Телохранители - Михаил Николаев

Пошли дальше. Углубились в лес, который, по сути, представлял собой дикий запущенный сад, перемежающийся с зарослями кустарников. Никаких признаков какого-либо зверья не обнаружили. Через полчаса, убедившись в бесполезности дальнейших поисков, мы повернули назад.

Вернувшись, застали фруктово-ягодный пир. Несъедобными оказалось всего несколько видов фруктов. Еще три вида Дианта отнесла к малосъедобным. Все остальные можно было есть, и натаскать их успели много. Я доложил, что ничего опасного нами в кальдере не обнаружено, и похвастался своими находками. Через несколько секунд мы с Иннокентием остались на стоянке одни. Все остальные, похватав мешки и пакеты, ломанулись к ручью.

— Я еще понимаю Дианту, — обращаюсь к Иннокентию, отсекая хвост у здоровенного ананаса, — женщины любят побрякушки, но остальным-то для чего столько алмазов?

Технология изготовления промышленных алмазов на Земле давно отработана. Даже расцветку можно получать практически любую. Ну да, твердостью они немножко уступают природным алмазам, да и размеры не слишком велики, но ведь это все не так уж и существенно. Таскать брюлик размером с кулак на себе не будешь — тяжелый. Сложить на полку и друзьям показывать? Так для этого и двух-трех штук за глаза хватит. Больше-то зачем? Неужели будут дарить знакомым в качестве сувениров? Так их ведь придется на себе переть. При повышенной силе тяжести. Ладно, потом схожу, еще парочку на сувениры подберу.

Ученые вернулись через полчаса, волоча килограммов по двадцать-тридцать алмазов.

— Куда вам столько? — спрашиваю. — Чтобы було? Вот что значит человеческая жадность!

— Да вот, — смутился By, — погорячились слегка. Столько действительно не унесем. Надо перебрать будет, выбрать те, что получше.

— А по какому из критериев будете выбирать? Размер, оттенок, прозрачность?

— Даже и не знаю. Наверное, какие больше понравятся.

— Ну, флаг вам в руки, перебирайте. Ночевать, я думаю, тут будем, где мы еще настолько безопасное место для стоянки найдем? Кстати, как ваши исследования, никаких аномалий не обнаружили?

— Ночевать, естественно, будем здесь. А насчет чего-либо необычного, так эта кальдера сама по себе редкая аномалия. Но, к счастью, совершенно не опасная. Образовалась она, скорее всего, при взрыве небольшого вулкана. Причем совсем недавно, в геологическом плане, разумеется. Пару миллионов лет назад, не больше. А может быть, даже и меньше. Больно уж стенки ровные. Потом были еще несколько небольших извержений, и половина кратера заполнилась лавой, выровняв дно. Да и сейчас греет снизу прилично, видимо лава близко.

— А вода в озере как? Купаться в ней можно? А то два дня уже не мылись нормально.

— Купаться можно, а вот пить нежелательно. Слишком много в ней радона и углекислоты, pH около 5,5 получается.

— А что вы хотели, породы-то вулканические, кислые.

— Тут не в кислоте дело, а в радоне. Для купания радоновые источники — милое дело. А вот пить не рекомендуется. Он ведь при распаде альфа-частицы порождает. Нужны они тебе внутри?

— Так купаться точно можно?

— Можно!

— И чего мы тогда ждем?

Зашел по колено. Вода теплющая. Под ногами ил и мелкие камешки. Нырнул. Видимость под водой не слишком хорошая, метра полтора от силы. Дно полго опускается вниз. Вынырнул, отплыл немножко подальше и перевернулся на спину. Синее небо, Н-Солнце, облачка. Красота. Мимо стильным кролем проплыл Вильям. Чисто нарезает. Я так не умею. Перевернулся. Остальные резвятся на мелководье. А Вильям на тот берег чешет. Ну, пусть немножко порезвится. Он профессионал. А мне за любителями приглядеть надобно. Вода все-таки слишком теплая. Хорошо в ней, ласкает, способствует расслаблению, но не освежает. Вылезли на берег. Загораем и смотрим, как Вильям обратно плывет. Вылез он, отряхнулся по-собачьи и предлагает:

— Давайте чемпионат по нырянию устроим — кто дольше под водой просидит.

И на меня посматривает. А что, я не против. Раджив тоже согласился. А остальные решили воздержаться, приняв на себя роль зрителей. Все-таки соревноваться с чемпионом по плаванию — себе дороже. А мы с Радживом тихо переглянулись и очень хорошо поняли друг друга. По плаванию Вильям действительно чемпион. Тут нам с ним тягаться бесполезно. А вот ныряние, оно не только от объема легких зависит. И с йогом он зря соревноваться затеял.

