Дневник - Чак Паланик

Подобно тому, как Иисус Христос называл себя камнем, отвергнутым каменщиками, отшельники-джайны называли себя бревнами, отвергнутыми всеми плотниками.

– Их идея заключалась в том, – говорит доктор, – что визионер должен жить отдельно от нормального мира и отвергать удовольствия, комфорт и конформизм, чтобы установить контакт с божественным началом.

Полетта приносит ленч на подносе, но Мисти не хочется пищи. С закрытыми глазами она слышит, как шумно ест доктор. Скрежет ножа и вилки по фарфоровому блюду. Дребезжание кубиков льда в стакане воды. Доктор Туше говорит:

– Полетта?

Сытым-пресытым голосом доктор Туше говорит:

– Вы не могли бы унести вон те картинки, что у двери, и сложить их вместе с остальными там, в столовой?

В безопасном месте.

Воздух пахнет ветчиной и чесноком. И чем-то шоколадным – тортом или пудингом. Явственно слышно, как доктор жует, слышатся скользкие звуки глотков.

– Особенно интересно, – говорит доктор, – взглянуть на боль как на духовный инструмент.

Боль и депривация. Буддистские монахи сидят на крыше, постясь и изнуряя себя бессонницей, пока не достигнут просветления. В изоляции, открытые солнцу и ветрам. Сравните их со св. Симеоном, что сгнил на своем столпе. Или с многовековой традицией стоящих йогов. Или с коренными американцами, пускавшимися в странствия на поиски предметов собственных видений. Или американскими девушками девятнадцатого века, из набожности морившими себя голодом до смерти. Или св. Вероникой, питавшейся только пятью апельсинными зернышками, в память о пяти ранах Христовых. Или лордом Байроном, постившимся, чистившим кишечник и совершившим свой героический заплыв через Геллеспонт. Романтическим аноректиком. С Моисеем и Илиёй, постившимися, дабы им были явлены видения, как сказано в Ветхом Завете. Английскими ведьмами семнадцатого века, постившимися, чтобы насылать чары. Или танцующими дервишами, изнуряющими себя, чтобы достичь просветления.

Доктор все трещит и трещит без умолку.

Все эти мистики, во все эпохи, по всему миру – все они находили свой путь к просветлению в физическом страдании.

А Мисти все рисует и рисует.

– И здесь есть один интересный момент, – говорит голос доктора. – Оказывается, наш мозг физиологически расщеплен, расщеплен на две половинки, словно грецкий орех.

Левая половина вашего мозга отвечает за логику, язык, вычисления и рассудок, говорит доктор. Именно эту половину люди воспринимают как свое неповторимое «я». Это – сознательная, рациональная, повседневная основа нашей реальности.

Правая половина вашего мозга, продолжает доктор, это центр вашей интуиции, ваших эмоций, способности к проникновению в суть явлений и распознаванию образов. Вашего подсознания.

– Ваше левое полушарие – ученый, – говорит доктор. – Ваше правое полушарие – художник.

Он говорит, что люди выстраивают свою жизнь левой половиной своего мозга. И лишь от сильнейшей боли, жуткого расстройства или тяжелой болезни их подсознание может просочиться на поверхность. Когда человек травмирован, болен, подавлен или скорбит по кому-то, правое полушарие может на мгновение, на вспышку одержать верх и дать человеку доступ к божественному вдохновению.

Вспышка вдохновения. Мгновение прозрения.

Французский психолог Пьер Жане называл это состояние «снижением ментального порога».

Доктор Туше говорит:

– Abaissement du niveau mental.[41]

Когда мы измотаны, или подавлены, или голодны, или больны.

Согласно немецкому философу Карлу Юнгу, это состояние позволяет нам подключиться к всемирному континууму знаний. Мудрости всех людей, накопленной за все времена.

Карл Юнг. То, что Питер сказал ей на той прогулке. Правда про Мисти. Золото. Голубь. «Судоходство Святого Лоренса».

Фрида Кало и ее кровоточащие язвы. Все великие художники – инвалиды.

Согласно Платону, мы ничему не учимся. Наша душа прожила столько жизней, что мы знаем все. Учителя могут только напомнить нам о том, что мы знаем и так.

Наше страдание. В этом подавлении рационального начала – ключ к вдохновению. Муза. Наш ангел-хранитель. Мучения освобождают нас от рационального самоконтроля и дают Божественному излиться сквозь нас.

– Любые достаточно сильные стрессы, – говорит доктор, – позитивные или негативные, любовь или боль, равно способны искалечить наш рассудок и даровать нам идеи и способности, которые мы не можем обрести никаким иным способом.

На месте доктора вполне мог бы сидеть Энджел Делапорте. Рассказывать про метод Станиславского. Надежный рецепт, позволяющий творить чудеса по заказу.

