не знаю я. Меня начинает разбирать любопытство. И я снова злюсь. Как быстро у меня меняется настроение, наверное, это тоже «прелести» положения.

Я возмущаюсь:

— Ты так и собираешься молчать? Может, расскажешь?

— Тебе нельзя волноваться, — тихо говорит Платон.

— А ты думаешь, я так что ли не волнуюсь? Пожалуйста, расскажи мне, — я уже начинаю просить, даже беру его за руку.

— Хорошо. Все тебе расскажу, давай, может, не в машине? В кафе или, может, погуляем в парке?

— Поехали домой.

Он заводит машину, мы едем.

Всю поездку я напряжена. Уж лучше бы мы в машине договорили. Я начинаю догадываться, что мне собирается рассказывать Платон…

Неужели Андрей обманывал меня не только в изменах?

Впрочем, а чему я удивляюсь? Если он врал мне в главном — что я одна-единственная и на всю жизнь, то почему бы ему не врать мне было и в остальном?

Однажды лжец — во всем лжец.