Первым нырнул Вильям. Прихватил с берега камень побольше, зашел по горло, бултых и нету его. By, как главный по точным наукам, засекал время. Вынырнул наш австралиец, спустя четыре с половиной минуты. Очень хороший результат. Вышел на берег с самодовольной улыбкой.

А Дианта возьми да и спроси:

— Как Вы добились такого результата.

Я аж хрюкнул, вспомнив соответствующий анекдот. А он как по писаному отвечает:

— Понимаете, я очень долго тренировался, и теперь могу без вреда для здоровья сидеть под водой более четырех минут.

Я, отвернувшись в сторону, тихо давился от смеха. Вильям явно не знал этого анекдота. Теперь только бы Раджив не подкачал.

И он действительно не подкачал. Просидел под водой шесть с небольшим минут. Когда он вылез, на Вильяма было страшно смотреть. Такой облом. Забыл он, что Раджив рассказывал о своих занятиях йогой. Сейчас он признался, что как любой настоящий йог может на время замедлять большую часть идущих в организме процессов. А я опять хрюкал. Нет, надо успокоиться. Еще не хватало начать ржать под водой. Ладно, нас учили не думать о Белой Обезьяне.

Выбрал камень поудобнее. Медленно зашел в воду, интенсивно вентилируя легкие. Набрал в грудь воздуха и нырнул. Опустился на дно, прижав к животу камень и приняв позу эмбриона. Раджив самоучка, а нас этому учили очень серьезно. Сейчас мое сердце делало не более двух ударов в минуту. Кровь медленно текла по сосудам, омывала мозг. Мысли тоже текли медленно, вяло. Но часы в мозгу четко отслеживали время. Надо продержаться восемь минут. Меньше — неубедительно. Больше — лишнее. Абсолютно незачем раскрывать все свои возможности.

Восемь минут истекли. Активизирую сердцебиение и обмен веществ. Отпускаю камень и резко отталкиваюсь ногами от дна. Тут не глубоко, и я выскакиваю на поверхность до пояса. Кручу головой, судорожно хватаю ртом воздух, как будто никак не могу надышаться. Пошатываясь, выхожу на берег и сразу же сажусь, опираясь руками на камни. Лицо красное, глаза выпучены. Сижу и жду реплики Дианты. И она меня не подводит:

— А у тебя что: тренировка или управление процессами?

Какая молодчина, как по нотам шпарит. Ну не может же она знать этот анекдот. Двадцатый век, мне его прадед рассказывал. Кстати, мы уже на ты? Отлично! А теперь заключительный аккорд. Вскакиваю. Глаза выпучены, морда красная, губы трясутся (эх, какой актер пропадает).

— Что?! Какая тренировка, какие нафиг процессы?! У меня трусы за корягу зацепились!

Демонстрирую трусы. Тишина. Слышно, как медленно, со скрипом, проворачиваются шарики в головах. Выворачиваются из-за роликов. А потом все пятеро ученых грохнули. Хором. От хохота они катались по траве, повизгивали, икали, но никак не могли остановиться.

А я пошел собирать хворост и валежник для костра. Этого добра тут было достаточно. Большой костер я решил не разжигать: похоже, что ночью и так будет слишком тепло. А вот шашлык из остатков мяса приготовить надо. Фрукты и ягоды — это, конечно, здорово, но хотя бы один раз в день надо поесть и мяса.

Вечерело. Н-Солнце опускалось к гребню кальдеры. Тихо потрескивали угли в мангале. Шкворчал жир, выступающий на кусках мяса. Я присматривал за мясом, чтобы оно не пригорело, время от времени переворачивая деревянные шампуры. Остальные расселись поблизости на траве и пускали слюнки. Я сразу предупредил, что куски большие, и ждать придется не менее двадцати пяти минут, но, как и прошлый раз, этого никто не принял к сведению. И сейчас я выслушивал сентенции на тему, что горячее сырым не бывает и мясо, которое мариновалось более суток, можно вообще есть сырым. Я не реагировал. Пусть мучаются. Все были предупреждены.

Постепенно разговор перешел на обсуждение дальнейшего маршрута. Куда лететь дальше, и насколько мы еще будем углубляться во внутреннее пространство континента. Не пора ли, мол, закругляться. Убедились ведь уже, что ничего опасного кроме хищников на этом континенте нет.

— Подождите, — вмешался By, — у нас на поиски выделена неделя. Прошли только одни сутки. Мы осмотрели крошечный участок материка, преодолев в общей сложности не более трехсот километров. И вы, осмотрев краешек, собираетесь безапелляционно судить о целом? Я считаю, что нам еще как минимум пару дней надо лететь в прежнем направлении и только потом возвращаться.

Я поддержал его, сказав, что в целом согласен с ним, но предлагаю возвращаться другим маршрутом. Так мы сможем осмотреть вдвое большее пространство. Поэтому имеет смысл придерживаться выбранного направления только завтра, а потом свернуть под прямым углом.