Когда доктор наклоняется к Мисти, она чувствует щекой тепло его дыхания. Запах ветчины и чеснока.

Ее кисточка останавливается, и Мисти говорит:

– Я закончила.

В дверь кто-то стучит. Замок щелкает. Потом голос Грейс говорит:

– Как она, доктор?

– Работает, – говорит он. – Вот, поставьте номер на эту картинку: восемьдесят четыре. Потом отнесите ее туда, где лежат остальные. И Грейс говорит:

– Мисти, милая, мы подумали, ты будешь рада услышать… в общем, мы пытались связаться с твоей семьей. По поводу Табби.

Слышно, как кто-то снимает картинку с мольберта. Шаги уносят ее в другой конец комнаты. На что она похожа, Мисти неведомо.

Никто не сможет вернуть ей Табби. Может, Христос бы смог, или джайны, но больше – никто. Нога искалечена, дочка мертва, муж в коме, сама Мисти в ловушке и угасает, отравлена мигренью… если доктор прав, она могла бы пройтись по воде. Она могла бы воскресить мертвых.

Мягкая ладонь накрывает ее плечо, и голос Грейс приближается к ее уху.

– Сегодня днем мы развеем прах Табби, – говорит Грейс. – В четыре часа, на Уэйтенси-Пойнт.

Весь остров, все соберутся там. Как собрались на похороны Хэрроу Уилмота. Доктор Туше бальзамирует тело в своей выложенной зеленым кафелем операционной – стальной бухгалтерский стол, обсиженные мухами дипломы на стенах.

Прах к праху. Ее деточка в урне.

Леонардовская Мона Лиза – просто тысяча тысяч разноцветных мазков. Микеланджеловский Давид – всего-навсего миллион ударов молотком. Каждый из нас – миллиард кусочков, сложившихся правильно.

С глазами, крепко-накрепко заклеенными скотчем, не дающим ей напрячь мышцы лица, с лицом бесстрастным, словно маска, Мисти говорит:

– Кто-нибудь сходил сказал Питеру?

Кто-то вздыхает – один долгий вдох, потом выдох. И Грейс говорит:

– А толку-то?

Но он – ее отец.

Ты – ее отец.

Табби, став серым облачком, унесется по ветру. Унесется над пляжем в сторону города, гостиницы, церкви. Назад, к неоновым вывескам, афишным тумбам, логотипам корпораций, названиям торговых марок.

Дорогой, милый мой Питер, считай, что тебе сказали.

15 августа

Для протокола: беда художественного колледжа в том, что он делает тебя такой неромантичной. Все эти бредни про нищих самоучек на чердаках испаряются под давлением сведений, которые тебе необходимо усвоить – о геометрии, химии, анатомии. То, чему тебя учат, объясняет все тайны мира. Твое высшее образование делает все таким чистеньким и опрятным.

Таким понятым и объяснимым.

Все то время, что она ходила на свидания с Питером Уилмотом, Мисти знала, что любит вовсе не его. Женщины просто ищут особь мужского пола с наилучшими физическими данными для воспитания ребенка. Здоровая женщина запрограммирована искать треугольник гладкой мускулатуры под Питеровым расстегнутым воротником, потому что в процессе эволюции люди стали безволосыми, чтобы потеть и охлаждаться во время бега наперегонки с какой-нибудь запаренной и изнуренной формой шерстистого животного протеина.

К тому же чем меньше у мужчины волос на теле, тем меньше шансов, что в них заведутся клещи, блохи и вши.

Перед свиданиями Питер обычно брал какую-нибудь Мистину картину. Он делал для нее подкладку и раму. Потом наклеивал на обратную сторону рамы две длинные полоски суперклейкой ленты. Потом осторожно, чтоб не прилипли пальцы, засовывал картину под свой мешковатый свитер.

Любая женщина пришла бы в восторг, если б Питер пропустил ее волосы сквозь пальцы. Научное объяснение элементарно. Физическая ласка – наследие древних приемов ухаживания за детьми. Она стимулирует выделение гормонов роста и декарбоксилазы орнитина.[42] Вдобавок Питеровы пальцы, трущие затылок женщины, естественным образом понизили бы содержание в ее крови гормонов стресса. Это было доказано в лабораториях, где новорожденных крысят поглаживали кисточкой.

После того как биология раскроет тебе свои тайны, ты можешь не бояться, что тебя используют.

На своих свиданиях Питер и Мисти ходили в музеи изобразительных искусств и художественные галереи. Просто юная парочка, идут и болтают, Питер кажется слегка квадратным при взгляде анфас, слегка беременным картиной в раме.

В мире нет ничего особенного. Никакой магии. Сплошная физика. Физиология.